Кэтрин Азаро - Инверсия праймери. Укротить молнию
Таас переводил взгляд с меня на Рекса и с Рекса на меня.
— Но даже без заводов они могут попытаться исправить двигатели.
— Ремонт — не самая серьезная их проблема, — сказал Рекс. — Главное — у них не осталось ни одного Пилота с Искусственным Интеллектом.
Я кивнула.
— Тамс — всего лишь небольшая шахтерская колония. У них просто нет опыта сборки ПИИ из обломков.
— Мы можем послать им несколько штук, — предложила Хильда. — Ведь у нас в кораблях есть резервные.
— Конечно. — Таас напрягся, словно готовясь к старту. — Мы могли бы погрузить их на беспилотные модули и координировать запуск с орбитальной батареи в Е-секторе.
Рекс прикинул шансы:
— Если роботы не прорвутся, у нас не будет возможности повторить попытку до прибытия купцов.
— Повстанцы сохраняют контроль над наземными системами обороны, — сказал Таас.
— Даже так. Орбитальные системы — это вам не игрушки. И у нас есть только одна попытка. Стоит появиться их эскадрам, и все кончено.
Все смотрели на меня. Я знала, какой приказ они ожидают услышать.
Фантастический уровень развития военной техники почти не оставил человеку места на поле боя. Хотя автоматические боевые аппараты с ПИИ не могут сравниться с человеческой способностью к импровизации на поле боя, ни один человек не способен выжить при чудовищных перегрузках при маневрировании на околосветовых скоростях.
Ни один человек. Только Демон.
Волоконно-оптическая связь между нашими мозгами и корабельными ПИИ объединяет нас с кораблем в единый организм. Добавьте к этому прогресс в технологии стазиса и вы получите оружие со скоростными и маневренными характеристиками робота и мыслительными способностями человека.
— Кроме нас, в этом секторе нет ни одного нашего отряда, — сказала я.
— Когда вылетаем? — спросил Таас.
Вот так. Никто ни словом не обмолвился о нулевых шансах на успех. Они просто ждали моего ответа, готовые идти за мной на бой, который мы не сможем выиграть. Даже если мы успеем к Тамсу, времени на эвакуацию все равно не останется.
Я уловила мысль Рекса:
«Даже если мы спасем одного-единственного человека, игра стоит свеч».
«Рекс…» Каким-то образом мне удалось спрятать свои мысли. Я панически боялась, что все случившееся этой ночью уничтожит мои чувства к нему. И все же, когда его мысль коснулась моего сознания, я знала, что наш союз прочен как всегда. Это ведь был Рекс, все годы находившийся рядом, больше чем мой друг, мой будущий муж. И мне приходилось делать то, что я клялась не делать никогда: посылать любимого человека на смерть. Да, я столько лет делала это, но весь ужас осознала только сегодня.
Все трое смотрели на меня, ожидая приказа.
Я вздохнула.
— Сначала нужно отправить рапорт в штаб. — Я сомневалась, что подмога подоспеет вовремя, но попытаться все равно стоило. — Потом вылетаем.
Когда мы выбежали на стоянку космопорта, до рассвета оставалось еще несколько часов. Наши корабли ждали недалеко от терминала. ДМН-корабли — одноместные машины, давшие имя эскадрильям Демонов. Формально корабли назывались «Космический истребитель ДМН — 17», но пилоты предпочитали называть их как и себя — Демонами.
Корабли выстроились на площадке, как алебастровые статуэтки. На земле они были продолговатыми, с выдвинутыми крыльями; в полете же могли менять форму в зависимости от необходимости: расправлять крылья для дозвуковых скоростей, прижимать их к фюзеляжу для сверхзвуковых, сворачиваться в шар, уменьшая поверхность при межзвездных перелетах, сплющиваться в эллипсоид для уменьшения воспринимаемого системами слежения сечения или для боя…
Сейчас корпус был абсолютно гладкий; оружие спрятано в хорошо защищенных нишах.
Я подбежала к своей машине, скользнув рукой по скользкой поверхности.
Корпус был обшит теллереном, композитным материалом, пронизанным микроскопическими волокнами из молекул трубчатого фуллерена. Теллерен отличался малым удельным весом, долговечностью и устойчивостью к воздействию высоких температур даже при гиперзвуковом входе в атмосферу.
Кроме того, он самовосстанавливался, что было особенно важно при длительных перемещениях в космосе с воздействием микрометеоритов и космической пыли — гладкая поверхность заметно улучшала боевые качества машины. Как и их пилоты, ДМН-корабли являлись редкой, сверхсовременной техникой, стремительной и смертоносной.
