Эдвин Табб - Ветры Гата
Палатки казались покинутыми. Дюмарест замедлил шаг, когда приблизился к ним, ожидая оклика стражника или испепеляющей вспышки лазера. Но ничего не произошло, никто не подал признаков жизни, никто не скомандовал ему остановиться. Он подошел к палаткам и осторожно отодвинул входной клапан внешнего вестибюля. Он вошел внутрь. Горел одинокий факел, закрепленный на скобе. Комната была пустой.
Во второй комнате он нашел Кроудера.
Голый до пояса Кроудер растянулся на ковре. Верхняя часть его торса была покрыта рубцами страга, свисавшего из трубки, зажатой в правой руке. Его уши и нос были в крови, она затекла в углы остекленевших глаз. Его челюсти были плотно сжаты, а губы разведены в сторону так, что в смертельной гримасе он напоминал оскалившуюся собаку. Ногти левой руки глубоко вонзились в ладонь.
Дюмарест перешагнул через тело, размышляя, какое видение довело Кроудера до такой степени самоистязания, какую вину этот человек скрывал в своей душе… грех или презрение к себе. Может быть, неслышимые колебания, заполнившие это место, свели его с ума и довели до гибели. Он не был одинок.
У входа во внутреннюю палату валялся охранник. Он также был мертв. Другой охранник хныкал в углу, он пронзительно вскрикнул при приближении Дюмареста и стремглав выбежал мимо него в темноту и холод, к голодному морю. Сидящий на троноподобном кресле старик приветственно улыбнулся Дюмаресту.
– Ты Дюмарест, – сказал он. – Я видел тебя раньше – когда ты убил Мойдора.
– Ну?
– Я – Элгар, врач принца Эмменеда. – Он поклонился, и свет блеснул на его голом черепе, на электродах механических ушей. – Ты видишь нас не в лучшем виде. Место для лагеря было выбрано неудачно. Кажется, оно было фокальной точкой болезненных колебаний воздуха – как ты, возможно, видел.
Дюмарест кивнул.
– Они не отключили свои уши, как видишь, – сказал Элгар серьезно. – В отличие от них я принял нужные предосторожности. – И затем резко, почти без перехода: – Ты хочешь что-то спросить?
– Где принц?
– Ушел. Что еще?
– Куда он ушел?
– Куда-то. Что еще?
Этот человек либо был на грани помешательства, либо имел извращенное чувство юмора. Затем Дюмарест взглянул ему в глаза и понял, что здесь была третья причина. Врач оставался верен своему хозяину.
– Снаружи люди, они умрут, если их не накормить и не согреть, – сказал он. – Я надеялся, что принц предоставит им необходимое.
– Предоставит.
– Но как, если его здесь нет?
– Ты не производишь впечатление человека, которого остановит такая хлипкая преграда, – сказал старик резко. – Но силу применять не нужно.
– Разве я угрожал применить силу? – Дюмарест хотел, чтобы старик прекратил свою игру. В его голове пульсировала боль, и тошнота наполнила желудок. Ему нужна была пища, горячая ванна, лекарства и уход.
– Нет, – согласился Элгар. – Но я думаю, что если дойдет до этого, то даже принц не сможет сопротивляться твоим требованиям – без помощи своей стражи. – Его улыбка стала шире. – Но наш разговор бессмыслен. Сейчас я здесь за старшего. Приводи людей сюда. Пусть монахи Братства помогут им. Они получат пищу и тепло в полной мере моих возможностей.
И одежду с мертвых, подумал Дюмарест мрачно, и добычу с тел тех туристов, у которых нет причин возражать. Редкая возможность для тех путешественников, кому посчастливилось выжить.
Ленты намотались на катушки, замедлились в конце, щелкнули, когда заполненная кассета была вынута из гнезда и заклеена в защитный пластик, чтобы избежать повреждений при перевозке. Дин наблюдал за завершением этой процедуры. Ему нравилась неумолимая эффективность машин, равномерная работа автоматических устройств. Они были безопасны и предсказуемы и могли быть очень полезны в работе. Какая жалость, что люди не похожи на машины.
Он поднял кассеты и упаковал их в небольшой контейнер, украшенный печатью с гербом Киклана. Позже он изучит эти пленки, раздробит узор накопленных звуков, пропустит их через компьютеры, снабженные селекторными устройствами. Это займет годы, может быть, всю жизнь, но он найдет все, что они могут дать. А если у него не получится, то это сделают другие. Киклан располагал вечностью.
Он поднялся и отодвинул в сторону штору, рассматривая равнину за двойным стеклом окна, автоматически проверяя показания встроенных в подоконник приборов. Скорость ветра упала почти до нуля. Влажность была низкой, электрический потенциал не менялся, температура соответствовала ожидаемой. Взгляд на хронометр подтвердил предыдущую оценку. Буря длилась дольше, чем обычно; гораздо дольше, чем другие могли думать. Он предсказал ее длительность с точностью до минуты.
