Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански
Неподалеку он заметил иллюминатор, который, правда, был ненамного больше ячейки пчелиных сот, но за ним видна была пустота, простиравшаяся за толстым пластиком. Он подошел и посмотрел. Большую часть обзора занимало ослепительное Солнце, и он потянулся к переключателю, чтобы включить черный фильтр. При этом он взглянул на свою руку. На свой искусственный, металлический, прекрасно работающий протез.
Он сразу же вышел из каюты и направился по коридору к закрытым дверям рубки управления; он постучал стальными пальцами, и тяжелая перегородка отодвинулась в сторону.
— Да, мистер Элдрич? — спросил молодой пилот, уважительно кланяясь.
— Пошли радиограмму,— сказал он.
Пилот достал ручку и поднес ее к блокноту, закрепленному на краю пульта.
— Кому, сэр?
— Мистеру Лео Булеро.
— Лео... Булеро,— быстро записал пилот.— Это надо передать на Землю, сэр? Если так, то...
— Нет. Он где-то здесь, на своем корабле. Передай ему...— Он замолчал и задумался.
— Вы хотите с ним поговорить, сэр?
— Я не хочу, чтобы он меня убил,— ответил он.— Именно эго я собираюсь ему сказать. Тебя это тоже касается. И всех, кто кроме нас находится на борту этой огромной тихоходной жестянки.
«Эго безнадежно,— подумал он,— Кто-то из организации Феликса Блау, предусмотрительно оказавшийся на Венере, видел меня на борту этого корабля; Лео знает, что я здесь. Это конец».
— Вы хотите сказать, что конкуренты готовы на все? — побледнев, удивленно спросил пилот.
Появилась Зоя Элдрич, его дочь, в тирольской юбке и туфлях на меху.
— Что происходит?
— Поблизости находится Лео,— ответил он,— У него вооруженный корабль и поддержка ООН, мы попали в ловушку. Не надо было лететь на Венеру. Хепберн-Гилберт наверняка об этом знал. Попробуй связаться с Лео,— сказал он пилоту.— Я возвращаюсь в каюту.
«Я все равно ничем не могу помочь»,— подумал он и направился к выходу.
— Черт побери,— выругался пилот,— поговорите же с ним! Ведь это вы ему нужны.
Он встал с кресла, демонстративно покидая свое место.
Барни Майерсон сел и, тихо вздохнув, включил передатчик, настроил его на частоту экстренной связи, взял микрофон и сказал:
— Лео, выродок ты этакий. Ты до меня добрался, ты заманил меня сюда, и теперь я у тебя в руках. У тебя и у твоего проклятого флота, который ждал меня с тех пор, как я вернулся с Проксимы. Ты опередил меня уже на старте.
Он был теперь больше зол, чем испуган.
— На этом корабле нет никаких средств защиты. Ты будешь стрелять в безоружных. Это транспортный корабль.
Он замолчал, пытаясь что-нибудь придумать. Может быть, сказать, что он — Барни Майерсон и что Элдрича никогда не захватить и не убить, поскольку он постоянно будет перемещаться из одного бытия в другое? И что Лео в действительности убьет человека, которого знает и любит?
— Скажи что-нибудь,— поторопила Зоя.
— Лео,— сказал он в микрофон,— позволь мне вернуться на Проксиму. Прошу тебя.
Он ждал, прислушиваясь к трескам в динамике.
— Хорошо,— наконец сказал он.— Я отказываюсь от своих слов. Я никогда больше не покину Солнечную систему, и тебе не удастся меня убить, даже с помощью Хепберн-Гилберта или кого-нибудь еще из ООН. Ну как? — сказал он Зое.— Как тебе это нравится? С меня хватит.
Он с треском опустил микрофон.
Первый выстрел лазерного орудия почти расколол корабль пополам.
Барни Майерсон лежал на полу рубки, прислушиваясь к свисту уходящего воздуха и грохоту закрывающихся перегородок.
«Я получил что хотел,— подумал он.— По крайней мере, чего я хотел, по мнению Палмера Элдрича. Смерти».
Истребитель Лео Булеро не спеша занимал позицию, готовясь ко второму, решающему выстрелу. На экране перед креслом пилота он видел пламя его дюз. Корабль был действительно близко.
Он лежал, готовясь к смерти.
Внезапно он оказался в своей комнате на Марсе, а навстречу ему шел Лео Булеро.
Энн Хоуторн встала с кресла и с интересом сказала:
— Значит, это вы — Лео Булеро. У меня много вопросов, в основном насчет вашего продукта кэн-ди...
— Я не произвожу кэн-ди,— сказал Лео.— Я категорически отрицаю подобные слухи. Я не занимаюсь никакими нелегальными делами. Послушай, Барни, ты уже принял это... ну, ты знаешь,— хрипло прошептал он, наклонившись к Майерсону.— Да или нет?
— Я выйду на минутку,— понимающе сказала Энн.
