Лоис Буджолд - ОСКОЛКИ ЧЕСТИ
Он был слегка похож на Форкосигана - немного выше ростом, хотя весит, наверное, столько же, но не за счет костей и мышц, а за счет жира. У него тоже были темные волосы, чуть более вьющиеся, чем у Форкосигана, и меньше тронутые сединой. Даже возраст примерно тот же, хотя этот тип был немного смазливей. Вот глаза у него совсем другие - темно-карие, бархатные, опушенные длинными черными ресницами. Корделии никогда еще не доводилось встречать у мужчины таких прекрасных глаз. Но в них таилось нечто, пробудившее в глубине ее подсознания еле слышный вопль: «Ты думала, что сегодня уже изведала глубины страха, но ты ошибалась: вот он, настоящий страх, всепоглощающий, без надежды». Это было странно, ведь такие красивые глаза по идее должны казаться привлекательными. Она отвела взгляд, решительно сказав себе, что смятение и внезапная неприязнь - всего лишь следствие расшатанных нервов, и принялась ждать.
- Назовитесь, бетанка, - прорычал он. Эти слова вызвали у нее дезориентирующее чувство дежа-вю.
Пытаясь обрести равновесие, она четко отсалютовала и нахально заявила:
- Капитан Корделия Нейсмит, Бетанская Астроэкспедиция. Мы - военное подразделение. Боевая часть. - Эта приватная шутка, естественно, не дошла до него.
- Ха. Разденьте ее и разверните.
Он отступил назад, наблюдая. Двое ухмыляющихся охранников подчинились приказу. «Не нравится мне такое начало…» Она натянула маску невозмутимости, призвав на помощь все скрытые запасы хладнокровия. Спокойно. Спокойно. Он просто хочет запугать тебя. Это сквозит в его глазах, в его голодных глазах. Спокойно.
- Немного старовата, но сойдет. Я пришлю за ней позже.
Охранник всучил ей пижаму. Она одевалась медленно, чтобы разозлить их: это был как бы стриптиз наоборот, точно выверенные движения напоминали японскую чайную церемонию. Один из солдат зарычал, а другой грубо отпихнул ее назад, к камере. Она кисло улыбнулась своему успеху, подумав, что хотя бы в чем-то еще может распоряжаться своей судьбой. «А если я смогу заставить их избить меня, то будут ли мне начислены дополнительные очки?»
Они затолкали ее в голую металлическую камеру и оставили там. Она продолжила игру, теперь уже просто ради собственного удовольствия: грациозно опустилась на колени и застыла в церемониальной позе - правый носок, как и положено, лег на левый, руки покоятся на бедрах. Прикосновение напомнило ей об омертвевшем участке на левой ноге, не воспринимавшем ни жара, ни холода, ни давления - этот сувенир остался у нее от предыдущего столкновения с барраярской армией. Корделия прикрыла глаза и позволила мыслям течь свободно, надеясь, что у ее тюремщиков создастся тревожное впечатление глубокой и, возможно, опасной сосредоточенности. Притворная агрессивность лучше, чем ничего. Около часа она провела в коленопреклоненной позе, сохраняя неподвижность; когда непривычные мышцы стали напоминать о себе особенно болезненно, охранники вернулись.
- Адмирал вас требует, - лаконично проговорил один. - Идем.
Корделию снова повели через бесконечные коридоры корабля; ее сопровождали двое конвоиров. Один ухмылялся и раздевал ее глазами. Другой глядел на нее с жалостью, что тревожило гораздо сильнее. Она задумалась, насколько время, проведенное с Форкосиганом, заставило ее забыть об опасностях плена. Они дошли до отсека офицерских кают, и остановились перед одной из овальных металлических дверей. Ухмыляющийся солдат постучал, и получил разрешение войти.
Эти адмиральские апартаменты сильно отличались от ее простой каюты на «Генерале Форкрафте». В первую очередь величиной - переборки, разделяющие две смежных каюты, были снесены, образуя таким образом втрое большее пространство. Все помещение было обставлено чрезвычайно роскошной мебелью. При ее появлении адмирал Форратьер поднялся с бархатного стула, однако она не сочла это жестом вежливости.
Он с хитрым видом обошел вокруг Корделии, наблюдая, как ее взгляд обследует комнату.
- Ну как, здесь получше, чем в тюремной камере, а? - поинтересовался он.
- Похоже на будуар шлюхи, - ответила она, играя на публику.
Ухмыляющийся солдат прыснул, а второй так вообще рассмеялся в открытую, но сразу же умолк под гневным взглядом Форратьера. Интересно, что такого смешного она сказала? Тут до нее начало доходить назначение некоторых деталей обстановки, и она поняла, что, сама того не ведая, попала в точку. Вот, например, что за странная статуэтка там в углу? Хотя, надо признать, она не лишена определенных художественных достоинств.
