Джон Браннер - Действо на планете Иан

Лема схватили за тощее плечо. Возможно, впервые в истории разгневанный ианец поступал так с человеком. И Ветчо воистину был разъярен: темные глаза горели на светлом лице, похожем на маску.

— Как хочешь, уезжай или оставайся! — прохрипел он. — Говоришь, будто мы наняли этого Чарта? Наняли? Глупец! Мы этого не понимаем — «нанять», заплатить кому-нибудь за то, чего он не хочет делать. Он прибыл сюда и попросил стать свидетелями и участниками того, что он, он сам желает! Мы пообещали с удовольствием: ведь у нас есть кое-что, чего у вас нет и никогда не будет, и наконец-то один из вас, людей, понял настоящую цену этому.

Педро и Дуччи стояли в дверях, готовые, если понадобится, прийти Лему на помощь. Но Ветчо убрал руку.

— Может пройти тысяча лет, пока вы поймете, каковы мы и чему научены, — сказал он, тяжело дыша. — Или этого никогда не произойдет. Может быть, если поймете, вы не будете такими высокомерными и самонадеянными тупицами. Мы познали свои пределы давно и решили из них не выходить. Когда вы нас догоните? — если вообще догоните!

Он проводил Лема и с силой захлопнул за ним дверь.

Люди отошли шагов на пятьдесят. Педро откашлялся и заговорил:

— Мы с Аунаг уже подумывали воспользоваться Вратами. Хорошо бы убраться отсюда на время этого… действа. Склад поставить на автоматику, само собой.

— Действо может затянуться на месяцы, — сказал доктор.

— Понятно… — пробурчал Джек. — А мы думали, не закрыть ли школу. Это будет неподходящее место для детишек, но родителям ведь не втолкуешь. Чевски с его молодчиками всех заморочат — величайшее событие в истории Иана, и ваши детки должны его наблюдать, и им будет о чем рассказать, когда вырастут! Вам известно, что дети уже играют в шримашей?

Гектор Дуччи недовольно ответил:

— Еще бы! Зепп в него играл несколько лет назад.

— И если бы они ограничивались только телесными контактами и взаимным ощупыванием, — добавила Тоси. — Но теперь им кажется, что игра теряет остроту, если хоть один ребенок не свалится без сознания.

— Этого я не знал! — воскликнул Дуччи. — А ты, Игаль?

— А как ты думал? — Лем вздохнул. — И Харриет знает, ей приходится возиться с ушибами. Скверное дело…

— Ты тоже воспользуешься Вратами?

— Не думаю. Стар я уже. И не желаю, чтобы Чарт решил, что выдворил меня с планеты, на которой я прожил больше тридцати лет. Через несколько минут они разошлись по домам, договорившись, что теперь остается только одно: послать на Землю просьбу о вмешательстве правительства. Они уже выяснили через информат, что вероятность такого вмешательства — максимум один к десяти. Земля далеко, она не в состоянии управлять дочерними колониями и довольствуется договорными отношениями с ними.

— В крайнем случае, — сказал Джек, когда они прощались, — мы должны послать кого-то на Землю, чтобы лоббировать в Высшем сенате. Авось, это подействует.

Все может быть, подумал доктор. Однако приветствуя взволнованную Помпи, понимал уже, что ничего не выйдет. Как обычно, прошел на веранду и огляделся. Над Вратами поднималась дымка — они снова работали. Без сомнения, на Иан скоро ринутся целые полчища, чтобы увидеть беспрецедентное событие, действо для инопланетян…

За спиной зажужжал коммуникатор. Лем подтянул к себе парящий в воздухе выносной экран и увидел лицо Дуччи.

— Слушай, Игаль, Марк Саймон вернулся домой. Вот так новость! Все знали, что Марк вошел в корабль Чарта и пропал, словно растворился.

— Откуда тебе известно? — спросил доктор.

— Я поставил дистанционный датчик, настроенный на него. Вернулся — датчик сигналит. И Марк не один. С ним женщина, но не ианка. Определенно не Шайели.

— Мораг Фенг?

— Вероятнее всего. Но не могу различить детали изображения, чтобы убедиться.

— Он не подключен к коммуникатору, кажется? Я не сумею вызвать его через этот датчик?

— Нет, к сожалению. Можно доставить к нему экран, но… Доктор Лем внезапно решился.

— Не надо. Я его навещу. Только эти двое в состоянии повлиять на Чарта.

— Ох и мало же у тебя шансов убедить Мораг Фенг!

— Все же я надеюсь, — ответил Лем, пытаясь говорить бодро. — Особенно на Марка.

XVI

Марк позвал:

— Шайели!

В доме было темно — хотя, конечно, на Иане полная тьма не наступала. Даже в облачную ночь Кольцо давало свет. Марк закрыл наружную дверь и прошел во внутренний дворик.

На его любимом каменном сиденье у пруда виднелся тонкий темный силуэт.