— Не надо,— буркнул Лео и посмотрел на Феликса Блау, который кивнул.— Я знаю, что ты работаешь на Феликса,— сказал он ей и со злостью ткнул Барни в бок.— Не думаю, чтобы он это принял,— сказал он как бы про себя.— Я обыщу его.
Он начал шарить в карманах Майерсона, а потом залез ему под рубашку.
— Есть.— Он вытащил ампулу с токсином. — Нетронутая,— с отвращением сказал он Феликсу Блау, открыв пробку и заглянув внутрь.— Вот почему Фейн не получил от него никаких сообщений. Он струсил.
— Я не струсил,— сказал Барни. («Я был далеко отсюда,— думал он.— Не знаете?») — Это из-за чуинг-зет,— пробормотал он. — Я был очень далеко.
— Да, ты был без сознания около двух минут,— презрительно сказал Лео,— Мы пришли сюда сразу же после того, как ты заперся; какой-то тип — Норм или как его там — открыл нам универсальным ключом; кажется, это он главный в этом бараке.
— Вы должны помнить,— сказала Энн,— что субъективное течение времени после приема чуинг-зет не совпадает с реальным, для него могли пройти часы или дни.
Она сочувственно посмотрела на Барни.
— Правда?
— Я умер,— сказал Барни и сел. Его тошнило.— Ты убил меня.
Наступила многозначительная тишина.
— Ты обо мне говоришь? — наконец спросил Феликс Блау.
— Нет,— ответил Барни.
Это не имело значения. По крайней мере, пока он снова не примет наркотик. Когда он сделает это, наступит конец, Палмер Элдрич выживет, одержит победу. И именно это было невыносимо, не его собственная смерть — которая когда-нибудь все равно должна была наступить,— но тот факт, что Палмер Элдрич станет бессмертным.
«Смерть,— подумал он,— где твоя победа над... этим?»
— Я чувствую себя оскорбленным,— заявил Феликс Блау.— Что это должно означать? Тебя кто-то убьет, Майерсон? Черт побери, мы вытащили тебя с того света. А путешествие сюда было трудным и, по моему мнению, рискованным для мистера Булеро, моего клиента; это район, где орудует Элдрич.
Он подозрительно огляделся вокруг.
— Пусть он примет этот токсин,— сказал он Лео,— и возвращаемся на Землю, прежде чем не случилось нечто ужасное. А я чувствую, что это может случиться.
Он направился к двери.
— Примешь, Барни? — спросил Лео.
— Нет,— ответил он.
— Почему?
— Жизнь слишком много для меня значит.
«Я решил, что с искуплением вины пора кончать»,— подумал он.
— Что с тобой было во время перемещения?
Он встал, голова у него кружилась.
— Он ничего не скажет,— произнес от дверей Феликс Блау.
— Барни,— сказал Лео,— у нас не было другого выхода. Я вытащу тебя отсюда, я в этом уверен. А эпилепсия типа Кью — это еще не конец...
— Ты зря теряешь время,— прервал его Феликс Блау, выходя в коридор. Он бросил на Барни еще один презрительный взгляд,— Ты совершил ошибку, понадеявшись на этого парня.
— Он прав, Лео,— сказал Барни.
— Ты никогда не выберешься с Марса,— сказал Лео.— Я никогда не помогу тебе вернуться на Землю. Что бы ни случилось.
— Я знаю.
— Однако тебя это не волнует. Ты намерен провести остаток своих дней, принимая этот проклятый наркотик.
Лео со злостью смотрел на него, сбитый с толку.
— Наоборот,— сказал Барни,— я никогда больше этого не сделаю.
— Что же ты собираешься делать?
— Буду здесь жить,— ответил Барни.— Как колонист. Буду работать в огороде наверху и делать все то, что здесь делают. Копать оросительные каналы и так далее.
Он смертельно устал, тошнота не проходила.
— Мне очень жаль,— сказал он.
— Мне тоже,— сказал Лео.— И я не могу тебя понять.
Лео взглянул на Энн Хоуторн, но и от нее не получил ответа. Он пожал плечами и подошел к двери. Стоя на пороге, он хотел еще что-то сказать, но передумал и пошел за Феликсом Блау. Барни слышал звук их шагов, когда они поднимались по трапу наверх. Наконец шаги смолкли и наступила тишина. Барни дотащился до раковины и налил себе стакан воды.
— Я тебя понимаю,— сказала Энн.
— В самом деле?
У воды был чудесный вкус, она смыла последние следы чуинг-зет.
— Ты частично стал Палмером Элдричем,— сказала она.— А он частично стал тобой. Вы уже не можете разделиться, ты всегда будешь...
— Ты с ума сошла,— сказал он, тяжело опираясь о раковину, чтобы сохранить равновесие: у него все еще подгибались ноги.
— Элдрич получил от тебя то, что хотел,— сказала Энн.
