Джин Кавелос - Тень, что внутри.
Перспектива найти биомеханические спящие корабли, лежащие пустыми в ожидании пилотов, возможность массового производства подобных машин, должно быть, превратило деятелей IPX в хищных динозавров.
„Гипотезы доктора Мордена”… Несомненно, он и Космофлот были замешаны в случившемся на Марсе, что бы там ни произошло. Это объясняло его присутствие здесь. Еще одному члену экспедиции она не могла доверять. Еще у одного были свои секреты. А драгоценный Космофлот Джона держал историю с кораблями в секрете, позволил IPX послать их на планету, не передав всю информацию, — лишь бы их представитель оказался на борту!
Но больше всего Анну уязвил обман Чанга. Он скрыл от нее факты о планете, о культуре, о технологии. Недостаток точной информации наверняка должен сказаться на ее исследованиях. Ее исследования будут бесполезными, или недействительными, или несущественными. Чанг предал ее. Это худшее, что один археолог может сделать по отношению к своему коллеге. У Анны возникло ощущение, что вся эта экспедиция была глобальным надувательством, как кардиффский великан, прозванный американским Голиафом. Она проглотила и крючок, и леску, и грузило.
Анне хотелось встряхнуть Чанга, выкрикнуть ему в лицо все, что она о нем думала и как следует поколотить его. Но Анну остановило то, что теперь она не знала, как отреагирует Чанг, узнав, что она видела его сообщение. Возможно, он решит, что ее необходимо убрать из экспедиции.
Помимо того, настала ее очередь завести секреты.
Но она должна была кое–что ему сообщить. Она включила систему связи:
— Доктор Чанг.
Спустя несколько секунд Чанг появился на экране. Он был в своей каюте, в обычной одежде.
— Да?
— Я должна сообщить вам, что система связи не работает. Она вышла из строя около двадцати минут тому назад. Я пыталась отправить сообщение.
Чанг покачался на каблуках взад–вперед, она никогда раньше не замечала за ним такой привычки.
— Мне известно об этом. Капитан Идальго уже сообщил мне.
Взглянув на его лицо, Анна все поняла. Идальго устроил все так, чтобы сообщение не смогло уйти к адресату. Анна чувствовала себя идиоткой. Естественно, связь не работает. Идальго, должно быть, отслеживал все сообщения Чанга, увидел последнее, которое она только что просмотрела, и устроил подходящую поломку. Чанг знал, кто это сделал и почему, но ничего не мог изменить.
— Тогда все в порядке, — сказала Анна.
Чанг отсутствующе кивнул:
— Доброй ночи.
Анна вышла из лаборатории, не зная, что ей делать. Вся экспедиция разваливалась на части, а они еще даже не добрались до планеты. В коридоре ее оглушила музыка, гремящая на вечеринке. Она прошла на звук в комнату для совещаний.
Гигмосианская часть вечеринки, кажется, наконец, закончилась. Черльзстейн, Фаворито, Рейзер, Скотт, Морден, Петрович и Стендиш сидели, все вдрызг пьяные, вокруг стола и резались в покер.
— Тройка! — закричал Стендиш, размахивая картой перед Черльзстейном.
Черльзстейн скосил глаза, его голова еще не успела повернуться в направлении карты. Морден, сидящий во главе стола, первым заметил ее. Он барабанил пальцами по столу, кому–то на что–то указывая.
— Вы хотите, чтобы мы сейчас подняли ставки? — спросила Скотт.
— Привет, Шеридан! — улыбнувшись, она махнула рукой Анне. Ее короткие, светлые волосы топорщились во все стороны. — Ты пришла помочь мне раздеть этих парней?
Несколько человек повернулись в ее сторону, издавая ободряющие выкрики.
— Нет, спасибо, я пас.
Морден встал, сделал большой глоток из своей чашки, сгреб все выигранные фишки и сложил их на пустую тарелку.
— Я пошел, — заявил он, не взирая на протесты остальных, подошел к Анне. — Что–то не так?
Беспокойство в его взгляде сглаживалось улыбкой.
— Ничего, — покачала головой Анна. — Я просто пыталась отправить письмо мужу и обнаружила, что связи нет.
— О, я уверен, ее скоро починят. Поломка не может быть серьезной, не так ли?
Черные глаза Мордена изучали Анну.
— Я не знаю.
Анна оглянулась на сидящих за столом, нервно постукивая рукой по бедру. Она не могла ему доверять. Она не могла доверять никому из них.
— Это всего лишь… ну, вы знаете, как это бывает в праздники, вам хочется поговорить с кем–то…
Улыбка Мордена стала еще шире, и Анна поняла, что она ляпнула.
— Я понимаю, — сказал он.
— О, послушайте, я чуть не забыла. У меня есть кое–что для вас.
В кармане свитера Анны лежала коробочка. Сейчас ей показалась странной идея о подарке для него, но она уже подготовилась. Она должна продолжать действовать, как обычно.
