Татьяна Форш - Космический отпуск
– Это ты меня не пугай! Дарн – твой ухажер. Вроде как у вас шуры-муры.
Отлично.
Я спрятала лицо в ладони.
Пустота.
– Неужели ты его не помнишь? – Меня осторожно тронули маленькие ручки домового.
Я покачала головой и взглянула на него.
– А где Галка?
Хряп, скорчив сочувственную мордочку, только развел руками. Мое сердце замерло.
– Там, где ты ее и оставила.
– А… где тогда я?
– Ну… – Хряп заложил ручки за спину и принялся расхаживать возле меня. – Как сказал тот рыжий, с глазами змеи, теперь эта клетка твоя.
Я поднялась.
– Немедленно отведи меня к сестре!
– Э-э… ну… в принципе, как скажешь! Хотя за нее ты пока можешь не беспокоиться.
– Что ты хочешь сказать? Эй? – я покрутила головой, выискивая так не во время исчезнувшего домового.
– Ничего особенного. – Хряп, как всегда, появился неожиданно и уютно устроился на моем плече. – Этот рыжий утром, пока ты спала, тоже забирал ее на обследования и сказал, что пока не родится ребенок, никакие опыты над ней проводиться не будут.
Я поморгала, пытаясь уловить ускользающий смысл.
– Какой ребенок? У нее не может быть детей!
– Как оказалось, очень даже может быть. Причем ждут они его рождения уже через «двести шестьдесят дней». Говорю, как услышал.
– То есть… ты хочешь сказать, что она уже…
– Типа того.
– Но… как? – Сказать честно, эта новость затмила все услышанное сейчас.
– Ну… это неплохо было бы у твоей сестрицы спросить. А еще у того здоровяка.
– У како… – я осеклась на слове. Ну конечно! Петя. – Так. Ладно. Немедленно отведи меня к Галке. И… вот тебе новое задание.
– Начинается!!! – Хряп возмущенно пофыркал над ухом и снисходительно буркнул: – Ладно… давай уже, вербуй!
– Ты должен найти Петра и… и… – я нахмурилась, пытаясь вспомнить что-то очень важное. Кого-то важного. Хряп мне помог.
– Может еще и Дарна поискать?
И снова перед глазами появилось серое пятно, и только боль в душе заставила кивнуть.
– Да. И… Дарна.
Город До Гет
– На выход!
Двери разъехались, вновь впуская все тех же. С мертвыми глазами.
Петр с трудом взглянул на них и снова зажмурился.
Плевать. Что толку на них смотреть? Снова обколют дрянью, от которой хочется только спать или бесцельно смотреть в пустоту, растворяясь в бессмысленности существования.
– До Гет, семь миллионов пятьсот сорок три, ваш карантин закончен.
– Приказываем вам подняться и следовать за нами.
Его грубо дернули вверх, принуждая подняться на онемевшие ноги. Тут же на Петра вылился поток холодной, пахнущей какой-то тошнотной мерзостью воды, заставляя тело забиться спасительной дрожью.
Чувства, ощущения вновь стали возвращаться.
Вовремя! Еще чуть-чуть – и он бы сошел с ума: находиться в этой белоснежной комнате, заточенным в неподвижную, онемевшую плоть, – что может быть хуже?
Нетвердым шагом он направился вслед за конвоирами, с удивлением прислушиваясь к царившему в нем спокойствию. Ни боли, ни любви, ни сожаления. Пустота.
Бесконечная.
Безжалостная.
От которой хотелось повеситься.
Длинный белый коридор, наконец, закончился, приведя его в огромный зал. У нескольких арок толпились ряды рыжеволосых. Короткостриженые, высокие, они различались только тем, что в одной очереди стояли совершенно обнаженные парни, наверное, новички, а в другой – одетые в бурые комбинезоны. Либо военные, либо… Пришедшее в голову сравнение заставило поморщиться. Рабы. Безликие. Без чувств и эмоций. Без судьбы и души. Без жизни.
– Сюда. Стоять здесь. – Конвоиры провели его через толпы безразличных существ, которых язык не поворачивался назвать людьми, и поставили в очередь за обнаженным парнем, которого тоже сопровождали двое с мертвыми глазами.
Стоять…
Петр незаметно повел плечами, разминая оживающее тело, переступил с ноги на ногу. Как же здорово чувствовать себя живым! Как же здорово чувствовать себя…
– А кто эти люди? – не рассчитывая на ответ, он покосился на замершего конвоира, и указал на медленно двигающуюся очередь одетых в бурые комбинезоны лутанцев.
Тот действительно проигнорировал вопрос, а вместо него к нему вдруг обернулся парень, стоявший впереди.
– Это те, от кого отказались города класса «а» и «с». Переселенцы.
– А… кто тогда вы? Точнее – мы?
– Мы? Мы – изгои. Преступившие закон – рабы. Возвращаемся из камер наказания и усмирения. Кто-то к себе в клетки, а кто-то, например как я, на распределение в другой город. А кто ты? Откуда попал в До Гет?
