Очаги ярости (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

— Далась вам эта история. Между прочим, она засекречена, эксперт Эссенхельд.

А Эссенхельд:

— Значит, надо частично её рассекретить… — И обрушил потом целый вал конкретных вопросов. Дескать, его очень сильно интересует, как давно Особую штольню открыли, в каком состоянии, что за работы здесь проводили и ныне проводят, а заодно, не выходит ли «штольня» на поверхность планеты (штольни, как многим известно, должны это делать просто по определению).

Гильденстерн заявил недовольно:

— Многовато вопросов!

Но зато Барри Смит сумел на них тут же ответить. И кому же здесь лучше знать, если не ему? Он отвечал, что Особая штольня найдена очень давно. В самом деле давно, до включения «Карантина». Вид, в котором она впервые предстала пред взорами — полузасыпанный, полузатопленный (даже больше, чем полу-), но притом с удивительно сохранным орнаментом. Самые первые и неудачные в целом попытки её расчистить привели уже к обнаружению артефактов. Как тогда называли, «ксенокультурных диковин». Их назначения, ясное дело, никто не знал. Чтобы выяснить, старые власти колонии привлекли ксеноархеологов. Те, уж конечно, многое прояснили, но что именно, правду сказать, на шахте не знают. Но, должно быть, они разузнали всё же не всё, потому что исследуют те артефакты по нынешний день. Может, конечно, виною тому «Карантин» и желанье учёных хоть чем-нибудь да заняться. Но ведь и Флорес, если взглянуть с его стороны, вряд ли бы стал дармоедов откармливать, если б не видел пользы.

Кстати сказать, и расчистка Особой штольни проведена по совету из Башни Учёных. Потому что те археологи определили: ценность диковин заведомо превышает ценность руды. И не врали, ведь на артефакты сразу нашлись покупатели, мигом взвинтили ажиотажный спрос. Что касаемо руд, их стоимость вскоре просела. Потому-то на Ближней шахте занимаются больше раскопками, чем добычей руды.

Всё что Барри тогда рассказал об Особой штольне, было важно для целей следственной экспедиции. Даже больше того: это было необходимо. Без такой информации вряд ли бы что-то могло получиться вообще.

Но вот странно: рассказывал он о вещах банальных. О таких, из которых, казалось, знать положено всё и едва ли не всем — в Башне Учёных по крайней-то мере. Он так думал, а оба учёных (Эссенхельд с Гильденстерном) слушали очень-очень внимательно. И всем видом своим выражали, что впервые слышат.

6

По эллиптической «штольне» с текстами на потолке (тексты кричали предостережения, но не были вслух прочитаны) экспедиция шла аккуратно. Дэй и Оукс двигались в авангарде, Смит — в арьегарде: мало ли сзади что!

Гильденстерн с Эссенхельдом препирались между собой, находясь в середине процессии.

От квершлага добрались сперва до слепой оконечности «штольни», потом до другой — той, не расчищенной до конца, где покрытие стен было подпорчено взрывом. Все шахтёры, которые не вернулись, работали там, на завале. Но у завала не встретили никого. Ни хвандехваров, ни неведомых сторожей, о которых предупреждала сидская надпись.

Наконец, подошли к отверстию подозрительной вентиляционной шахты. Вот как раз у неё основное и произошло.

Но сперва Гильденстерн прицепился опять к сопернику:

— Сколько хвандехваров может скрываться за этим отверстием, как думаете, эксперт Эссенхельд?

— Полагаю, ни одного.

— А если серьёзно?

Коль дошло до вопроса серьёзности, Эссенхельд предложил освидетельствовать шахтный ствол «специалистами с бластерами», намекая при этом на Дэя и Оукса, чтоб на базе полученных данных выдвигать не на шутку гипотезы.

Эссенхельд был не слишком серьёзен, а Гильденстерн тем более. Они попросту препирались и пытались друг друга подкалывать.

Так бы к этому их диалогу и отнестись.

