Алексей Иванов - Корабли и Галактика
— Смотрите, смотрите!.. — корчась, завопил он. — У него третья нога, как у бога Скиапарелли!..
Толпа потрясение онемела. Навк и сам глянул на свои ноги, пораженный известием шамана.
— А у нее третья рука на голове, как у бога Лапласа! А у него — когти-сабли, как у бога Кеплера!.. Ой, я страшусь, страшусь!.. — Шаман кинулся в толпу, но два дюжих воина поймали его, опасливо поглядывая на пленников, подтащили к ним поближе и оставили, торопливо отбежав. Шаман горько зарыдал, качая короной.
— Я ужасаюсь, я дрожу, — пожаловался он. — У нее во лбу третий глаз бога Ловелла!.. А у него сверху растут рога, как у бога Коперника!.. Это не люди. Это великие боги приняли человеческий образ и спустились из своих небесных хижин посмотреть на нас!..
— А почему мы не видим их? — недоверчиво спросил Альтаир.
— А разве мудрый Альтаир умеет бесноваться, как я? Или свирепый Бетельгейзе умеет говорить животом, как я? Или глупый Альдебаран умеет подражать голосам птиц и животных? Или беспощадный Сириус знает столько песен? Это умею делать только я, поэтому я удивляю вас толкованиями и один могу видеть богов!
— Удивляющий Толкованиями прав, — важно сказал Альдебаран. — Но что нам делать с пленниками?
— Надо отвести их на капище, чтобы они видели, как мы почитаем богов, и были довольны нами. Мы привяжем их к столбам и завтра откроем им дорогу к Хан-Тэгру.
Если в ночь Звездного Сошествия они не уйдут в свои небесные хижины!
— Мы одобряем твои слова, — согласились воины.
Конвой сдвинулся с места и повлек Навка и Дождилику дальше. Шаман, бормоча что-то, бежал рядом, изредка высоко подпрыгивая. Толпа, редея, вышла из селения и двинулась по тропе, с обеих сторон которой высились скелеты людовищ. Навк отвлекся, разглядывая сложные композиции из позвоночников, ребер, конечностей, черепов. Он с изумлением взирал на причудливые остовы космических титанов.
Из-за деревьев донесся вой, и скоро пленники увидели большую поляну, на которой громоздились котлы. Под котлами горел огонь. Туземцы на ходулях ковыляли вокруг, изредка тыкая в клокочущее варево дротиками. Вой снова донесся из котла, и Навк увидел, как над краем появилась красная обваренная рука и лицо людовища.
— Здесь вывариваются священные остовы, — сказал один из воинов.
Капище находилось на голой вершине горы и было обнесено частоколом. Пленников завели внутрь, привязали к двум каменным столбам.
— А теперь я должен рассмотреть богов, — заявил шаман. — Остальные пусть уйдут, чтобы боги их не ослепили.
Толпа постепенно вытекла за ворота. Шаман подошел к пленникам.
— Ну, здравствуйте, — сказал он. — Мое имя Сиглай.
Перед Навком стоял обычный человек с веселым и хитрым лицом. Навк вспомнил, что Корабельщик велел им найти этого человека.
— Вы не туземец? — удивилась Дождилика.
— Нет, — улыбаясь, сказал Сиглай. — Я родом с планеты Эпсон. Вообще-то я книготорговец. Но однажды на свой страх и риск издал Галактическую Лоцию и продал ее на двенадцати планетах. От мести механоидов Корабельщик спрятал меня здесь. Лучше быть шаманом на Идаруе, чем каторжником на Калаате!
— Вы что, просвещаете дикарей? — снова спросила Дождилика.
— Нет. Их просветить невозможно. Это племя, обреченное на вымирание. Некогда здесь, на Идаруе, была высокая цивилизация. Но она сильно пострадала в страшном сражении времен Галактической войны Пахарей с Роботами. Половина планеты была уничтожена. Вы видели с холма черные пространства? Это сожженная часть Идаруи: И оставшиеся в живых поклялись никогда не выходить в космос, никогда не строить кораблей, никогда не принимать участия в событиях, которые охватывают всю Галактику: С течением времени их потомки превратились вот в этих дикарей. Они звездопоклонники, но боятся звезд. Вот, смотрите, здесь стоят их идолы — Лаплас, Кеплер, Коперник, Галлей, Тихо Браге, Гершель, Галилей: Они не знают, что это имена древних астрономов. Вы сами слышали, как они величают друг друга. Что поделать! Они сами избрали такую судьбу. Людям нельзя жить на острове, а они сделали из Идаруи остров. Люди должны лететь в космос.
— А что будет с нами? — спросила девушка.
— Раз в году Идаруя входит в плотный метеоритный поток. Это случится сегодня.
Ночью будет ливень из метеоритов. Укрыться от него невозможно нигде, и здесь, на капище, ваш риск будет точно таким же, как в селении. Если вы останетесь живы, то, согласно закону племени, мы посадим вас в лист биаты и отпустим с обрыва в мертвые долины. Корабельщик велел передать вам, что вы должны дойти до Хан-Тэгра. Это колосс, построенный еще Кораблями: Ну, прощайте, а то мои сородичи переполошатся. Желаю успеха! — И шаман, завывая, побежал прочь.
