Александр Владимиров - Кочевники
Увидеть же, что собой представляет крепость, удалось в скорости, когда они без происшествий покинули лесистую местность. Нукеры хотели настоять на том, чтобы сделать привал, но буюрук сообщил, что терпеть им осталось всего ничего.
— В паре фасхадов отсюда крепость, где у вас появится возможность отдохнуть, — пояснил он, подъехавшему сотнику, назначенному Кайратом вместо Акуда.
И действительно, через два фасхада на горизонте, у подножия гор, что уходили своими, покрытыми снегом, вершинами в небеса, крепость. Уже подъезжая к ней ближе, Кайрат понял, что она каменная. Вполне возможно, что материалом для строительства послужили огромные камни, что лежали на их пути.
— А как же тут живут люди? — спросил Кайрат у Бат-Эрдэнэ.
Тот взглянул на ягычи.
— Несут службу. Изредка встречают гостей.
Под гостями буюрук подразумевал людей, стремящихся в Запретные земли. Их было не так уж и много.
«Вероятно, что здесь частенько бывает дервиш, когда держит свой путь туда и обратно», — подумал Кайрат.
Он ожидал, что Ширэ Джиладкан скажет свое веское слово, но тот молчал. Не проявлял любопытства, в отличие от отца, и Едугей. Казалось, что мальчишку больше интересовали горы, что высились впереди. Они ни как не походили на те небольшие, песчаные, что он видел к востоку от Урги деда. Едугей уже догадывался, что именно туда он с дервишем и отправится.
Между тем подъехали к воротам крепости. Буюрук прокричал громко и на стене появился воин. Его голова высунулась в бойницу. Батыр явно признал Бат-Эрдэнэ, так как железные ворота лязгнули и отворились. Из них, навстречу воинам вышел буюрут. Поприветствовал путников и поинтересовался у Бат-Эрдэнэ кого тот привел. Услышав, что отряд сопровождает будущего великого хана, припал на колено и обратившись к Едугею, попросил извинения за задержку.
— Обычно спешащие в последний путь, — пояснил он, — располагаются лагерем у стен крепости. Хан, дервиш и его воины могут расположиться на территории цитадели. Я только буду рад приветствовать вас.
Когда же узнал о том, что дервиша с мальчишкой сопровождает ягычи из кешикетов хана Улукбека, побледнел. Пообещал предоставить для воина лучшую юрту. Кайрат нисколечко не удивился, если бы это была одна из тех, что принадлежит буюруку — правителю здешних земель.
Через два дня в юрту ягычи явился дервиш. Он замер в проходе, отыскал своим цепким взглядом Едугея и произнес:
— Ну, батыр, ты готов? Пора в дорогу.
Мальчишка посмотрел на отца.
— Пора, — проговорил Кайрат. — Кончилась твоя кочевая жизнь.
Воин тяжело вздохнул. Обнял сына и молвил:
— Собирайся. — Затем взглянул на Ширэ Джиладкана и полюбопытствовал: — Могу ли я его проводить?
— Только до границы.
— Границы?
— Невидимой черты, что отделяет наш мир от мира предков. Перейдя его, человек лишенный доступа, обрекает себя на гибель.
— Ну, до границы, так до границы.
Кайрат посмотрел на Ундеса (именно так звали местного сотника) и поинтересовался:
— Могу я покинуть на время крепость?
Буюрук сначала смутился. Все же Кайрат был старше его по званию и имел права ему приказывать, а не спрашивать разрешения. Но потом сообразил, что тот человек в этих краях новый и не знает местных порядков, и вопрос заданный ему, как, ни крути, а все же, правильный.
— Ты, вправе ягычи покинуть на время крепость, — проговорил воин. — Ты вправе делать это в любое время. В письме, что доставил Бат-Эрдэнэ, тайджи меркаитов сообщил мне, что я поступаю в твое полное распоряжение.
Кайрат понимающе кивнул. Руководить крепостью, пока в запретных землях будет его сын — почетная миссия, но по сути являвшаяся всего лишь формальностью. Вряд ли буюрук Ундес позволит ему, если со стороны тайги начнется атака, руководить обороной крепости. У меркаита, в отличие от ягычи был опыт. Ундес за эти дни провел его по бастионам крепости, разъяснял, растолковывал и пояснял, но вряд ли воин раскрыл перед представителем чужого племени все секреты. Скорее всего, он выдаст их только в безысходной ситуации.
— Хорошо, Угндес, я так и сделаю.
Втроем (дервиш, ягычи и Едугей) они вышли из юрты. Кайрат хотел было направиться к конюшням, небольшим помещениям, за стенами которых меркаиты держали чокчоков и лошадей, но Ширэ Джиладкан остановил его.
— В Запретную зону, — проговорил он, — мы отправимся пешком.
Но тут из шатра вышел Бат-Эрдер. Он поклонился перед ягычи и произнес:
— Разреши мне слово сказать, ягычи.