Это знание принесло ему удовлетворение.
– Господин.
Он повернулся. У входа в комнату стоял парень из его личной свиты. Он выглядел бледным, уставшим, под его глазами чернели круги. Дин узнал в нем одного из тех двух, которых он послал в горы собирать данные.
– Докладывай.
– Пробы воздуха были взяты как приказано, господин. – Парень вошел в комнату. – Образцы камней с гор… – Он засомневался. Никто не рассчитывал на то, что новички Киклана будут неподвластны эмоциям, но ожидалось, что они никогда не будут проявлять их. Он глубоко вздохнул. – Ответственный за взятие проб не справился с задачей. Он разбился насмерть. Я не смог забрать образцы, прикрепленные к его телу.
– Знаешь ли ты, почему он не справился?
– Нет, господин.
– Но наверняка ты способен прийти к заключению, основываясь на известных данных? – Голос кибера никогда не менялся, он всегда был мягким, ровным, но от этого не становилось уютнее. У Киклана не были предусмотрены неудачи любого сорта, а неудача Дина в особенности.
– Я полагаю, что он вынул заглушки из ушей, чтобы послушать ветер, – быстро сказал парень. – Я не слышал, как он упал. Я нашел его только тогда, когда наша задача была выполнена.
– После выполнения твоей задачи, – поправил его Дин. Он стоял, размышляя. Образцы камней не представляли большой важности – их потеря стоила открытия слабого звена в его свите. Тот парень заслужил смерти. Образцы воздуха представляли большой интерес, и они были в безопасности. Если ветер переносил вызывающие галлюцинации газы или частицы пыли, то образцы покажут это. – Дай мне пленки, – приказал он. Затем: – Ты можешь идти. Поешь и отдыхай.
– Господин.
Парень поклонился и вышел из комнаты. Дин запер пленки с образцами воздуха вместе с другими, захлопнул ящик, повернул колесики комбинационного замка. Мерцание света из-за окна привлекло его внимание. Снаружи в пределах видимости медленно двигались рассеявшиеся по равнине люди с факелами. Он изучил их, оценил их, и отбросил их в сторону как не представляющие ценности.
Он задернул штору и стоял, прислушиваясь, немного наклонив голову. Он ничего не слышал; стены комнаты были слишком толсты. Он подошел ко входу и отодвинул в сторону барьер. Теперь он мог слышать это, очень слабый, но ясно слышимый тихий звон смеха, говор голосов, высокий безошибочный тон старой женщины. Мимо проходила стражница. Он жестом остановил ее.
– Где леди Тос?
– Вместе с Матриаршей. – Женщина была вежлива, но кратка. У нее было мало времени для любого, кроме ее капитана и ее госпожи. От следующего вопроса она нетерпеливо нахмурилась.
– Ты видела ее?
– Да.
– Давно?
– Я только что покинула палату Матриарши. Они вместе.
– Я понял. – Он поблагодарил ее своей механической улыбкой. – Это все.
Палата была небольшая, ярко украшенная гобеленами. В воздухе висел густой аромат специй. Светящаяся лампа отбрасывала мягкий свет на присутствующих. Глория улыбнулась, когда он вошел.
– Дин. Ты опередил меня. Я как раз собиралась послать за тобой.
Дин внимательно взглянул на пару. Старая женщина светилась от счастья. Девушка, сидевшая рядом с ней, очень близко, отражала немного этой радости. Мягкий свет согревал ее черные волосы, белый бархат кожи. Ее губы были полными и очень алыми. Глаза ярко сверкали. Они встретились с глазами кибера.
– Матриарша довольна тобой, – сказала девушка. – Благодаря твоим приказам никто не пострадал более серьезно, чем разрыв барабанной перепонки. – Она рассмеялась. – Но был такой момент, когда я подумала, что никогда больше не буду слышать.
– Эта буря была необычной по своей силе, моя госпожа. – Кибер повернулся к старухе. – Я пришел доложить, что буря закончилась. Может быть, еще несколько случайных порывов, но основную силу ветер потерял. Мы можем отправляться.
– Нужно ли это?
– Было бы лучше не задерживаться, моя госпожа. Внешняя температура низка, и она упадет еще ниже. Задержка затруднит наше возвращение, и кажется, нет необходимости продлевать нашу стоянку.
Она хорошо знала это, но ей Гат казался волшебством.
– Мне не хочется покидать это место, – сказала она медленно. – Оно пробудило много воспоминаний. На миг я вновь стала молодой и… – Она сглотнула. – Как ты сказал, случайные порывы?