К сожалению, и охранники от Башни Учёных поддались на игру, стали друг друга подначивать. Стоило Дэю подметить, что отверстие узковато, тут же Оукс принялся потешаться. Дескать, приятель струсил, ему слабо. Дэй отвечал, что без проблем докажет обратное, просто отверстие-то в потолке, до него не допрыгнуть. Барри тогда, как человек обстоятельный, не преминул сообщить о стремянках. Как проходили квершлаг, там их лежало много в одной из ниш. То есть, не надо допрыгивать, коли есть средство доставки.

Гильденстерну бы тут и одуматься, но он закусил удила. И начальственным тоном немедленно распорядился, чтобы Смит с Эссенхельдом стремглав за стремянкой и сбегали. Оснований для неподчинения Барри Смит не имел, а Эссенхельд свою критику сосредоточил на главном, потому они тотчас же, не чинясь, притащили стремянку.

Перед тем, как начать подъём, Дэй спросил, высоко ли ему забираться.

Барри ответил:

— До первой решётки запертой, дальше смысла нет. Хвандехвары крупны, сквозь решётку им не протиснуться. Ну, а крысы нас, вроде бы, не должны волновать.

Дэй кивнул и полез вверх по скобам.

Ну а дальше всё развивалось молниеносно.

В узкой шахте на Дэя напали зомбированные крысы. Было слышно, как там, наверху, он отстреливался из бластера, загнанный в угол одной из глухих площадок. Как ни странно, но даже бластер ему не помог. Он отбивался недолго, вскоре затих.

— Дэй!!! — в изумлении звал Нестор Оукс. Отвечала ему тишина.

А потом из отверстия в потолке выпало на пол несколько дохлых крыс. Самая дохлая почему-то истошно визжала.

Оукс всадил в неё пять зарядов, прежде чем успокоил. Но, когда успокоил, зашевелились другие. И завизжали настолько же мерзко, как и она.

Прижигали их Смит и Оукс, из двух стволов.

Только тут Смиту стало понятно, каково пришлось в вентиляции несчастному Джону Дэю. Да и Оуксу стало понятно, только не до конца.

Когда крысы закончились, все напустились на Эссенхельда. Что, мол, творится с животными. Тот ответил достаточно взвешенно. Дескать, ксенозоология здесь не поможет что-либо объяснить, так как организмы зомбифицированы.

Что характерно: при всей доказательности речи ксенозоолога, при очевидной необычности крыс — Гильденстерн всё равно не поверил в зомби. Как оказалось, он дальше не знал о тех волнах, что с поразительным постоянством ходят на Бабилон и у моста прижигаются огнемётами.

7

После погибели Дэя (в ней Барри не сомневался) и уничтожения нескольких мелких зомбифицированных организмов Смит объявил, что пора закрывать экспедицию, чтобы добытое знание чинно представить Стэнтону.

Гильденстерн кочевряжился, утверждал, что начальник здесь он. Барри ему возразил, сославшись на то условие, что в ситуациях боевых и нештатных руководство следственной экспедицией автоматически переходит к представителю шахты. Этот пункт оговаривался и между Стэнтоном с Башней Учёных. Между прочим, от имени Башни с ним согласились начальники настоящие, не чета Гильденстерну.

Белобрысый «начальник» сник, но его неожиданно поддержал и охранник Оукс. На прямые приказы Смита он ответил истерикой и отказом повиноваться. Так и кричал, будто баба: дескать, чихал на запреты, дескать, несчастного Джонни можно ещё спасти.

Ну и полез вслед за Дэем — его спасать. Думал, поди, что кто-то начнёт останавливать, а капризный охранник на том наберёт очки.

Барри Смит не стал останавливать. Если Оукс решил не подчиниться и умереть, кто ему здесь опекун и родитель?

Между тем, как уже второй из охранников Башни Учёных направлялся кормить крыс, Эссенхельд объяснял, что в практиках ксенокультуры Сид зомби хоть и сильны, но недолговечны. Если поставить барьер для распространения, это должно, вероятно, помочь… Эссенхельд объяснял, а Гильденстерн — тот молчал, как рыба. Хотя кто здесь был, спрашивается, ксеноисторик? Кто должен знать ксенокультуру Сид?

Оукс там, наверху, принялся мстить за Дэя. Бодро бил зомбикрыс и, возможно, всерьёз полагал, что им делает больно. Продержался он дольше Дэя, но к итогу пришёл абсолютно такому же.