— Говори.
— Возьми лошадь, ягычи. Туда ты ее поведешь, а обратно, когда один будешь, прискачешь на ней.
— Я, пожалуй, так и сделаю, — проговорил Кайрат, взглянул на дервиша: — Я так могу сделать?
— Можешь.
Вот только за лошадкой идти не пришлось. Ее привел один из нукеров. Это был конь Чойжи. Кайрат взял Урхана под узды и теперь уже трое направились к воротам крепости, под взглядами молодых воинов, которые никогда ничего подобного не видели. Они не застали те дни, когда Урнур, самый молодой из ханов, прошедших похожий этап, посещал эти края. Кайрат вдруг задумался, а сколько тому было лет? Скорее чуть меньше, чем теперь было Едугею.
Вышли за ворота. Мальчишка в последний раз взглянул на крепость. Он не был уверен, что когда-нибудь вернется сюда. Проследил, как за ним закрываются ворота.
Ближе к вечеру, пришлось пройти около двух фарсахов, Ширэ Джиладкан проговорил, останавливаясь:
— Ну, вот и пришли. Дальше тебе, ягычи нельзя. Прощайся с сыном.
Кайрат подошел к Едугею и обнял его.
— Береги себя. Учись. Не знаю, увидимся ли еще, но ты должен оправдать надежды возложенные на тебя.
Замолчал. Дервиш увидел, как на глазах воина проступили слезы. Отвел глаза. Дал некоторое время отцу с сыном, а затем произнес:
— Пора.
Кайрат отпустил Едугея. Неожиданно коснулся палаша, что висел у него на поясе, и снял. Протянул сыну.
— Возьми. Пригодится.
Парнишка взял и направился вслед за дервишем. Он еще раз оглянулся и посмотрел на отца. Тот же стоял и смотрел вслед и делал это до тех пор, пока оба путешественника не вошли в ущелье. Вытер рукой проступившие слезы и вскочил на коня.
Его слабость, его чувства не должны видеть в лагере. Воины не должны догадываться, что у него ранимая душа. Ведь ягычи за время путешествия не проронил в присутствии их не одной слезинки, даже когда предавали огню тело Акуда.
Небольшая тропинка тянулась среди гор. Сначала было еще тепло, но потом похолодало. Стал попадаться снег. Его Едугей никогда до этого не видел. Вначале он останавливался, рассматривал. Дервиш однажды невыдержан и предложил ему взять белую холодную массу в руки. Комочек тут же начал таять в теплых руках мальчишки. Ширэ Джиладкан улыбнулся, наклонился и скатал из снега шарик. Затем запустил этот снежок в одинокое дерево. Но это было вначале пути, потом на третий день, когда они вошли в заснеженную зону, даже стало раздражать. Ноги на ледяной дороге скользили, отчего Едугей пару раз упал. К счастью это пошло впрок и дальнейшую часть пути он прекрасно держался на ногах. Руки и лицо мерзло, а под вечер задул холодный горный ветер. Мальчишка тут же рассердился на себя за то, что согласился последовать за нищим. Пусть духи искали другого идиота.
— Ни могли, они, что ли кого поглупее найти, — проворчал шепотом он.
Он вдруг вспомнил тот момент, как расстался с отцом. Видел, как тот провожал его взглядом, а потом (в тот момент Едугей остановился, чтобы в последний раз взглянуть на степь, прежде чем ступить в ущелье) увидел того садящегося на коня Чойжи. Он надеялся, что увидит отца еще раз. Сейчас, когда замерзал начал в этом сомневаться.
Весь день они с дервишем шли, а под вечер Ширэ Джиладкан устанавливал шатер и разводил огонь. Нищий всю дорогу и не пытался связаться с духами. Это была их территория, и они могли возникнуть на их пути из ничего.
Пока шли, Едугей разглядывал Ширэ Джиладкана и удивлялся. Дервиш на холоде не мерз. Может быть, он за время своих путешествий привык? Парнишке вдруг стало интересно, а он когда-нибудь привыкнет к этой мерзкой погоде?
Он пару раз чихнул, чем привлек внимание нищего. Тот остановился и спросил:
— Не простудился?
— Не знаю, — неуверенно проговорил Едугей.
Ширэ Джиладкан снял стеганный длинный халат — чапан и протянул парнишке.
— Оденься.
— А ты?
— А я уж потерплю. Идти-то осталось всего полтора дня.
Дервиш не обманул, через указанное им время они вдвоем вышли на совершенно иную местность. Огромная площадка в горах, покрытая растительностью. Зеленая трава, причем оттенок ее, слегка непривычный довольно яркий. Впереди нечто напоминающий огромный алтарь для жертвоприношений, на вершине которого огромный железный цветок. Доносится шум водопада, а главное тепло. Даже стало жарко, отчего Едугей распахнул чапан.