Ночь Звездного Сошествия была ужасна.
Душная, знойная тьма накрыла Идарую. Сурово потемнело капище. Идолы, поднимающиеся над частоколом, были освещены огнем щедрых россыпей Пцеры. Их каменные лики, обращенные к небу, покрывал синий звездный свет. Птицы отчаянно верещали в лесу. В селении туземцы разожгли огромный погребальный костер. По долине, отлично видной с капища, ползли полосы сизого тумана. Там повсюду стояли шесты с просмоленными колесами наверху. Когда запела какая-то ночная птица, чьей песни ожидали как сигнала, дикари зажгли колеса. Они, пылав, завертелись, и звездное небо словно отразилось во мгле долины — созвездия Пцеры смотрели на созвездия огненных колес, повторявших их очертания. Туземцы напились пьянящего сока, и в деревне начались песни, танцы, хороводы у костра. Оттуда доносились крики. Черные фигурки, корчась, прыгали вокруг пламени. А капище было темно, и вдоль тына, чувствуя присутствие людей, осторожно пробежал какой-то хищник.
Метеоритный поток ворвался в незамутненную синеву безмятежного идаруйского неба.
Блещущий ливень, прекрасный и смертоносный, низвергся на холмы Идаруи. Небосвод дрожал и полыхал. Светящиеся линии расчертили воздух. Молнии из космической пустоты били по планете, леса и холмы озарялись их светом.
Навк и Дождилика застыли в путах, приковавших их к столбам. Они видели, как метеоритные удары обрушились на деревню. Загромыхали корабли людовищ, снопы искр взметнулись над деревьями. Люди бесновались, опьяненные, метались среди пожаров и воронок. Многие гибли от попадания метеоритов, многие были затоптаны. Бомбежка не прекращалась ни на секунду, новые и новые волны огней обрушивались с небес на Идарую: Привязанные к столбам, Навк и Дождилика ждали решения своей участи.
Метеориты били и по капищу. Вот рухнул идол, вот проломлен тын, вот упал второй истукан, вот расколот третий. Пламень летел прямо в лицо, но Навк боялся отвернуться, словно только силой взгляда оберегал себя и Дождилику от гибели.
И все же ночь Звездного Сошествия прошла: Розовый рассвет поднялся над дальним краем Идаруи. Еще вчера цветущая планета стала похожа на поле боя. Кругом зияли кратеры и воронки, леса были повалены, что-то горело, по земле стелился дым.
Разгромленное селение уныло чернело под горой. Капище было взрыто, идолы перекосились в разные стороны, повсюду валялись щепки тына, кое-где из земляных куч торчали заостренные бревна частокола. Птицы не пели.
Дождилика осунулась. Синяя тень заняла у нее пол-лица.
Когда в полдень пришли хмурые воины и начали отвязывать их от столбов, Навк, поискав взглядом, спросил одного:
— А где Удивляющий Толкованиями?
— Он ушел в свою небесную хижину, — ответил воин.
Глава 19.
ХАН-ТЭГР
Едва топор перерубил волокна, соединяющие лист с ветвью, Навк обхватил коротенький стволик черенка и глянул вокруг. Пустое пространство гудело со всех сторон. Голубое небо раздулось на всю вселенную. Солнечный свет почти неощутимо играл, трепеща, в струении воздуха. Лес выглядел уже изумрудной пеной на гребне черной стены. Внизу вваливалась в недра планеты циклопическая каменная впадина.
Лист Дождилики крутился невдалеке, увлекаемый тем же ветром, что и лист Навка.
Голова и плечи девушки появились над зубчатой кромкой, кудри вспыхнули, оживая на ветру, и тонкая рука, почти растворяющаяся в сиянии небосвода, махнула Навку.
Ненадежные челноки несли их по пространству. Незримые силы забавлялись ими, кружили и качали, обводили друг вокруг друга, точно в вальсе, сводили и разбрасывали. Листья то проносились рядом, то разлетались, и наконец, уловив момент, Навк и Дождилика вытянули руки, и пальцы их коснулись, сжались, чтобы не разжиматься, и два листка, соединенные вместе, помчались рядом в невесомой стремнине.
Их несло прямо к Хан-Тэгру на крыльях полуденного пассата. Внизу проплывала черная, остекленевшая, оплавленная земля; проплывали замершие в скрученных, нелепых позах, застывшие каменные фонтаны, нагромождения валунов, покосившиеся, вывихнутые утесы, вулканические воронки, лавовые пузыри, гейзеры магматической пены — спекшаяся каша давнего смертельного сражения. Какие-то смутные конструкции проглядывали в остановившемся, но все равно бурлящем каменном месиве, какие-то полуразрушенные машины, сросшиеся со скалами, слившиеся с ними и неразделимые, как вечность и забвение.