Я остановилась на полпути от носа до хвоста машины. Если бы я не знала о крошечном серебряном разъеме на гладкой поверхности, я вряд ли заметила бы его. Стоило мне приложить к разъему ладонь, как он тут же вошел в гнездо.
«Контакт», — доложил мой центр.
«Контакт подтверждаю». — Ответ пришел от Жабо, корабельного Искусственного Интеллекта.
С чмоканьем отворился шлюз, превратившийся из крошечного круглого отверстия в овал, способный пропустить человека. Внешний и внутренний люки открылись одновременно: Жабо проанализировал состав атмосферы и счел ее пригодной для дыхания.
Когда я забралась в каюту, автоматика активировала внутреннюю поверхность, осветившуюся рассеянным светом. Каюта была тесной. Все свободное место занимало оборудование: кресла-коконы, лежанка, приборы, ручное оружие, пульт питания, блок переработки отходов, вода и все прочее, что необходимо для жизни в космосе.
Я пробралась к пульту управления. Когда я прикоснулась к мембране, отделявшей его от каюты, материал разошелся так же, как входной люк: ни дать ни взять диафрагма скоростной телекамеры. Я скользнула в пилотское кресло. Оно охватило меня как перчатка, заключив в кокон: слой волокнистого материала, достаточно толстый, чтобы защитить от перегрузок, но не слишком толстый, чтобы не сковывать движения. Поверх него скользнул на место экзоскелет, заключив меня в раму с приборами. На голову надвинулся шлем визора со светящимся табло телеметрии.
Как только кресло зарегистрировало мой вес, включились телеэкраны переднего обзора. Корабль Рекса находился у меня по правому борту; машины Хильды и Тааса — по левому. Я видела раскиданные по равнине космопорта взлетные площадки и рулежные дорожки.
У меня на шее застегнулся воротник пилотского кресла, подключив свой псифон к розетке у основания моего мозжечка. Знакомый голос Жабо, бездушный и спокойный, звучал теперь в моем мозгу: «Жабо подключен».
«Подтверждаю», — подумала я. Мне не требовалось больше никаких проверок или паролей. Жабо был настроен на мой мозг; случись кому попытаться задействовать его — и он просто заблокирует все корабельные системы.
«Запуск в псиберпространство», — сообщил Жабо.
На этот раз я вошла в Сколи-Сеть черным источником мыслеволн, возвышающимся над сетью холмом темноты. Рядом блеснула вспышка, превратившаяся в еще один источник, красного цвета. Чуть поодаль возник золотой, а за ним — зеленый.
«Реджабо — здесь», — доложил Рекс.
«Голджабо — здесь», — это уже Хильда.
«Гринжабо — здесь». — Таас.
«Доклады приняты», — отозвалась я. Наш четырехсторонний обмен продолжался какую-то долю секунды.
В углу моего ментального дисплея вспыхнул псимвол, изображающий маленький замок. «Защитные барьеры включены. Присутствие отряда Жабо не воспринимается другими абонентами сети».
«Связь», — подумала я.
«Реджабо подключен, — отозвался Жабо. — Голджабо подключен. Гринжабо подключен».
Теперь все четыре машины связаны в единую систему. Я отрегулировала связь так, чтобы мысли Рекса, Хильды и Тааса служили фоном для моих собственных. Для пробы я сконцентрировалась на голосе Тааса, переговаривавшегося со своим Жабо, и он тут же усилился. Я ослабила концентрацию, и его голос снова превратился в шепот. Все в порядке. Все три ментальных дисплея находились в пределах моей досягаемости, при необходимости я смогу вызвать их в любой момент.
Понадобились годы подготовки, чтобы научить мое сознание отделять все образы, звуки, запахи, вкусы и ощущения этого ментального дисплея — то, что Демоны называют психосредой, — от моих реальных ощущений. Я научилась мыслить самостоятельно на постоянном фоне этой среды. Большинству псибернавтов это так никогда и не удается — вот почему нас, пилотов-Демонов, так мало.
Я потерла виски. За все приходится платить: уровень энергии, как психической, так и энергии корабельных систем, необходимый для поддержания такой связи, ограничивает количество абонентов четырьмя Демонами. К тому же ни один человек не в состоянии вынести такого напряжения долго. Эта связь лишает нас малейшей интимности, соединяя напрямую с эмоциями не только друг друга, но и с эмоциями врагов. Но все же работающая связь — настоящее чудо. Мы можем общаться везде и всегда, при любых обстоятельствах, мгновенно.