— Звучит загадочно.
— Всего лишь маленький новогодний сувенир. Выйдем за дверь.
Они вышли в главную лабораторию, там Анна включила освещение одной из рабочих станций, осветив стол и лежащие на нем различные детали оборудования. Они уселись на стулья с одной стороны стола. Остальная часть лаборатории вокруг них оставалась в тени.
Морден поставил на стол тарелку с фишками, от резкого света лампы в его глазах, под носом, у губ возникли тени.
— Это была самая очаровательная новогодняя вечеринка из всех, в каких я когда–либо участвовал.
— Я того же мнения. Похоже, вы неплохо освоились, — сказала она, указывая на горку фишек. До Анны дошло, что его тарелка была самой большой среди всех игравших.
Морден ответил ровным голосом:
— Я очень хорошо играю в покер.
— И вы совсем не пили, не так ли?
— Боюсь, я — плохой собутыльник. Я не нахожу в выпивке ничего забавного.
— Вам нравится сбивать людей с толку, не так ли? — эти слова сорвались с ее уст, прежде чем она успела сдержаться.
Морден осторожно сложил руки, заметив, как изменилось поведение Анны.
— Нет, не нравится. Это меня не радует. За исключением игры в покер. Но я не держу козырного туза в рукаве. Я не люблю показывать на весь мир свою личную жизнь. Полагаю, что именно это я сделал сразу после взрыва. Я потерял контроль над собой. И я сожалею об этом, — он, выдохнув, сжался. — Но я не пользуюсь на работе методами мисс Донн, если вы это имеете в виду. Я действую более эффективно, если действую тихо.
— И в чем заключается ваша работа?
— Блюсти интересы Космофлота, когда дело касается любых новых технологий и сотрудничать с IPX, когда это ведет к углублению наших познаний и новых технологий. Я никогда этого не скрывал, — Морден наклонил голову, изучая Анну. — Это что, допрос?
Анна улыбнулась:
— Извините. Полагаю, что сейчас я слегка не в себе, ведь мы уже скоро сядем на планету. И, полагаю, что я немножко расстроена из–за того, что не смогла отправить письмо Джону.
Она вытащила из кармана маленькую коробочку.
— Но я чувствую себя счастливой, обретя такую любовь. И я знаю, что вы тоже были счастливы, — Анна вручила коробочку Мордену. — Это память, исцеление и жизнь. Я надеюсь, что вы не рассердитесь.
— Почему я должен сердиться, получив подарок? — с застывшей улыбочкой на лице, Морден развернул обертку и открыл коробочку. Вытащил любовный камень, который Анна вчера стащила из его каюты. В дырочку на одном конце камня сейчас было продето серебряное кольцо, к нему прикреплена серебряная цепочка. Морден поднял камень, выражение его лица не изменилось, будто он его не узнал.
Анна боялась заговорить, все больше осознавая, что нечаянно разбередила страшную рану.
— Я даже не заметил, что он пропал, — наконец, звучно произнес Морден.
— Я взяла его вчера поздно вечером, — сказала Анна.
— Я привык смотреть на него каждую ночь, каждый день, каждый час, иногда несколько раз за час. Я привык засыпать и просыпаться, сжимая его в руке.
— Просто потому что…
— Я не заметил, что он пропал. Как долго он был у вас? Двадцать четыре часа?
Анна кивнула. В действительности, камень находился у нее дольше.
— Я не заметил. Я не посмотрел.
Лицо Мордена сморщилось. В резком свете лампы казалось, будто его лицо ожило. Оно судорожно подрагивало. Анна никогда еще не встречала того, кто бы так страдал. Смотреть на это было ужасно, и это было еще ужасней потому, что в этом была виновата она.
— Простите, простите.
Анна разбередила рану, оставленную прошлым, сорвала начинающую образовываться мозоль. Анна взяла Мордена за руку — за ту, которая не сжимала камень. Рука дрожала. Анна задумалась, страдала бы она так же сильно, если бы погиб Джон?
— Думаете, что нет ничего страшного в том, что ты забыл о тех, кого любил когда–то? Я обещал любить сою жену вечно. И вот я здесь, прошло всего шесть месяцев, а я уже начинаю забывать. Целых двадцать четыре часа я не думал о ней!
Судорога исказила лицо Мордена, мельком осветив то, что было у него на душе.
— Вы знаете, что я не могу вспомнить голоса дочери? Я не могу вспомнить, как он звучит. Да, я могу видеть ее на наших домашних видеофильмах. Я слышу ее разговоры, ее смех, но она будто чужая. Это уже не то, чем была моя дочь — ее прикосновение, когда она проходила мимо, ее запах — свежий и слабый, звук ее шагов по лестнице, крики радости, которыми она отмечала мой приход домой с работы. Она ушла. Они обе ушли. И все, что я сейчас чувствую, это облегчение.