– Да… пролетал мимо, а тут набросились, стали тыкать какой-то гадостью, да еще к креслу пристегнули. Наркоманский рай, а не планета!
– Ну, точно! Камера наказаний… Там я тебя и видел.
– Так ты тоже сидел голышом в белой комнате и тебе в спину кололи какую-то гадость? – Петр передернулся от нахлынувших воспоминаний.
– Да.
– И за что тебя упекли?
– За то, что влюбился в девушку. Мне сделали чистку мозга и отправили в До Гет.
– И что? – Петр озадаченно нахмурился. – Помогло?
– Не очень. Просто стало как-то пусто. Вот здесь. – Парень на мгновение прикрыл ладонью глаза и коснулся лба, а затем коснулся груди. – А вот здесь все осталось по-прежнему. Ай!
Один из стражей без предупреждения ткнул недлинной серебристой трубкой в плечо паренька.
– Запрещенные эмоции! Прекратить!
Петр поморщился, заметив исчезающую в трубке иглу. Опять какие-нибудь инъекции: спокойствия, равнодушия, безразличия… Парень тут же, словно его выключили, равнодушно уставился в пол. Страж, успокоенный его реакцией, отстранился. Очередь дернулась, увлекая за собой.
Шагая следом за пареньком, Петр выждал какое-то время и уже шепотом спросил:
– А это кто?
Парень отстраненно покосился на него и меланхолично пожал плечами.
– Биорги. Хранители порядка. Откуда ты? Я, было, подумал, что ты с Западных Земель. У них тоже до сих пор попадаются темно-рыжие.
– Темно-рыжие? – Петр удивленно коснулся головы с легким изумлением и досадой, почувствовав под пальцами вместо привычной шевелюры миллиметровый ежик. – У меня темно-русые волосы. Я прилетел сюда с Земли. Я этот… как его… рус!
– А. Понятно. – Его собеседник как-то отстраненно кивнул и отвернулся.
Петр насторожился.
– Что тебе понятно?
– То, что ты очередная свихнувшаяся жертва ученых, – не оборачиваясь, буркнул паренек. – Уж не знаю, чем ты провинился перед Системой, но тебе просто выжгли мозг.
Петр послушно шагнул вперед вместе со всеми и придвинулся ближе к парню.
– Не вижу логики. При чем тут цвет моих волос и мой мозг?
– Все просто. Ты, как и многие из безумцев, ютящихся в городах класса «е», уже свихнулись от мысли, что вы потомки ушедших руссов, и только вы можете спасти нашу планету. Если бы ты… вы оставались нормальными, вы бы поняли, что уже ничем Лутану не поможешь! Не спорю – наша планета проживет еще не одну тысячу дней, но всем нам путь в Альянс. Даже Правящие, даже ученые не могут обратить этот процесс.
Петр помолчал, и вновь шагнув вслед за колыхнувшейся вперед очередью, тихо бросил:
– А может быть, ваши Правящие и ученые просто не хотят спасать Лутан?
Ответом ему стал острый взгляд паренька.
– Если не хочешь стать одним из биоргов – лучше молчи об этом.
Петр оглядел обреченно шагающих мужчин, единственным отличием которых были цвет волос и странные глаза, и кивнул.
– Учту.
Вскоре черная арка приблизилась. Петр остановился, внимательно наблюдая за шагнувшим в нее пареньком. А тот, покорный воле одного из Хранителей порядка, положил ладонь на округлый, помаргивающий красным терминал, созданный так же, как и арка, из чего-то напоминающего темное стекло. Секунду ничего не происходило, затем парнишка дернулся, словно его прошил разряд тока и, сжав в кулак освобожденную руку, шагнул в зал.
– Теперь ты, – поторопил его чей-то голос над ухом.
Проводив взглядом паренька (которого сейчас вели под руки два биорга, проталкиваясь в толпе дожидавшихся своей очереди лутанцев), Петр вошел в арку.
– Руку, – снова приказал все тот же голос.
Петр помедлил и опустил руку на терминал. Сотни раскаленных маленьких иголочек прошили ладонь, заставив его прикусить губу. Сравнение, пришедшее на ум, развеселило – тавро! Он теперь, как племенной жеребец, принадлежит стаду под названием До Гет.
– Выходи.
Петр взглянул на ладонь. Странный едва видимый рисунок подтвердил его опасения.
В спину толкнули, заставляя покинуть арку. В него тут же вцепились ледяными пальцами два биорга и куда-то повели. Вскоре он оказался в небольшой комнате. Вначале его запихнули в какой-то цилиндр, где принялись стегать струи прохладной, пахнущей химией воды, затем он вновь оказался в комнате, где его наскоро вытерли и тут же натянули бурого цвета робу, немного напоминающую раг. Потом уже другие биорги провели его по белоснежному коридору и втолкнули в небольшую комнату.
