Джеймс Лусено - Дарт Плэгас
Синекожие желтоглазые гуманоиды-вруунианцы с дальней стороны Ядра Галактики первыми колонизировали Салукемай, что означало на их языке «оазис» – ибо этот мир и был оазисом по сравнению с теми, что встречались им на долгом пути с родной Врууны. Со временем к ним примкнули группы викваев, гранов, тви’леков, бежавших от военных конфликтов или искавших отшельнической жизни, и тут же принялись с усердием возделывать бесцветную почву, выводя безвкусные корнеплоды, которые чахли на полуденной жаре и замерзали холодными ночами. Очень скоро поселенцы возвели близ одной из кальдер город и космопорт, с жадностью поглощавшие геотермальную энергию.
Недавние иммигранты на Салукемай были иного сорта: молодая поросль с далеких планет, вроде Гли-Ансельма и Аркании, в лохмотьях и с пожитками за спиной. Бродяги и пилигримы прибывали на потрепанных транспортниках, которые курсировали между системами Внешнего кольца. Этих мужчин и женщин – хотя вторых было втрое больше, чем первых – выделял среди прочих горящий взор – или потерянный, как иным казалось. Поначалу потомки первых переселенцев не понимали, что им делать с этими нерадивыми скитальцами, но со временем общество приспособилось удовлетворять их простые, пусть и местами специфические нужды: кров, еда – и транспорт в удаленные пустоши планеты, где их ждало духовное просветление, полученное из массивных рук существа, которое, по слухам, было наделено пророческим даром.
Среди них в тот день оказался и муун в незатейливом плаще с капюшоном и поношенных ботинках. В обычных обстоятельствах его появление на планете немедленно породило бы слухи о том, что Салукемай вот-вот окажется в руках воротил из Банковского клана, но толпа юнцов, в которую затесался муун, едва ли удостоила его взгляда. Что и говорить: в толпе встречались даже такие экзотические создания, как фоши и рины, а сам Салукемай виделся многим лишь как ступенька к совершенно новой жизни.
Плэгас оставил 11-4Д на Сай-Мирте и прибыл сюда на грузовом корабле, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Сведения о провидице были скудны, хотя Венамис и отмечал в своих записях, что она была уроженкой Внутреннего кольца и явилась на Салукемай всего тремя годами ранее. Обитатели Салукемая терпели ее присутствие – а заодно и фанатиков, которых привлекли ее проповеди, – покуда они проводили свои сборища на пустошах, вдали от цивилизации.
Втиснувшись в переполненный аэроавтобус, Плэгас глазел по сторонам на унылый горный ландшафт и отвесные стенки метеоритных кратеров. Безоблачное бледно-лиловое небо временами озаряли вспышки слепящего света, а редкие поселения и одинокие фермы влагодобытчиков едва ли скрашивали однообразие пятичасовой поездки. Рейс закончился у небольшого кальдерного озера, чьи берега были усеяны палатками и грубо сработанными шалашами, где обитали бывалые участники предыдущих сборищ.
Избранные, как их называли.
Выбравшись из аэроавтобуса, Плэгас присоединился к толпе новоприбывших, которая нестройными рядами двинулась к природному амфитеатру: одни расселись на обломках метеоритов, другие – на своих рюкзаках или попросту на голой земле. Очень скоро гул завывающих двигателей ознаменовал прибытие каравана лэндспидеров, многие из которых были совсем новыми, хотя и покрытыми слоем пыли – да еще немного выцвели под палящим солнцем. Почти все, кто собрался в амфитеатре, повскакивали с мест, и по толпе прокатилась рябь возбуждения, очень быстро переросшая в волну пылкого обожания, когда из машины выступила женщина-иктотчи в окружении последователей, одетых так же просто, как и она сама.
Плэгас не смог бы представить существа, более подходящего планете Салукемай или положению пророка: безволосая женщина-гуманоид с изогнутыми вниз рогами, выступающим лбом, кожей, загрубевшей под натиском яростных ветров ее родного мира, и задорной искоркой в глазах, которая не слишком вязалась с природным хладнокровием ее вида. Но что важнее всего, иктотчи были широко известны способностью к предвидению.
Она взобралась на огромную каменную плиту, служившую амфитеатру сценой и, когда толпа наконец угомонилась, торжественным тоном возгласила:
– Я видела грядущую тьму и жестоких существ, что нашлют ее на Галактику. – Она сделала паузу, чтобы каждый из собравшихся впитал ее слова. – Я наблюдала крах Республики и хаос, в который погрузится Орден джедаев. – Она указала пальцем на далекие горы. – На горизонте маячит призрак всегалактической войны – машины из металла и машины из плоти сойдутся в бою, и десятки миллионов невинных погибнут.
