Прогулка - Лада Голышева

Давид З. подскочил к окну и увидел ужасную картину. Множество обломков от планеты разлетались в разные стороны. «Через мгновение они достигнут и Луны?» — Давиду не очень хотелось знать, что будет потом. Он думал о собственном спасении и с этой целью снова устремился к атто-компьютеру в надежде, что осколки от алмаза помогут создать желаемое пространство в параллельность…

— Каждый, кто приходит ко Мне однажды, должен осознать это Прибытие. Поэтому Я спрашиваю тебя: Ты где Давид З.? — громоподобно раздалось в голове у молодого человека, мозг которого оцепенел от отсутствия всяких ощущений.

«Где ты? Где ты? Где ты?» — эхом прокатился внутри Давида З. звук и затих.

— Я спросил тебя? — также громко прозвучало в голове у юноши эхо, сводящее с ума.

— Что происходит со мной? — вырвалось у Давида, и тут же нахлынула новая леденящая волна неизвестности и пустоты.

— Глупый мальчик! Ха-ха, ха-ха… — противно смеялся голос, — в том то и дело, что с тобой не происходит ни-че-го, ты ведь хотел жить, а не существовать? Вот и живи, себе на здоровье. Вот оно пространство, в котором начинают жить, как душе угодно. Твори, если только сможешь творить.

— А если я не смогу? — перебивая, спросил Давид З.

— Ха-ха, ха-ха, тогда сойдешь с ума, ты ведь этого так боишься? Значит, тому и бывать! Ха, ха, ха…, — продолжал издеваться голос.

— Нет, я не хочу, ничего не хочу! Ты слышишь меня? Оставь меня в по-ко-е! — во всю глотку орал Давид З., пытаясь заглушить мерзкий смех.

— В покое? Это интересно. Как ты себе это представляешь? — вдруг спросил голос и продолжал, — вокруг меня все движется и все меняется, и даже я меняюсь, но ты нет! При том при всем, что я, пытаюсь для тебя сделать, ты все равно в покое. В этом ужасном состоянии, сколько ты сможешь еще находиться?! Это интересно! Гм…, надо подумать, надо же — оставить в «покое»! — и голос затих.

«Слава богу, он замолчал», — сказал себе Давид З.

Затем он попытался осмотреться и ощутить хоть что-нибудь, но ничего вокруг не было, кроме пустого черного пространства. «Кажется, я здесь застрял, и, видать, надолго», — и ужас охватил разум Давида З., который был бы уже рад послушать надоевшего невидимого собеседника, только бы не быть одному. Но Тот решал задачку о покое и, по-видимому, не очень торопился с ответом.

20

Энтони Д. сидел на подоконнике огромного окна, прислонившись щекой к холодному стеклу.

— Вот это и есть рай? — подумал профессор, рассматривая пейзаж по ту сторону реальности. Белые низкие облака, проплывавшие над крышей странного здания, напомнили ему взбитые сливки, которые только что застыли в причудливых формах. Но, присмотревшись к ним, ученый обнаружил едва уловимое движение, похожее на прибой моря. Движение усилилось и теперь казалось, что Энтони Д. находится на дне незнакомого моря и наблюдает снизу движение волн, покрытых пеной. «Странно», — сказал себе профессор и ткнул пальцем в стекло. Палец завяз в тягучем прозрачном веществе, и Энтони Д. в испуге отдернул руку: «Что за ерунда? И где я, в конце концов?»

Он огляделся по сторонам. До самого горизонта простиралась пустыня. По желтым барханам ветер перекатывал засохшие кусты неизвестного растения. Стена здания служила своеобразной перегородкой между одной реальностью и другой, и Энтони Д. находился как раз на границе двух, а может и трех миров. Сознание ученого по-прежнему пыталось воспринимать окружающий мир по тем привычным законам, которые были ему известны и понятны, но под действием бесконечного движения вокруг они то и дело изживали себя, превращая сознание профессора в однородную взбитую массу, наподобие тех «сливок» в небе, увиденных им мгновением раньше. Ученый перестал говорить себе слово «странно». В его лексиконе появились другие слова: «потрясающе», «поразительно», «немыслимо», и это, в каком-то роде, был прогресс в осознании окружающего мира и самого себя в нем. Окружающая реальность не могла ждать пока сознание профессора будет готово воспринимать все, как есть, ибо она была в вечном движении. Пожалуй, такой расклад и есть первопричина, по которой люди становятся просто обезумевшими в параллельности миров. Но незнание законов этих миров не несет ничего плохого высшей субстанции человека, или тому, что называют душой, а вот отсутствие желания познания в результате закупорки собственным страхом перед неизвестностью для души означает полный распад своей индивидуальности и поглощение ее окружающими потоками энергий. В таком бушующем океане энергий найти близкую субстанцию из «своего» мира является не просто удачей, а победой над самим собой, в каком-то смысле слова. Поскольку, найти еще не значит узнать и принять помощь: нужно суметь и дать взамен, а к такому не каждый готов. Поэтому и говорят, что рано, мол, ты пришел сюда, не твое сейчас время, иди назад и найди сначала самого себя в осознанном тобой мире людей.

Но возвращаться профессору было некуда, его мир и его реальность рухнули, а создать свой мир он еще не смел. Да, ему действительно не хватало смелости просто снова ткнуть пальцем в воображаемое стекло и переместить сознание хоть в какую-нибудь реальность, а не оставаться бездеятельным наблюдателем параллельных миров. К тому же, состояние долгого покоя на границе вселенных приводит к потере собственной энергии, а это грозит тем, что одна реальность, соприкасаясь с другой, просто раздавит тебя. Так бы и случилось с профессором, но синтез энергий его ума и сердца, полученный им же самим при жизни в другой вселенной, позволял совершить новый переворот в сознании.

— Боюсь ли я? Нет. Правда все, параллельные вселенные я представлял немного не так, но все равно, что я вижу и чувствую — это плод моего воображения, даже сам я уже не я. Тогда кто? Как я выгляжу? — и он посмотрел на свои руки и туловище, но, увы, ничего не увидел.

— Спокойно, — продолжал говорить сам с собой ученый, пытаясь подавить накатившее чувство страха, — надо избавиться от страха, ибо он отец всех пороков, а мать всех пороков — лень. Я признаю, что я ленив умом, но не как не труслив. Ведь считалось