Тайна пятой планеты - Борис Борисович Батыршин
Ну, вот они и прибыли!
В общем балке-столовой было тесно. Нет — очень тесно. В помещения подлёдной базы, вмещавшей в обычном режиме шесть, максимум, восемь человек, сейчас набилось пятнадцать. Обедать приходилось в три смены; перегруженная система кондиционирования и регенерации воздуха едва справлялась, вентиляторы, спрятанные в трубчатых кожухах, гоняли воздух низко, по шмелиному гудя и не смолкая ни на секунду. Хорошо хоть тяготение почти отсутствовало — одна сотая земного, не о чём говорить! — и размещаться можно было не только на стульях, привинченных к полу вокруг общего стола, но и в висячем положении, под потолком и вдоль стен. Серёжа так и поступил, пристегнувшись к проложенному вдоль стены кабелю в пластиковой трубе. Он повис в верхнем углу, засунув в щель между стеной и ящиком воздушного фильтра тубы со вторым и третьим блюдами (гречневая каша с мясом и кисель), и выдавливал в рот содержимое третьей тубы м надписью «Борщ украинский, готовый к употреблению, 250 гр.», не забывая при этом вслушиваться в разговор старших. В балке их сейчас было пятеро — Зурлов, пожилой планетолог Пьявко, практикант Денис Шадрин, Алексей и прибывший вместе с ним с «Зари» астрофизик Леднёв.
— Знаете, коллеги, а я догадываюсь, где надо искать «обруч» на Марсе. — сообщил Пьявко. Он прикончил свой обед раньше других и теперь был не прочь поговорить.
— И где же? — Леднёв откинулся на спинку стула. Во взгляде, обращённом на коллегу, угадывалась ирония.
Приезжего астрофизика Серёжа не любил. После того, как грузовик с «Зари» отшвартовался и новоприбывшие сняли скафандры и собрались в большой кают-компании, Алексей Монахов представил его Леднёву. Но тот, занятый разговором с Пьявко, Серёжу попросту не заметил, да и потом смотрел на него, как на пустое место — впрочем, то же относилось и к остальным курсантам-«юниорам». Вечером, когда они втроём обсуждали гостей, Татьяна заявила, что астрофизику просто ударила в голову слава — после ухода Гарнье его считают ведущим специалистом Проекта по «звёздным обручам». Вот и к планетологу Пьявко Леднёв относится свысока…
— Так поделитесь с нами своей догадкой, Леонид Андреевич.
— продолжал астрофизик. — А то попадём на Марс — и не будем знать, где начинать копать!
Он сложил руки на груди, и теперь не только интонация, но и поза, вместе с иронической ухмылкой выражала насмешку. — Вот козёл, невежливо подумал Серёжа, а ведь Пьявко гораздо старше его, и во Внеземелье работает куда дольше. У него и «Знак Звездопроходца» имеется, за какую-то аварию на лунной базе «Ловелл»… Вот и Алексей смотрит на астрофизика неодобрительно, а уж он-то разбирается в людях…
Пьявко, однако, предпочёл не заметить неуважительного отношения к своей персоне. А может, просто привык к выходкам Леднёва и прощает — хотя бы за несомненный научный талант?
— Лопатой вы не обойдётесь, Валера. — добродушно прогудел он. — Придётся обзавестись ледорубом или, на худой конец, пешнёй — знаете, такими рыбаки лунки во льду бьют на зимней рыбалке? Потому как искать вам придётся на марсианских полярных шапках. Сами подумайте: наш «обруч» — и он ткнул пальцем в пол, — во льду…
— В ледорите. — негромко поправил Алексей.
— Оставьте меня в покое с вашей «Лунной радугой», молодой человек! — добродушие планетолога как рукой сняло. — Все вокруг твердят: «ледорит», «ледорадо»… ещё что-нибудь придумайте!
— Обязательно придумаем, Леонид Андреич. — с улыбкой пообещал Алексей. Похоже, отметил Серёжа, он не намерен ссориться с планетологом. — Так вы излагайте, мы внимательно слушаем.
Пьявко посмотрел на него с подозрением, но продолжил.
— Так вот, этот «обруч» во льду, у нас с вами под ногами. Второй нашли англичане с японцами — в Антарктиде, в массиве ледника на Земле Уилкса. Логично предположить, что и третий, которые вы собираетесь выкопать на Марсе, тоже будет в ледяном, так сказать, заключении. А где на Марсе есть водяной лёд? Согласно данным наблюдений, которые Сухостоев провёл со станции «Скяпарелли» — только на полюсах! Вот там и копайте!
— Ну, результаты Сухостоева ещё проверять и проверять… задумчиво произнёс Леднёв. Иронии в его голосе больше не было. — Но с чего вы так уверены, что и марсианский «обруч» надо искать именно там? Я понимаю, обобщение напрашивается само собой, но ведь кроме антарктического и этого — он повторил жест Пьявко, ткнув пальцем в пол, — есть и другие «обручи»! Гобийский, лунный — и оба они отнюдь не во льду!
— Так они же совсем маленькие! — видно было, что планетолог ждал этого вопроса. — А тот, что в Антарктиде, хоть и поменьше нашего, но всё равно здоровенный, сто тридцать метров в поперечнике! Получается как бы три группы по три «обруча» в каждой, разнесённые по размерам: малые, находившиеся на поверхности планеты, средние, вмороженные глубоко в лёд…
— И огромные, висящие в пустоте! — подхватил Алексей. Тот, что в точке Лагранжа, и другой, который мы нашли в Поясе. Уверен, где-то есть ещё и третий!
С этого момента Серёжа стал слушать особенно внимательно. Он, как и любой на станции, знал о находке, сделанной «Зарёй», но лишь в общих чертах, без подробностей. Попытки же расспросить Алексея всякий раз натыкались на неопределённое «в другой раз».
— Нет, не получается. — Леднёв покачал головой. — Если следовать вашей логике, то должен быть ещё один малый «обруч», так?
— А кто сказал, что его нет? — удивился Алексей. — Он может быть где угодно — на том же Марсе, к примеру. Или, скажем, на Титане, где сейчас работают наши исследователи.
Астрофизик задумался.
— Тоже вариант. Надо искать.
Алексей пожал плечами.
— Ищи, кто ж тебе не даёт? Вот вскроем завтра ваш загадочный люк — глядишь, и найдётся за ним какая-нибудь подсказка!
— А сумеете? — сощурился Пьявко. Мы уж как бились, и всё впустую!
— Куда мы денемся! — широко улыбнулся Алексей. — Откупорим, как в том анекдоте — при помощи лома и какой-то матери. Перед таким никакие инопланетные запоры не устоят, железно вам обещаю!
Увы, сдержать
