Альфред Ван Вогт - Крылатый человек
У него были доказательства того, что он может получать их мысли, а они могут получать его. Но связь с нервными системами, одной за другой, была бы невозможна, будь это не так.
Итак, он готов… Гросвенф направил свои мысли в темноту:
«Вы живете во Вселенной и внутри себя, вы создаете картину Вселенной такой, какой она вам представляется. Но об этой Вселенной вы не знаете ничего, и ни — чего не можете знать, кроме изображений. Но изображение Вселенной внутри вас не есть Вселенная… Как вы можете влиять на другое сознание? Изменяя его понятия. Как вы можете влиять на чужие действия? Изменяя основные верования существа, его эмоциональную склонность…» Очень осторожно Гросвенф продолжал:
«И картины внутри вас не показывают вам Вселенной, поскольку имеется множество вещей, которые вы не можете узнать прямо, не обладая нужными чувствами. Внутри Вселенной царит порядок. И если порядок картин внутри вас не есть порядок Вселенной, то вы ошибаетесь…» В истории жизни несколько думающих индивидов сделали нечто аналогичное — в пределах структуры их знаний. Если их структурное строение неверно, если предположение неверно, если предположение неверно по отношению к реальности, тогда автоматическая логика индивида может привести его к заключению, несущему смерть.
Предположения следовало изменять. Гросвенф изменял их намеренно, хладнокровно, честно. Его собствен — пая гипотеза, на основе которой он действовал, состояла в том, что Риим не имели защиты. Впервые за историю бесчисленных поколений они получали мысли извне. Он не сомневался в том, что их инертность чрезвычайно велика. Это была феллахская цивилизация, укоренившаяся в своих представлениях, которые не претерпевали никаких изменений. Существовала достаточная историческая очевидность того, что крошечное инородное тело могло оказать решающее влияние на будущее феллахских рас. Гигантская старая Индия пала перед лицом нескольких тысяч англичан. Подобным же образом все феллахские народы древнего мира захватывались с легкостью и не возрождались, пока сердцевина их несгибаемых привычек навсегда не разбивалась вдребезги ясным осознанием того, что в жизни есть нечто гораздо большее, чем учили их негибкие системы.
Риим были особенно уязвимы. Их метод коммуникации, хотя и особенный, и уникальный, давал возможность интенсивного влияния сразу на всех их. Снова и снова повторял Гросвенф свое послание, каждый раз добавляя по одному звену инструкции относительно действий с кораблем. Инструкция была такова:
«Измените изображения, которые вы использовали против находящихся на корабле, потом уберите их совсем. Измените изображения, чтобы те, на кого они направлены, могли расслабиться и заснуть… потом уберите их… Ваша дружеская акция стала причиной большого несчастья. Мы тоже настроены к вам дружественно, но ваш метод выражения дружбы причиняет нам зло».
У него были лишь смутные представления о том, как долго он вливал свои команды в эту огромнейшую нервную систему. Часа два, как показалось ему. Но сколько бы времени ни прошло, оно исчезло, как только выключатель энцефалоаджустера автоматически прервал связь между ним и изображением на стене его отдела.
Знакомое ощущение резко вошло в его сознание. Он взглянул туда, где должно было находиться изображение. Оно исчезло… Гросвенф быстро взглянул на Кориту. Археолог поник на стуле, погруженный в глубокий сон.
Гросвенф резко выпрямился, вспоминая данные им инструкции: расслабление и сон. В результате все люди на корабле должны были спать. Задумавшись, он через несколько секунд разбудил Кориту и вышел в коридор. Идя вдоль него, он повсюду увидел находящихся в бессознательном состоянии людей, однако стены были яркими и чистыми. На пути в контрольный пункт он ни разу не видел изображения.
Войдя в контрольный пункт, он осторожно приблизился к спящему капитану Личу, который валялся на полу у контрольной панели. Со вздохом облегчения он включил рубильник, питающий внешний экран корабля. Через секунду Эллиот Гросвенф находился в кресле пилота, меняя курс «Космической Гончей».
Прежде чем покинуть контрольную, он поставил временной замок на механизм управления и замкнул его на десять часов. Это было предосторожностью на случай, если один из людей очнется с убийственными наклонностями. Затем он торопливо вышел в коридор и принялся оказывать помощь пострадавшим.
