Дэвид Вебер - Грядущая буря
— Даже если предположить, что вашему курьерскому кораблю позволят сделать переход — которого может и не быть, раз прибудет Филарета и в системе объявят состояние повышенной боевой готовности, — сказала Митерновски-Циянг, заговорив в первый раз, — что заставляет вас думать, что манти позволят вам сделать транзит таким количеством кораблей стены? — Помощник директора обороны не прилагала каких-либо особых усилий, чтобы скрыть свое недоверие. — Я предполагаю, судя по числу, что вы только что назвали нам, вы говорите об одновременном переходе, но планируете ли вы одновременный переход или поэтапный переход, эти корабли прежнему будут возникающими внезапно, без разрешения, когда манти уже столкнулись с открытым прибытием четырехсот соларианских кораблей стены. Как директор Кадделл-Маркхам только что заметил, все наши источники указывают, что их силы обороны Центрального Узла находятся на уровне силы и готовности, который мы не видели несколько лет. И будет болваном тот, кто бы ни командовал теми силами, если не будет сначала стрелять, а затем беспокоиться об идентификации.
— Это, безусловно, возможно. — Симпсон кивнула. — Адмирал флота Бернар и Управление по Стратегии и Планированию считают, однако, что шансы в их пользу пойдут вниз — или будут мгновенно парализованы, по крайней мере — перед лицом такого внезапного увеличения направлений угрозы.
— «Шансы в их пользу» пойдут вниз? — произнесла Митерновски-Циянг, как если бы она не могла поверить своим ушам. — Вы говорите об отправке больше чем тридцати кораблей стены с — что? сто восемьдесят тысяч мужчин и женщин на борту? — в ситуацию, из которой они никак не смогут отступить, потому что шансы «в пользу» манти не нажмут на курок? — Она покачала головой. — Адмирал флота Бернард действительно понимает, что Мантикора была в состоянии войны фактически непрерывно в течение двадцати стандартных лет, или нет?
— Конечно, она понимает. — Поведение Симпсон, наконец, стало немного вспыльчивым. — Я утверждаю, однако, помощник директора, что есть огромная разница между борьбой с чем-то таким разваливающимся как Народная Республика Хевен и борьбой с Солнечной Лигой. И это должно быть особенно актуально после того, как они только что позволили всеми своими силами системной обороны проделать огромную брешь тем, кто бы ни добрался до их промышленных площадок!
Митерновски-Циянг откинулась еще дальше на спинку кресла, вновь покачивая головой.
— Я уверена что есть «огромная разница», адмирал, — сказала она с заметной прохладой. — В то же время я думаю, мы, вероятно, узнали немного больше о Мантикоре здесь, чем Управление по Стратегии и Планированию узнало в Старом Чикаго. Я не пытаюсь бросить тень на любых аналитиков и планировщиков, о которых идет речь, — возможно, думал Кадделл-Маркхам, был всего лишь намек на неискренность в такой концовке, немного, — но все, что мы когда-либо узнавали о манти, предполагает, что их первая реакция на любую угрозу, особенно их домашней системе, будет уничтожение угрозы. И что бы они ни использовали на Шпинделе, я думаю, мы можем с уверенностью предположить, они имеют даже более тяжелое вооружение для защиты домашней системы.
— Кое-кто уже очистил для нас путь вперед, — указала Симпсон. — А такой ущерб их производственным мощностям будет препятствовать их замене.
— Предполагая, что они не предприняли элементарной военной предосторожности о наличии дополнительного их числа, складированного в безопасных районах, вдали от своих промышленных площадок, — парировала Митерновски-Циянг. Она покачала головой еще раз, более резко, чем прежде. — Я сожалею, адмирал Симпсон. Я осознаю, что это не ваш план, что вы просто описываете его нам. Но если говорить, как кто-то, кто провел последние тридцать или сорок стандартных лет помогая управлять флотской компонентой наших собственных сил системной обороны, то никоим образом, я не могу подписаться под оперативным планом с таким высоким риском и без запасного варианта.
— И если Джустина не может подписаться под этим, адмирал, — вставил Кадделл-Маркхам, — Я боюсь, что ни председатель Бентон-Рамирес, ни я тоже не можем.
— Я вижу.
Симпсон сидела, глядя то на одного, то на другого беовульфовца. Потом она пожала плечами.
— Мне жаль слышать это. Мы надеялись, ССОБ помогут наполнить вторичные войска. Фактически, я боюсь, мои инструкции требуют официально предложить это Планетарному Совету Директоров, даже если председатель Бентон-Рамирес с равной вероятностью отклонит нашу просьбу, как вы предполагаете. К счастью, мы способны компенсировать необходимое количество из единиц ФСЛ, хотя без беовульфской поддержки мы не будем иметь избыток, чтобы отправить следом, как только терминал стабилизируется снова. Я надеюсь, председатель, по крайней мере, рассмотрит… целесообразность обеспечения такого минимального уровня поддержки для функционирования таких, очевидно, критических значений.
