Если движется небо (СИ) - Духовникова Евгения

У здания таможенного контроля пёстрая толпа разделилась: братья-по-разуму выстраивались в очередь к стойкам "для нерезидентов", люди, которых на лайнере оказалось меньшинство, шли "зелёным" коридором. Фелис присоединилась к последним.

– Добрый день, – таможенник любезно улыбнулся Фелис. – Учёба, отдых?

– Стажировка по распределению, – девушке невольно передался его позитив.

– Понятно. Что ж, добро пожаловать на Лайму, – он вернул просканированный паспорт. – И удачи.

Снова рамки детектора – Фелис застыла на мгновение, до боли прикусив губу, – и снова, как и на Альбедо, детекторы не отреагировали на содержимое рюкзака. Про себя Фелис решила, если кейс обнаружится, рассказать все как есть. Однако в её откровениях, похоже, не было нужды.

От космопорта до ближайшего города ходил скоростной поезд. Сидя в вагоне, мягко покачивающемся на воздушной подушке, Фелис пыталась решить, что ей делать с трофеем. Но вначале нужно было разобраться с более срочными – и, несомненно, более актуальными делами: добраться до "Ксено-тур" и уладить все формальности со стажировкой.

Чуть-чуть расстегнув молнию рюкзака, Фелис сунула туда руку. Пальцы мгновенно нащупали холодный металл кейса. Странное дело: ей чуть ли не насильно втюхали эту штуковину, а она уже начала испытывать к ней какую-то необъяснимую, иррациональную привязанность.

Или ей это только кажется? Превозмогая жгучее желание открыть кейс прямо сейчас, Фелис застегнула рюкзак и решительно убрала его на пол, запихнув ногой поглубже под кресло. Позже. Сейчас не время.

До зелёного массива на окраине города они добрались в считанные минуты: Алан гнал так, что До-фа-соль прикрыл глаза и что-то тихо бормотал себе под нос всю дорогу – молился, не иначе. Ливень немного поутих, и сейчас это был обычный дождь, но даже его было вполне достаточно, чтоб промокнуть. Впрочем, такие мелочи сейчас никого не волновали. Над оврагом, где был обнаружен скутер, орнитты-патрульные раскинули водонепроницаемый купол – но, к сожалению, стихия уже успела основательно поработать над уликами.

Алан заглушил двигатель и спрыгнул на землю. Ноги сразу провалились по щиколотку в раскисшую от дождей почву. Минору было проще – благодаря гибким щупальцам он мог равномерно распределить свой вес, не проваливаясь в грязь. Да и весил он втрое меньше Алана.

– Его обнаружили местные жители, – к ним подошел долговязый орнитт в высоких болотных сапогах. – Один из них догадался позвонить в жандармерию. Мы сразу же пробили номер; выяснилось, что скутер принадлежит пропавшему. Словом...

– Словом, от улик ничего не осталось, – закончил за него Алан, мрачно глядя на землю, испещренную множеством следов.

– Мы сделали анализ крови, – орнитт попытался реабилитироваться. – По химическому составу ясно, что Кари-маа погиб не естественной смертью. Его убили.

– Весьма ценное наблюдение, – колко заметил Алан. – Может быть, вы и тело его обнаружили?

– Пока нет.

– Обыщите здесь всё. Может, удастся отыскать его самого. Буду ждать отчет экспертизы. Дактилоскопия, следы органики, – любая мелочь может оказаться важной. И ещё. Мне нужны записи со всех камер, где он мог засветиться по пути сюда.

– Что думаешь, До-фа-соль? – спросил Алан по дороге в управление жандармерии. – На бытовое убийство как-то не тянет. Судя по рассказам его знакомых, Кари-маа был самым заурядным орниттом и вёл такую скучную жизнь, какую только можно себе вообразить. Непонятно, кому вообще понадобилось его устранять... У тебя есть какие-нибудь версии, а, напарник?

– Возможно, Кари-маа оказался не в том месте не в то время, и в результате услышал или узнал что-то, что ему знать не следовало, – поразмыслив, предположил минор. – Например, информацию, не предназначавшуюся для посторонних глаз и ушей. Случайно, разумеется.

– Хочешь сказать, он вляпался в чужую тайну? – Алан потянул за рычаг, и вертушка, зависнув на мгновение, плавно опустилась на парковку. – Тогда возникает резонный вопрос: где он мог в неё вляпаться? Ты посмотри, как он жил: дом-работа, работа-дом, – и так изо дня в день!