Она расхаживала по сцене и словно разговаривала сама с собой:
– Я видела миры покоренные и разрушенные. Из сумятицы рождался новый порядок, и опорой ему служило беспощадное оружие, подобных которому не видели уже много тысячелетий. Галактика изнемогала под пятой жестокого тирана, прислужника сил хаоса. И лишь те, кого закалило знание о своей неотвратимой судьбе, смогли выжить. – Она обвела взглядом толпу. – Лишь те из вас, кто готов обратиться друг против друга и извлечь выгоду из чужих несчастий.
Ошеломленная толпа безмолвствовала. Поговаривали, что иктотчи теряют часть своих способностей к предвидению, если слишком удаляются от родной планеты, но это действовало не на всех. И уж точно, как заметил про себя Плэгас, не на иктотчи, могущественную в Силе. Неудивительно, что Венамис положил на нее глаз.
– Я была послана, чтобы разрушить ваши самые заветные мечты о счастливом будущем и развязать войну против добрых намерений и лжи, которой вас потчуют; научить вас признавать то, что даже в эпоху благоденствия, в этот краткий миг галактической истории, нами правят низменные инстинкты. Я была послана явить вам правду о том, что сама Сила очень скоро покажется мимолетным увлечением для тех, кто погряз в самообмане; отжившей свое иллюзией, которая обратится в дым очищающих костров нового времени.
После еще одного мига тишины она заговорила снова – но уже без прежнего надрыва:
– Обновленной Галактике не обойтись без существ, которым хватит смелости быть самоуверенными, своекорыстными и готовыми выжить любой ценой. Здесь, под моим руководством, вы избавитесь от своего прежнего «я» и найдете силы, чтобы преодолеть себя и стать твердыми, как дюрасталь. Вы научитесь творить дела, на которые никогда прежде не были способны.
Я – рулевой вашего будущего.
Она развела руки в стороны:
– Пусть каждый из вас взглянет в лицо своему соседу слева и справа, спереди и сзади…
Плэгас сделал, как было велено: его взор встречали взгляды простодушные и злобные, испуганные и потерянные…
– Смотрите в эти лица и думайте о них как о ступенях на пути к своему грядущему восхождению, – провозгласила иктотчи. Она развернула руки ладонями наружу. – Прикосновение к моим рукам создаст поток, который хлынет внутрь каждого из вас, пробудит в вас дремлющую силу, и вы начнете свой путь к перерождению. Подходите ко мне, если хотите быть избраны.
Многие зрители повскакивали со своих мест и стали пробираться вперед, расталкивая локтями соседей и стремясь первыми добраться до возвышения. Абсолютно никуда не спеша, Плэгас пристроился в конец очереди. Хотя мысль заполучить целую армию верных последователей темной стороны не была лишена привлекательности, все же иктотчи проповедовала идеи, которые обрекли на смерть ситов прошлого, ситов, которые стояли у власти до Бейновых реформ и которые своей междоусобной враждой привели Орден к исчезновению. Ей следовало бы призвать сторонников отказаться от попыток контролировать свою судьбу и признать руководящую роль просвещенной элиты.
Солнце Салукемая уже спустилось к горизонту, когда Плэгас достиг каменной плиты и встретился взглядом с иктотчи. Она взяла его руки в свои и мясистыми пальцами сдавила его узкие запястья.
– Муун, богатый и влиятельный… Ты первый из своего вида, кто пришел ко мне, – промолвила она.
– Ты была избрана, – сообщил ей Плэгас.
Она непонимающе уставилась на него, и внезапно в ее взгляде промелькнула неуверенность, как будто Плэгас спорил с ней.
– Что?
– Тебя избрали – пусть и не уведомив заранее. Поэтому я должен был встретиться с тобой лично.
Она продолжала удивленно смотреть на него:
– Ты же здесь не поэтому.
– О, именно поэтому, – сказал Плэгас.
Она попыталась отдернуть руки, но хватка Плэгаса была твердой.
– Ты здесь не поэтому, – повторила она, сместив акцент. – Ты несешь в себе тьму будущего. Это я тебя искала; это я должна стать твоей слугой.
– Увы, нет, – прошептал Плэгас. – Твои проповеди несвоевременны и вредят моему делу.
– Дай мне все исправить! Я исполню твою волю.
– Разумеется, исполнишь.
В ее глазах зажегся огонь, а тело вмиг затвердело, когда тонкая струйка электрических разрядов сорвалась с пальцев Плэгаса и полилась по ее рукам. Конечности иктотчи задрожали, а кровь начала закипать. Ее ладони стали горячими и, казалось, вот-вот были готовы воспламениться, когда он наконец почувствовал, что искра жизни покидает ее. Она упала в его объятия. Краем глаза Плэгас заметил, как один из последователей иктотчи – тви’лек – бежит к нему, и лишь тогда разжал хватку и отодвинулся от ее бьющегося в судорогах тела.
