Евгений Щепетнов - Посланник

- Всё. Провалилась моя попытка остаться незамеченным. Теперь они знают, что мы здесь. Семён, что с крейсером?

- Пытается догнать. Но у него масса побольше, так что пока мы впереди...вот чёрт! Есть! Врезал из бластеров! Теперь у нас нет части обшивки...герметичность пока не нарушена, ухожу на максимальной скорости! Успели! Он торчит у Шаргиона, похоже, что обдумывает, что делать.

Слава сел на кресло, и не обращая внимания на окружающих закрыл глаза и полностью переключился на контакт с Шаргионом. Осмотрев вокруг его датчиками, он увидел, как в километре от корабля завис угольно-чёрный крейсер, похожий на половинку разрубленной лепёшки. Враг молчал, не пытался связаться, не стрелял и не предпринимал никаких действий. Скорее всего, его командир был ошеломлён тем, что увидел, и не знал, что предпринять.

Слава полностью растворился в корабле, практически став им, и теперь ощущал всё, что в нём происходит. Слава-Шаргион шевельнул 'мышцами'-двигателями и медленно начал движение к Земле. Корабль набирал ход, а вражеский крейсер двигался за ним, не отставая и не приближаясь. Похоже, что обдумывал линию поведения. Слава двигался быстрее и быстрее, пока не оказался перед границей атмосферы Земли.

Затем он с напряжением сказал вслух:

- Сейчас 'Соргам' сядет на Красной площади. Организуйте разгрузку. Я прикрою его Шаргионом. Лера, объясни им, и быстрее. Семён - прикроешь разгружающих огнём из бластеров. Начали!

Слава уже не смотрел, как выполнили его распоряжения. Он сосредоточился на своей задаче.

Шаргион спускался всё ниже и ниже, и оставшиеся в городе жители с удивлением рассматривали радужную лепёшку, появившуюся в небе. С земли она была крохотной, эта 'летающая тарелка', но по мере спуска она увеличивалась в размере настолько, что захватывало дух от эпичности происходящего.

Вражеский крейсер так и шёл следом, видимо, чтобы узнать, что последует дальше.

А последовало вот что: Шаргион завис на высоте, достаточной, чтобы из него вылетел 'Соргам' и укрылся у него под брюхом, но недостаточной, чтобы громадный крейсер врага мог подкрасться под него, или же выпустить заряды бластеров в того, кто был под его защитой.

'Соргам' мгновенно вылетел из брюха корабля-матки, и сел там, где можно было вытаскивать из него груз. Площадь была разбита и разрушена после того, как 'Урал' стартанул оттуда на маршевых двигателях, но относительно свободные участки всё-таки оставались.

Вражеский крейсер заметался, в поисках щели между Шаргионом и поверхностью планеты, не нашёл её, и зависнув над блестящей громадиной, принял решение: в воздухе появилась целая туча беспилотников, вооружённых бластером и ракетами, а также штук двадцать бронированных флайеров, которые использовались врагом в этой войне для поддержки войск. Они, как злые осы, облаком устремились к 'Соргаму', и сосредоточили на нём всю свою мощь.

У 'Соргама' было три бластера. Один, 'Большая Берта', был бесполезен, когда корабль сел на землю, но два верхних, скорострельных бластера с системой наведения, подключенной на собственные позитронные мозги низшего уровня, могли брать цели в пределах видимости там, где им захочется. И когда флайеры врага появились под брюхом Шаргиона, бластеры 'Соргама' открыли ураганный огонь. Враг, скорее всего, думал, что корабль не решится стрелять из тяжёлых бластеров вблизи своего корабля-матки. Но он не знал, что для Шаргиона выстрелы бластеров, всё равно как метание овсянки из большой ложки. Те редкие выстрелы, которые случайно проходили мимо цели, били в брюхо живого корабля, и он с удовольствием впитывал энергию, поглощая её, как вкусный завтрак.

Большинство же очередей из мегабластеров 'Соргама' находили свою цель, и жужжащие 'слепни', витающие над ним, сыпались на землю, как горох. За считанные секунды он положил более половины беспилотников и все флайеры противника.

Они бросились бежать из под десятикилометровой лепёшки, висящей над городом, но их скорости не хватило, чтобы уйти из-под удара. Безжалостные реки огня находили их в воздухе и превращали в оплавленные куски металла. Через несколько минут всё было закончено - в воздухе не было ни одного аппарата врага, и лишь на земле горели и чадили остатки некогда великолепных кораблей.

Шлюз 'Соргама' уже был открыт, и керкары, как толпа термитов, стаскивали из корабля оружие и оборудование, грузя его на гравитационные платформы.