– Вопрос резонный, ты прав, – согласился До-фа-соль. – Но именно для этого мы и запросили записи с камер.

Несмотря на то, что единственное окно было распахнуто настежь, в тесном кабинете царила духота, а тяжёлый, насыщенный влагой воздух, шедший с улицы, делал жару совершенно нестерпимой.

– Не могли нам выделить кабинет с системой климат-контроля, – проворчал Алан, в который раз утирая пот махровым полотенцем. – Проявили бы хотя бы видимость уважения к иномирным коллегам.

– Это для нас они – "иномирные коллеги", а мы для них – трудовые мигранты, – кисло заметил До-фа-соль. – Орнитты никогда не заморачиваются вопросами комфорта братьев-по-разуму, тем более в таких мелочах. Главное, чтобы комфортно было им самим.

– А это, по-твоему, мелочи? – возмутился Алан, теряя спокойствие. – Не знаю, как ты, а я вот-вот сдохну от жары. Чего мы достигли за сегодняшний день? – он вопрошающе воззрился на напарника и тут же сам ответил на свой вопрос: – Ничего! Только время убили на это кино – а толку?

С раннего утра они с минором методично просматривали записи с камер наблюдения и не обнаружили ни одной зацепки. Что касается дорожных камер, картинка предельно ясно показывала, как Кари-маа вышел с работы, завёл скутер и поехал в сторону дома. Последнее его появление на камерах было на крупной развязке, где он должен был съехать с главной дороги. Затем он поворачивал на грунтовку и срезал путь через парк. В парке камер не было, на оставшемся отрезке пути он не появлялся. Что касается записей из ресторана, всё было ещё тривиальнее: обычный будний день, обычные, ничем не примечательные гости. Никто из них не вёл себя подозрительно; ни с кем из них убитый не общался сверх того, что предполагали его должностные обязанности.

– Жаль, звук не пишется, – посетовал Алан. – Ты смог бы разобрать, о чём они говорят, ты хорошо знаешь орниттский.

– Что толку сожалеть о том, чего нет и не будет? –заметил минор. – Надо работать с тем, что есть.

– Что у нас есть? Ни одной зацепки!

– Официант сказал, что в тот вечер Кари-маа задержался на работе допоздна, – сказал минор. – Не думаю, что это случайность. Наверняка он почувствовал угрозу для жизни и пытался найти способ избежать опасности.

– Но ему же никто не угрожал, – хмурясь, возразил Алан. – Да и посетителей в тот день было немного. – Он ткнул в экран, запуская ускоренное воспроизведение. – Вот заходит гость... Один. Пьёт какую-то бурду и уходит. Вот ещё потянулись... Обеденное время. Вот парочка... Наверняка романтическое свидание. Может, убитый был знаком с кем-то из них и узнал о супружеской измене?

– Орнитты за это не убивают, – веско сказал минор. – В их культуре вообще весьма трепетное отношение к жизни, даже более трепетное, нежели у людей, а преступления такого рода – большая редкость и строго караются.

Алан промолчал. Таких подробностей он не знал – ему нечасто приходилось иметь дело с цивилизацией орниттов.

Подумав, он набрал номер, включил громкую связь.

– Мы можем идентифицировать личности гостей ресторана? – без предисловий спросил он.

В трубке сбивчиво зачирикали.

– С таким качеством видео это будет сложно, но теоретически возможно, – перевёл До-фа-соль. – Однако тех, кто был в головных уборах, идентифицировать не получится.

Алан чертыхнулся. На записи таких было несколько.

– Нас спрашивают, есть ли у нас подозреваемые, – сказал минор.

– Пока что под подозрением все посетители ресторана. – Алан прервал связь и поднялся на ноги. – Давай-ка, мой друг, наведаемся туда ещё разок. Сдаётся мне, стоит копнуть чуть глубже – и правда вылезет наружу.

Новая белоснежная форма с голубой окантовкой и шляпкой небесно-голубого цвета оказалась изумительно красивой, но не самой практичной: и брюки, и жакет были сшиты из натуральной, но очень плотной ткани, карманы не предусматривались вообще, а из-за шляпки собрать волосы в узел на макушке не получилось. Пришлось заплетать их в косу.