- И притом обслуживающей довольно своеобразных клиентов, - добавила она.
- Пристегните ее, - приказал Форратьер, - и возвращайтесь на свои посты. Я позову вас, когда закончу.
Ее уложили на спину на широкой неуставной кровати, закрепив руки и ноги мягкими браслетами, каждый из которых был соединен с углом кровати короткой цепью. Просто, устрашающе, никаких шансов вырваться.
Жалевший Корделию охранник, пристегивая ее запястье, едва слышно шепнул:
- Простите.
- Да ничего, - выдохнула она в ответ. Они мимолетно обменялись якобы равнодушными взглядами, скрыв этот тайный разговор от наблюдающего за ними Форратьера.
- Ха. Это вы сейчас так думаете, - все с той же гадкой улыбочкой промурлыкал второй охранник, застегивая другой ремешок.
- Заткнись, - прошипел первый, кинув на него яростный взгляд. Между ними повисло нечистое, гнетущее молчание. Наконец охранники удалились.
- Похоже на постоянную установку, - обратилась Корделия к Форратьеру. Она была странным образом зачарована: вся эта ситуация напоминала оживший гадкий анекдот. - А что вы делаете, когда не удается поймать бетанок? Ищете добровольцев?
Он нахмурился, но через мгновение лицо его снова разгладилось.
- Продолжайте в том же духе, - поощрил ее он. - Меня это развлекает. Это сделает окончательную развязку еще более пикантной.
Форратьер расстегнул воротник мундира, налил себе вина из совсем уж неуставного мини-бара, и присел рядом с ней с непринужденным видом человека, зашедшего проведать больного приятеля. Он внимательно разглядывал ее, и красивые карие глаза светились от предвкушения.
Она пыталась не дать волю нервам; может, он всего лишь насильник. Простой насильник - это еще вполне терпимо. Такие наивные, детские души, даже не слишком противные. Даже у порочности есть относительная шкала…
- Я не знаю никаких военных тайн, - сообщила она. - Вы зря тратите время.
- А я и не думаю, что вы что-то знаете, - равнодушно отозвался он. - Хотя в ближайшие несколько недель вы, несомненно, возжаждете рассказать мне все, что вам известно. Ужасное занудство. Меня все это не интересует. Если бы мне нужна была ваша информация, медики в два счета вытянули бы ее из вас. - Он отхлебнул вина. - Хотя любопытно, что вы сами заговорили об этом - возможно, чуть позже я отправлю вас в лазарет.
Ее желудок сжался. «Идиотка, - мысленно заорала она на себя, - ты хоть понимаешь, что уничтожила все шансы уклониться от допроса? Но нет, наверняка это стандартная процедура психологической обработки. Он просто обрабатывает тебя. Тонко, неуловимо. Успокойся…»
Он снова сделал глоток.
- Знаете, мне кажется, я получу немалое удовольствие от зрелой женщины - это разнообразит мой досуг. Может, молоденькие и выглядят привлекательнее, но с ними слишком просто. Никакого азарта. Могу сказать уже сейчас, что с вами будет чертовски интересно. Для впечатляющего падения необходима большая высота, не правда ли?
Корделия вздохнула и уставилась в потолок.
- Ну, я уверена, что это будет весьма познавательно. - Она попыталась вспомнить, как отключалась от действительности во время секса со своим прежним любовником - в самый скверный период их отношений, незадолго до того, как у нее наконец хватило духу вытурить его. Может, сейчас будет немногим хуже…
Улыбаясь, Форратьер поставил бокал на столик у кровати, выдвинул ящик и достал оттуда маленький ножик - острый, как старинный скальпель. Рукоятка была усыпана драгоценными камнями: они успели сверкнуть, прежде чем рука адмирала закрыла их. С отсутствующим видом Форратьер принялся вспарывать оранжевую пижаму, снимая ее, точно кожуру с фрукта.
- Разве это не казенное имущество? - осведомилась Корделия, но тут же пожалела о том, что заговорила: голос сорвался на слове «имущество». Это все равно что бросить подачку голодному псу - он будет прыгать еще выше.
Довольный Форратьер хмыкнул. Он намеренно позволил ножу соскользнуть и ойкнул с притворной досадой. Лезвие на сантиметр вошло в ее бедро. Он жадно наблюдал за ее реакцией. Нож попал в участок, лишенный чувствительности; она не чувствовала даже горячей струйки крови, побежавшей из раны. Его глаза сузились от разочарования. Корделии удалось сдержаться и не посмотреть на рану. В этот момент она пожалела, что так мало знает о состоянии транса.