— Шайели?

— Простите… Я — Элис Минг. — Женщина поднялась.

— Что вы здесь делаете? И где Шайели?

— Не знаю. Но сюда она не вернется, я уверена. Теперь он мог ее рассмотреть; в серебряном свете Кольца лицо женщины казалось серым.

— Ничего не понимаю! — крикнул Марк.

— Гарри оставил меня. — Голос у нее был такой, словно она долго плакала. — А Шайели оставила вас. Мне так сказали. Гарри сказал. Нет… Я его назвала так по привычке. Он сказал, что теперь снова стал Рейвором, и всегда будет носить имя Рейвор.

Вода в фонтане булькала, словно в такт словам — казалось, бормотал идиот, бесконечно повторяя звук, который ему особенно понравился.

— Но почему?!

— Да потому, что они верят в Чарта, вот почему? Верят, что он призовет назад Постановщиков и вернет Золотой век Иана. Что это будет по-настоящему, а они хотят иметь что-то настоящее, чем можно гордиться.

— Значит, они рехнулись, — проговорил Марк. — Будет то, что обычно ставит Чарт — всепланетное шоу. И когда спектакль закончится…

— Нет, — сказала Элис. — Не на Иане. Так бывает у людей. Гарри… то есть Рейвор мне все объяснил. Подробно. Старейшина Кейдад пригласил его и Шайели и рассказал им, что на сей раз все будет по-другому.

У Марка все внутри похолодело. Он пробормотал:

— И как?

— Я не поняла. — Элис потрясла головой. — Он мне говорил, но я не поняла. Он говорил по-иански. Заявил, что на нашем языке больше говорить не будет. Но вот что он все время повторял: Чарт не останется человеком, когда все кончится. Что величайший из земных художников будет подражать ианцам. Станет на свой манер «обезьянкой».

Марк спросил, помедлив:

— Кому еще вы об этом сказали?

— Никому. Подумала, что вы поймете лучше других. — Она запнулась и с любопытством посмотрела на него. — Где вы были?

— Осматривал древние памятники с Чартом и его любовницей.

— Верно, что она та самая Мораг Фенг которая давным-давно…

— По-видимому. — Марк был слишком озабочен и не сразу понял, о чем его спрашивают.

— И она собирается отомстить мне за то, что я сделала?

— Не ведаю, — сказал Марк резче, чем ему хотелось бы.

— Вы правы. Не надо задумываться о безвозвратном. Можно только надеяться, что я когда-нибудь соберу себя из осколков. Но почему вы вернулись домой? Как раз перед вашим приходом я твердила себе, что глупо сидеть здесь, в темноте и ждать вас, потому что вы узнали все о Шайели и ушли в колонию.

— Я вернулся потому, что Чарт намерен увезти дикарей, подавить их волю и запрограммировать так, чтобы они исполняли роли Постановщиков в спектакле.

— Какой ужас! — вскрикнула Элис. — Они дикие, но живые ведь существа, не куклы!

— Будут куклами, когда до них доберется Чарт… Я так взъярился, что велел ему вернуть меня домой. И знаете, что хуже всего? Он как будто не понял сути моих возражений, совсем не понял! И всю обратную дорогу повторял свой бред, снова и снова… — Марк передернулся, усилием воли взял себя в руки. — Ладно. По-моему, ясно, с кем надо поговорить. С Лемом. Пошли.

Девушку била дрожь. Марк обнял ее за плечи и повел на улицу.

— Скажите, вы не доктор Лем?

Голос был незнакомый. Сначала доктор подумал, что этот пухлый коричневый человек — кто-то из новоприбывших через Врата. Затем узнал Эрика Свитру, который появился днем раньше. По слухам, его поселил у себя — и весьма охотно — управляющий Чевски. Лем остановился и сказал:

— Слушаю вас.

Свитра подскочил к нему.

— Извините, что беспокою, док, но я вас давно ищу. — Он с трудом сглотнул. — Я хотел… Ладно, я хотел перед кем-нибудь извиниться. И просто не мог выбрать никого, кроме вас. Понимаете, док, у меня хватит кредита, чтобы убраться с этой планеты, хватит как раз на короткую переброску через Врата, и я уже собрался, но когда шел к Вратам, подумал: «Черт побери, да я кругом виноват!» Видели, на что сейчас похожи Врата? Пыхает и пыхает. Народ так и прет сюда… Лем разглядывал его при свете ближнего фонаря.

— Почему вы уезжаете?

— Ну, в основном потому, что я проболтался этому мехрепортеру, понимаете? И сюда рванула куча народу, чтобы поймать кайф на Чартовом спектакле, и вообще… Понимаете, док, я жутко боюсь этой затеи. Не могу объяснить почему, но боюсь. И подумал, что перед отъездом обязан повиниться: простите, ребята, я не ведал, что творю. — Он с несчастным видом сжимал руки. — Ну, вроде бы и все…