Ну, один-ноль в пользу «параноидального» анализа Юкки, подумал Кадделл-Маркхам. Хотя, честно говоря, мне трудно поверить, что кто-либо даже в офисе Раджампета достаточно безумем, чтобы думать, что нечто подобное этому возможно достигнет успеха!
— Если вы намерены сделать официальный запрос о поддержке ССОБ, я, конечно же, представлю его председателю Бентон-Рамиресу, — сказал он вслух. — И хотя я понимаю вашу точку зрения, я боюсь, моя собственная рекомендация будет такой, чтобы он его отклонил. Мне очень жаль, адмирал, но я полностью разделяю мнение помощника директора о вероятных результатах любой такой операции. В этих условиях я не могу рекомендовать ничего, что может быть истолковано как ее одобрение.
— Очевидно, это ваша привилегия, сэр, — сказала Симпсон более чем прохладно.
— Я вижу это не как «привилегию», а как моральный долг, адмирал, — сказал Кадделл-Маркхам так же холодно. — Фактически, если честно, моя первоначальная реакция такая, что весь этот план основывается на чрезмерно оптимистичных и чрезвычайно сомнительных предположениях, которые опираются на совершенно непроверенные — и непроверяемые — оценки текущей уязвимости манти. Я вполне готов рассмотреть любые анализы разведывательных данных, которые появятся в поддержку этих предположений и оценок, но все разведывательные данные, имеющиеся у нас здесь, на Беовульфе, прямо на другой стороне терминала, предполагают, что мнение Джустины о вероятных реакциях манти, к сожалению, является точным. На самом деле, я подозреваю, Планетарный Совет официально представит публике, когда выступит против всей операции, как поспешной, непродуманной и, вероятно, приводящей к чрезвычайно тяжелым потерям.
Глава 8
«Не знаю, Луис.»
Губернатор Орэвил Баррегос сделал паузу и глотнул действительно хорошего майинского бургундского адмирала Луиса Розака, пригласившего его к обеду. Фактически это вино совсем не походило на старое земное бургундское, несмотря на название. Ферментированное из золотой сливы, растущей на Майя, а не из винограда, оно больше напоминало Розаку насыщенные фруктовые нотки портвейна, но никто не консультировался с ним, когда оно получило имя, и вино это было изготовлено в один из любимых годов Баррегоса. Выражение лица губернатора не было выражением наслаждающегося человека, однако он вздохнул, опуская бокал.
«Не знаю,» повторил он, пристально глядя в его золотисто-коричневую сердцевину. — После того, как вас разгромили в Конго и, учитывая, как командует этот маньяк Раджампет, признаюсь, я чувствую, минимум… слабость в коленках, скажем так».
Розак откинулся в кресле, баюкая в руке бокал, и изучающе посмотрел на губернатора сектора Майя через свой небольшой кухонный стол. Он давно знал Орэвила Баррегоса и «слабость в коленках» не была тем, что когда-либо ассоциировалось в его сознании с этим человеком. И особенно не тогда, когда затрагивалась ситуация «Сипай»
— С другой стороны — подумал адмирал — мы никогда не были так близко к фактическому осуществлению этого, и ни один из наших расчетов не рассматривал возможность большой войны между Лигой и кем-то вроде манти. Добавьте «таинственных рейдеров» с невидимыми звездолётами и я предположу, что даже Александр Македонский испытывал бы трепет. А Орэвил, наделённый крошечным сердцем дипломата, никогда не считал, что он полубог, чтобы начать такое!
— Согласен, нас разгромили, — чуть погодя, ответил он. — И раз уж речь зашла об этом, то это моя ошибка.
Он сделал это признание спокойно, и поднял руку в возражающем жесте, когда Баррегос попытался оспорить его самообвинение.
— Я не говорю, что принял неправильное решение, основываясь на том, что я тогда знал. — сказал он — Я говорю, что я был чертовски самонадеян, думая о том, что всё что мы знаем, мы знаем точно. Или, скорее сказать, что мы предвидим все последствия. — Он пожал плечами. — Мы знали, что Меза тайно использовала Лафта и его людей как своих наёиников, и мы предполагали — учитывая то, что случилось на Монике с манти — что они могли бы усилить их построенными по соларианскому образцу тяжёлыми подразделениями, что они в точности и сделали. Наша ошибка — моя ошибка — была в предположении, что если они будут использовать такие подразделения, то они будут также использовать соларианские ракеты. Я выстроил всю мою тактику вокруг того, что мои противники будут ограничены в дальности стрельбы и не смогут ответить эффективно. — Он снова пожал плечами, в тёмных глазах затаилась горечь. — Я был неправ.
