Голос металла - Илья Александрович Шумей
Глаза Вальхема мечтательно затуманились, перед его мысленным взором поплыли острые лезвия, грозные клинки и прочие прекрасные в своем совершенстве острые металлические штуковины, покрытые извивающимся узором и играючи перерубающие мягкое железо, из которого ковали свои изделия их конкуренты…
Очередной надоедливый комар вознамерился укусить Вальхема прямо в глаз, и тому пришлось отвлечься от мечтаний, чтобы прихлопнуть зарвавшегося наглеца. Чуть проморгавшись, мальчишка откусил еще кусок бутерброда, но вдруг его рука застыла в воздухе, и хлеб с беконом завис на самом краю рта, рискуя вывалиться и упасть в сухие сосновые иголки под ногами.
Плетение узоров, что только что стояло перед его глазами, странным образом никуда не исчезло, а так и продолжало маячить, наслаиваясь на окружающую действительность. Вальхем пару раз моргнул, но видение не исчезало. На открывшейся после схода оползня стене из песка и камней странным образом проступили регулярные структуры, напоминавшие то ветвящиеся прожилки в листе, то переплетение древесных корней.
Едва различимый, почти иллюзорный рельеф мог бы так и остаться незамеченным, если бы Вальхем к этому моменту не был бы настроен видеть красоту почти в любой коряге или металлической загогулине.
Под только что сошедшим оползнем определенно открылось нечто любопытное. Нечто, скрывавшееся под слоями земли и камней долгие годы, а то и столетия.
Вальхем неторопливо дожевал бутерброд, стараясь не моргать, чтобы не вспугнуть внезапное видение, после чего медленно потянулся за лежащей рядом киркой. Требовалось как можно скорее выяснить, где именно находится источник проблем – в его собственном воспаленном воображении, или же под слоями осыпавшегося после землетрясения песка?
Несколько энергичных взмахов – и раздался характерный звон удара металла о металл. Но, сколько бы Вальхем не всматривался в стену из мелких камешков и свисающей сверху травы, он так и не смог разглядеть ничего металлического, ничего, что могло бы издать подобный звук. Крайне странно.
Мальчишка натянул на руки перчатки и принялся за работу, кроша киркой рыхлую породу и отгребая ее в сторону лопатой. Но, по мере того, как он вгрызался все глубже, становилось очевидно, что обнаруженная им непонятная штуковина намного крупней, чем он предполагал изначально.
В массе песка и камней просматривалось нечто, напоминающее древесные корни, переплетенные настолько туго, что между ними даже малейшего зазора не просматривалось. Вальхем попробовал пошевелить непонятную конструкцию, но тщетно, она даже не шелохнулась. Данное обстоятельство заставляло предположить, что структура может уходить в землю достаточно глубоко, и на поверхности обнажилась лишь малая ее часть.
Он никогда не встречал ничего подобного, и даже не представлял себе, что это могло бы быть. И больше всего парня занимал вопрос, почему то, что выглядит как слежавшийся песок, демонстрирует столь высокую твердость и при ударе звенит как металл?
Вальхем еще несколько раз осторожно стукнул киркой по своей находке, прислушиваясь к получаемому звуку, попробовал втиснуть острие инструмента в какую-нибудь щель, чтобы поддеть и попробовать вытащить один из жгутов, но, как он ни силился, ничего у него так и не вышло.
Оставив тщетные попытки, Вальхем отступил назад, вытирая рукавом пот со лба. Только сейчас он обнаружил, что уже стемнело – увлеченный своими раскопками, он совершенно утратил чувство времени. Если он не хотел свернуть себе шею, прыгая в темноте через бревна и глубокие промоины, то уже следовало отправляться домой.
Но нельзя же оставлять свою находку вот так, на виду у всех! Ее следовало припрятать, равно как и замаскировать следы своей кипучей деятельности. Вот же зараза!
Вальхем принялся суетиться, натаскивая из леса сухие ветки и прикрывая ими разбросанный вокруг песок, а также само место своих изысканий. Камуфляж, правда, получался не особо убедительный, не требовалось даже всматриваться, чтобы понять, что здесь проводились какие-то земляные работы, но основной расчет строился на том, что в этот дремучий угол все равно практически никто не заглядывает. И вся эта горе-маскировка требовалась Вальхему больше для собственного успокоения.
Покончив с конспирацией, он сгреб в рюкзак свои нехитрые пожитки, подхватил лопату с киркой и запрыгал вниз по склону. К вечеру заметно похолодало, и небо начало затягивать низкими тучами. Свежий холодок забирался за воротник куртки и неприятно холодил мокрую спину, но Вальхем этого не замечал, все его мысли были всецело поглощены странной находкой и построением планов на дальнейшие раскопки.
Жаль только, что свежего материала для кузницы он сегодня Торпу принесет не особо много, но не беда. Завтра наверстаем!
* * *
Примерно после полудня на улицах Цигбела послышались зычные голоса глашатаев, объявлявших о том, что сегодня вечером после закатного звона на центральной площади губернатор выступит с важным обращением, касающимся всех жителей города. Случай, надо сказать, неслыханный – Моккейли никогда ранее не выступал с публичными речами, и требовалось что-то поистине из ряда вон выходящее, чтобы сподвигнуть обычно ленивого и нерадивого толстяка на подобный неординарный шаг.
Одновременно на самой площади застучали плотницкие молотки, прямо на ступенях ратуши возводившие деревянную раму непонятного предназначения. После того, как работы были завершены, всю конструкцию укрыли большим куском парусины, и что далее происходило там, под ним, никто не знал.
В общем, губернатору все же удалось заинтриговать горожан, и к назначенному времени на площади собралось несколько сотен человек, с нетерпением ожидавших соответствующих разъяснений.
Перед крыльцом ратуши выстроился наряд полиции, оттеснявший самых ретивых зевак и не позволявший никому приближаться к зачехленной конструкции.
Впрочем, до тех, кто стоял в первых рядах, все же долетал явственно различимый запах чего-то подгнившего. Люди брезгливо морщили носы и вертели головами по сторонам, пытаясь обнаружить источник вони, но поблизости ничего такого не наблюдалось. Кроме той самой загадочной штуки под парусиной.
В назначенное время парадные двери ратуши распахнулись, и на крыльцо вышел губернатор Моккейли. Обычно расслабленный и вальяжный, он выглядел непривычно серьезно и даже несколько испуганно. Толстяк некоторое время нерешительно переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать и как подступиться к стоящей перед ним непростой задаче. Он понятия не имел, как именно отреагирует собравшаяся толпа на его слова, и не придется ли