Все без исключения его пациенты находились без сознания, так что об их состоянии он мог только догадываться. Там, где затрудненное дыхание указывало на шок, он давал кровяную плазму. Он вводил специальный наркотик против боли, если обнаруживал опасные ранения, и накладывал быстродействующий целебный бальзам на раны и ожоги. Семь раз — теперь уже с по — мощью Кориты — он поднимал мертвых на передвижные носилки и отправлял в госпиталь на воскрешение. Четверо воскресли, но даже после этого осталось тридцать два мертвеца, которых, как заключил после осмотра Гросвенф, не стоило даже пытаться воскрешать.
Они все еще занимались ранеными, когда служащий из отдела геологии, лежащий неподалеку, проснулся, лениво зевнул и закричал от страха. Гросвенф догадался, что проснулась память, и он с тревогой следит за подходящим человеком. Служащий озадаченно перевел свой взгляд с Кориты на Гросвенфа и, наконец, осведомился:
— Вам чем-нибудь помочь?
Вскоре им уже помогали двенадцать человек. Все они напряженно занимались своим делом, и лишь изредка брошенный взгляд или слово указывали на то, что они знали о временном душевном помешательстве, явившемся причиной этой кошмарной картины смерти и разрушения.
Гросвенф не знал о том, что уже подошли капитан и директор Мортон, пока не увидел их беседующими с Коритой. Потом Корита отошел, а оба начальника приблизились к Гросвенфу и пригласили его поговорить на контрольный пункт. Мортон молча похлопал его по спине.
«Интересно, помнит ли он что-нибудь? — подумал Гросвенф. — Спонтанная амнезия — обычное явление при гипнозе. При отсутствии у них воспоминаний убедительно объяснить то, что случилось, будет чрезвычайно сложно».
Он с облегчением вздохнул, когда капитан Лич проговорил:
— Мистер Гросвенф, оглядываясь на это бедствие, мы с мистером Мортоном поражаемся той попытке, которую вы предприняли, чтобы заставить нас осознать, что мы являемся жертвами внешней атаки. Я хочу, чтобы вы сделали сообщение на контрольном пункте о том, что в действительности, имело место.
На подобное сообщение потребовалось больше часа. Когда Гросвенф кончил, один из слушателей поинтересовался:
— Должен ли я понимать это так, что имела место попытка дружеского контакта?
Гросвенф кивнул и буркнул:
— Боюсь, что да.
— И вы хотите сказать, что мы не можем полететь туда и разбомбить их ко всем чертям?! — крикнул человек.
— Это не дало бы нам никакой пользы, — твердо заявил Гросвенф. — Мы могли бы заглянуть к ним и установить более тесный контакт.
— Это заняло бы слишком много времени, — возразил капитан Лич. — Нам надо покрыть огромное рас — стояние. К тому же, похоже на то, что это довольно серая цивилизация.
Гросвенф заколебался, и, прежде чем он заговорил, Мортон быстро сказал:
— Что вы на это скажите, мистер Гросвенф?
— Я думаю, что критерием для вас является отсутствие вспомогательной механической помощи. Но живые организмы могут испытывать удовлетворение от того, что не имеет отношения к машинам: еда и питье, дружеские и любовные связи. Я склонен предположить, что этот птичий народ находит эмоциональную разрядку в общем мышлении и в размножении. Были времена, когда человек имел немногим больше, и все же он называл это цивилизацией. И в те времена тоже были великие люди.
— И все же, — язвительно произнес Ван Гроссен, — вы без колебаний изменили их образ жизни.
Гросвенф сохранял хладнокровие.
— Для птиц или людей неразумно жить чересчур особым миром. Я разрешил проблему их сопротивления новым идеям, то есть сделал то, что мне пока не удалось сделать на этом корабле.
Несколько человек язвительно рассмеялись, и собрание начало разваливаться. После его завершения Гросвенф обнаружил, что Мортон разговаривает с Йеменсом, единственным, кто присутствовал от химического отдела.
Химик нахмурился и несколько раз качнул головой. Наконец, он что-то сказал и пожал Мортону руку, после чего директор подошел к Гросвенфу и тихо сообщил:
— Химический отдел вынесет оборудование из ваших помещений в течение двадцати четырех часов с условием, что об этом инциденте никто больше не упомянет. Мистер Йемене…
Гросвенф перебил Мортона вопросом:
— Что думает об этом мистер Кент?
Мортон немного поколебался и, наконец, произнес:
