Виталий Пищенко - Миров двух между...
Если до этого население города было занято своими неотложными делами: женщины ругали детей, несли на головах кувшины с водой, корзины с фруктами; мужчины победнее торговали на рынке, крутили гончарные круги, стучали молотками, обделывали камни, из которых то тут, то там сооружались новые постройки в два, а кое-где и в три этажа; мужчины побогаче вели беседы и командовали слугами; то заслышав барабанную дробь, все замерли, как по команде повернули головы в сторону храма. Даже белокурые ребятишки прекратили беготню, притихли.
По радостным лицам стало видно, что все ждали этого сигнала и выполняли повседневную работу, постоянно помня, что он вот-вот должен прозвучать. Теперь мне было понятно, почему женщины облачены в праздничные одежды, почему они, ругая детей, только делали вид, что сердятся, а их глаза лучились ожиданием восторга, почему мужчины были столь сосредоточены, суровы и то и дело поглядывали в сторону северо-восточной части города – туда, где на склоне одинокой горы темнела громада странного здания, по всей вероятности, храма. Рядом с ним воинственно упирал в небо трезубец огромный взлохмаченно-грозный каменный идол с гипертрофированными мускулами атлета и характерным для атлантов могучим косом, начинающимся чуть выше бровей.
Барабанная дробь смолкла, и внезапно все пришло в движение. Дети наперегонки бросились к центру столицы. За ними бежали женщины. Едва сдерживались, чтобы не рвануться вперед, мужчины. На улицах появились темнолицые старики.
– Кажется, что-то намечается, – довольно потер руки Линекер и повернулся к Старадымову. – Юра, прибавь-ка ходу, а то поспеем только к шапочному разбору.
Юрий с улыбкой взглянул на меня:
– Может, не будем спешить, Богомил?
– Теперь не тот случай, – обиженно отозвался я, но тут же, укорив себя за тон высказывания, оживился: – Джерри прав, пора прибавить ходу!
Старадымов мгновенно переместил нас к холму, и бот завис над стоящими возле метровых ступеней каменного божества глашатаями. Пока те собирались с духом, Линекер покосился на шарообразный бицепс идола, до которого было не больше нескольких метров, неприязненно полюбопытствовал:
– А это что за тип?
– Греки называли его Посейдоном, – улыбнулся я. – Этот тип повелевает морской стихией.
– Вы поосторожней с оскорблениями, – со смехом сказал Старадымов. – А то обидится да ка-ак жахнет по боту своими вилами, никакая защита не спасет.
Я посмотрел на плотно сжатые губы идола, на каменный блеск его глаз:
– За ним такое водилось.
Джерри проследил за моим взглядом и шутливо передернул плечами:
– М-да… – С него станется…
Глашатаи разом выставили правые ноги вперед, вобрали в себя побольше воздуха. Заметив это, Старадымов утопил клавишу ретранслятора речи, негромко произнес:
– Внимание.
Все три глашатая хором выкрикнули что-то вроде:
– Слушайте! Слушайте! Слушайте!
Всякое шевеление в толпе прекратилось. Выдержав ораторскую паузу, глашатаи продолжили:
– Завтра, как только взойдет Солнце, все мы по велению Детей Владыки Океана и по зову наших сердец соберемся здесь, чтобы просить Великого Бога принять наших избранников.
Не успели они договорить, как от стены храма отделился сухонький старец в белом одеянии и едва слышно произнес:
– Я, Верховный жрец, именем Детей Владыки Океана повелеваю: возвращайтесь в свои дома и до восхода Солнца не смейте покидать их. Каждый, осмелившийся нарушить запрет, будет казнен стражей, а тело его выброшено на поругание.
Было так тихо, что слышалось дыхание толпы, будто это был единый живой организм. Вероятно, не все различили, что прошепелявил старец, но люди молча заспешили с площади.
– Вот это слух, – сыронизировал Джерри.
– Похоже, традиционный ритуал, поэтому все знают, что нужно делать, отозвался Юрий. – Не пора ли и нам об отдыхе подумать?
Я согласился:
– До утра, пожалуй, никаких событий не предвидится.
– Трудно сказать, – серьезно произнес Линекер. – Может, они специально загоняют людей по домам, чтобы никто им не мешал, ведь речь, насколько я понимаю, идет о жертвоприношении.
– Скорее всего жертвы уже приготовлены, а это ночное сидение нечто вроде комендантского часа, который в старые времена вводился в самые тревожные моменты для властей предержащих, – сказал я. – Дабы в корне пресечь всякие волнения.
– Но принесение жертв у древних, кажется, считалось чем-то вроде радостного события, не так ли? – возразил Юрий.
– Для кого радость, для кого горе, – со вздохом ответил я. – Особенно если речь идет о человеческих жертвах, на что очень похоже. Так что, если волнений раньше не было, то они не исключены, а жрецы и правители наверняка это понимают… Но в целом, Юра, ты прав…
– Ладно, надо найти себе жилище, подкрепиться и обдумать все хорошенько, – решительно бросая бот за город, произнес Старадымов. Джерри, где предлагаешь остановиться, чтобы не попасть на глаза местному населению?
После недолгого обсуждения мы пришли к выводу, что самым подходящим для нас местом будет какая-нибудь пещера в горах, где можно не только выбраться наконец из бота и пройтись по твердой земле, но и наблюдать за тем, что происходит в столице.
37. ДЖЕРАЛЬД ЛИНЕКЕР
Пещера, которую заметил Старадымов, была сухой и достаточно просторной. Бот, во всяком случае, вошел в нее без труда. Маленькие летучие мыши с недовольным писком вылетели наружу, больше никого наше появление не встревожило.
Старадымов, на аппетите которого происходящие с нами события никак не сказались, занялся приготовлением ужина из остатков мяса вчерашнего поросенка. Богомил помогал ему. Я вышел из пещеры.
Солнце опускалось, цепляясь за вершины горной гряды. Я дождался, пока сумрак, таившийся под кронами банановых деревьев, не слился с поднявшейся из долины волной мрака. Ночь размыла темные силуэты деревьев, протянувших к пещере узловатые ветви, черные листья сомкнулись над головой. Выстраиваясь незнакомыми созвездиями, поплыли немигающие огоньки светлячков. Было тихо. Только время от времени взлаивали собаки да где-то надсадно орал одинокий осел. Больше ничто не говорило о том, что недалеко от нас раскинулся огромный город. Редкие огни, зажженные, должно быть, в храмах, были едва различимы.
– Любуешься? – голос Старадымова вернул меня к действительности.
Юрий подошел ко мне, встал рядом. Отсвет узкого серпика месяца, подвешенного вверх рожками на звездном полотне неба, высветил спокойное лицо Старадымова, его уверенный, чуть насмешливый взгляд, и я в который раз подумал, как нам с Богомилом повезло, что Юрий оказался рядом.
– Интересно, есть с этой планетки выход в космос? – Старадымов смотрел на перевернутый вверх дном ковшик Большой Медведицы.
– Думаешь, так дорога к дому ближе? – отшутился я, хотя прекрасно понял вопрос друга. Юрий имел в виду один из необъяснимых пока парадоксов параллельных миров. Терра, например, имеет и атмосферу, и небо с облаками, и солнце, которое обогревает ее. А выхода в космос с нее нет. На высоте примерно сорока километров образуются пространственно-временные искажения, и летательный аппарат уничтожается, как при аннигиляции. На Терру никогда не падают метеориты. А звезды над ней светят. И созвездия аналогичны земным…
– Куда вы пропали? Кушать подано! – Богомил шутливо раскланялся, стоя у Входа в пещеру.
Поужинали молча и довольно быстро. Первым заговорил Юрий.
– Завтра идем в город, – сказал он.
– Идем? – удивленно поднял брови Богомил.
– Вернее, я иду, – поправился Юрий, – вы следуете за мной на боте. Необходимо разобраться, почему датчик УИ зафиксировал такой высокий уровень. Попробую проникнуть в храм.
– Это опасно, Юра, – сказал Богомил.
– А вы можете предложить что-нибудь другое? – спросил Старадымов. Да и опасности особой нет. Честно говоря, я боюсь другого.
– Чего именно? – поинтересовался я.
– Того, что здешние обитатели узнают о нашем появлении. Мы на чужой планете, ребята. Жизнь здесь развивается по своим законам, и мы не имеем права их нарушать. Более того, согласно требованиям Устава космодесантников мы обязаны держаться как можно дальше от очагов здешней цивилизации. Таков закон Земли.
– Этот мир отстал в развитии от нашего на тысячи лет и несколько общественно-экономических формаций, – раздумчиво протянул Богомил. – Даже невольно мы можем нанести ему непоправимый удар.
– Верно, все верно, – согласился Юрий, – но не познав тайны Инкогниты, мы вряд ли вернемся домой. И выход у нас один: действовать предельно осторожно. Мы разведчики, и догадываться о нашем присутствии не должна ни одна живая душа. А ты почему молчишь, Джерри? Не согласен?
– Согласен, – отозвался я, – настолько согласен, что не могу ничего добавить к сказанному вами. Только как со всем этим увязывается предложенная тобой авантюра?