Люди, с опаской поглядывающие щелкающих жвалами и стрекочущих гигантских многоножек, хватали ящики и перегружали их на автомашины. Людей оказалось много - несколько сотен, где они прятались - было непонятно - видимо, как и говорил до этого Кузьмичёв - под землёй. Скорее всего, там же были укрыты и машины - в подземных гаражах и укрытиях.

Разгрузка шла уже полным ходом, когда тяжёлый крейсер 'Хеонг' всё-таки решил проверить на прочность своего нового врага. Поднявшись километра на два, он пустил в ход свои мега-бластеры, способные вскипятить море или расплавить небольшую гору до состояния текучей жидкости в считанные минуты. Два белых столба упёрлись в 'спину' Шаргиона, желая выжечь в нём дыру размером с футбольное поле. Не тут-то было. Шаргион лишь довольно вздрогнул, будто человек, откусивший от громадного бутерброда с копчёной осетриной. Энергия распределилась по кораблю, подстегнула его обмен веществ, он как будто встряхнулся, и стал бодрым, как хорошо выспавшийся и совершенно здоровый человек. Крейсер не переставал палить, от него исходили целые реки огня. Там, где они касались Шаргиона, перламутровая оболочка темнела, поглощая энергию, которая тут же усваивалась громадным организмом. Его ёмкости всегда были слегка не дозаряжены - расход энергии идёт каждую секунду, на то она и жизнь, чтобы расходовать запасы энергии. Но теперь ёмкости заполнялись так, что скоро будут заполнены до конца - понял Слава. А что будет, когда они заполнятся?

Обстрел продолжался ещё с полчаса. Крейсер не успокаивался и бил, бил в одну точку на теле Шаргиона, видимо рассчитывая в конце концов что-нибудь повредить . Слава чувствовал, как наполнялись ёмкости, и настал момент, когда стало ясно - предел! Энергию некуда девать! И Шаргион стал нагреваться. Его температура поднялась вначале на один градус, потом ещё на один, ещё...в конце концов температура его тела поднялась на тридцать градусов. Нужно было отводить энергию куда-то в другое место.

И тогда Шаргион 'плюнул'.

- Господин Бранд доволен качеством поставленных ему рабов? - Председатель Чжан сидел в кресле перед своим господином и наслаждался вкусом напитка, который сделала ему система обеспечения корабля. Он перекатывал в ладонях прозрачный бокал, и незаметно рассматривал лицо зелёного.

- Да, рабские загоны наполнены. Я тобой доволен, Чжан. Всё идёт так, как я задумал - зелёное лицо Бранда было безмятежным, гладким и довольным, как у сытого кота - твои войска продвигаются, неплохо было бы ускорить движение.

- Господин Бранд - мы не особенно форсируем продвижение потому, что ждём отвода вражеского войска со своих позиций - в этом случае меньше потерь - нам нужно сохранять наши ресурсы. Флайеры постоянно обрабатывают позиции русских бластерами. Кроме того - все освобождённые территории заминированы, много времени уходит на разминирование, устранение крупных фугасов. Земля просто нафарширована взрывчаткой. Враги оставляют нам опасную территорию. И у меня есть подозрения, что в дальнейшем будет ещё хуже - могут заложить ядерные фугасы. И тогда наша жизнь сильно осложнится - это территория будет надолго непригодная для использования.

- Хммм...неужели они лишат себя земли, для того, чтобы навредить врагу? - недоумённо покачал головой Бранд - в этом же нет смысла! Где им потом жить?

- Смысл есть - выжечь всю землю, что враг не мог там жить. Это сродни отложенному во времени самоубийству, да. Но они и так теряют свою территорию, так чего жалеть? Погибнуть самому и уничтожить своих противников, сделать так, чтобы победа была им хуже поражения - разве это не прекрасно!

- Вот чем мы и отличаемся от вас! - усмехнулся Бранд - потому мы ваши господа, а вы наши рабы. Вы не умеете мыслить гибко.

'Идиот!' - подумал Чжань - 'Ты по моим наводкам уже уничтожил всех, кто мешал моей стране жить! Я тобой управляю, а ты считаешь, что владеешь мной? И говоришь, что мы не умеем мыслить гибко? Это хорошо. Оставайся в своём неведении. Когда-нибудь тебе всё это встанет в горле, как кость, и ты подавишься, зелёная собака!'

На непроницаемом лице китайца не отразилось ничего такого, что происходило у него в душе. Если бы Бранд знал, о чём тот думает, скорее всего, убил бы на месте. Но Бранд не был псиоником и не умел читать мысли. Он был неплохим тактиком, но не умел мыслить стратегически. Пока не умел. А может и не хотел - ему хватало и того, что он имел в настоящий момент - власть, мощный корабль, толпы первоклассных рабов.