Василий Головачев - Регулюм
Дым перед глазами стал рассеиваться, сквозь синевато-сизую мглу проступили очертания прекрасного девичьего лица: удлиненный овал, огромные, слегка раскосые глаза, брови вразлет, тонкий нос, пухлые губы.
– Красивая… – прошептал он, не чувствуя собственных губ.
Послышался смех, женские голоса, чья-то теплая рука вытерла тампоном пот со лба, прошлась по груди, и Вадим окончательно пришел в себя, начиная осознавать, что лежит на твердом ложе с пристегнутыми к нему запястьями и лодыжками. В тех местах, где тела касались кожано-металлические скобы, покалывало, руки и ноги онемели, и Вадим их почти не чувствовал.
– Снимите, – прошептал он, ища глазами девушку с прекрасным лицом феи.
– А вести себя хорошо обещаешь? – раздался тот же голос. – Не будешь драться, герой?
– Не буду…
С отчетливым металлическим лязгом скобы отскочили, освобождая онемевшие руки и ноги, но прошло немало времени, прежде чем Вадим начал ощущать пульсацию крови в кончиках пальцев. Приподнялся с трудом и сел, узнавая «хирургический стол», который на самом деле оказался специальной медицинской кроватью – клинитроном.
Он все еще находился под землей, в медицинском бункере, в руках «волчиц». Вспомнилась финальная сцена знакомства с евнухами-санитарами и бригадой медработников, когда он попытался освободиться и начал бой, уже понимая, что опоздал со своим решением.
Отчаяние помогло Вадиму нейтрализовать санитаров и вырваться из отсека в коридор, где на него навалилась команда «волчиц», но даже в этом положении он скорее всего смог бы пройти сквозь строй «бабского спецназа», если бы в него не выстрелили из электрошокера. Голубоватая молния разряда попала ему в шею, и Вадим отрубился, уже не чувствуя ударов разъяренных его сопротивлением женщин. Не помнил он и что было дальше, погрузившись в дым и огонь «отравленного пространства безволия».
Сколько же времени прошло с момента боя?
Видимо, он заговорил вслух, потому что услышал ответ:
– Десять часов.
Вадим повернул голову, увидел двух женщин в белых халатах, одна из них была той самой «феей», которая освободила его от захватов клинитрона. Она действительно была изумительно красивой, и в ее глазах он прочитал сочувствие и приветливость.
– Кто вы?
Женщины переглянулись.
– Медработники центра, – нараспев проговорила девушка с лучистыми серыми глазами и бровями вразлет; у нее были роскошные светлые волосы по плечи. – Вам еще нельзя двигаться, прилягте, пожалуйста.
– Я чувствую себя нормально. – Вадим поморщился, потому что говорил неправду: рот пересох, страшно хотелось пить, а голова звенела, как от оглушающего удара по ушам. – Что вы со мной делали?
– Мы – ничего. – «Фея» помогла Вадиму лечь, что-то сделала, и кровать внезапно стала пружинно-мягкой. – Но вас допрашивали с помощью ГПЛ, поэтому вам так плохо.
– Что такое ГПЛ?
– Генератор подавления воли.
Вадим покачал головой, облизнул пересохшие губы и тут же увидел перед глазами стакан с водой.
– Выпейте, это тоник.
Вадим послушно выцедил полстакана горьковатой жидкости.
– Ничего не помню… О чем меня спрашивали?
– О ваших друзьях, о том, что они вам рассказывали.
Вадим привстал на локтях, но почувствовал головокружение и упал обратно на возвышение, заменяющее подушку.
– Вот дьявольщина! И что же я говорил? Небось наплел сорок бочек арестантов…
Девушка улыбнулась.
– Вы подробно рассказали, что ваш друг Викентий Садовский был на Луне и наткнулся на чью-то замаскированную базу с очень интересным объектом в центральном зале.
Вадим обрадованно посмотрел на незнакомку.
– Значит, он все-таки космонавт, а не строитель? Мне вся эта свистопляска с его профессией пригрезилась?
– Он был космонавтом, но после вмешательства «волков» альтернативного Равновесия стал строителем. Они изменили его милиссу, чтобы не допустить утечки информации, так как он действительно набрел на их базу.
Вадим вспомнил разговор с Максимом, пытавшимся вырвать его из рук «волчиц».
– Почему вы их называете «волками»?
– Они же называют нас «волчицами». – По губам незнакомки скользнула легкая ироничная улыбка. – Ваш друг находится у них, и это очень плохо.
– Для кого?
– Для нас, для вас, для него, для всей реальности. Они могут использовать его для изменения законов баланса, что приведет к дестабилизации всего Регулюма.
– Что такое Регулюм?
– Разве вы не помните? Во время сеанса ГПЛ вам ввели информацию о Регулюме. Да и от Максима вы получили довольно объективные сведения.
Вадима бросило в жар, в голове сквозь дым и звон развернулась «сфера» знаний, и он вспомнил все, что ему сообщили «волчицы» после допроса. Мир вокруг был текуч и изменчив, Вселенная представляла собой фрактальный кластер (надо же – и это запомнил!), или фазовое пространство возможных вариантов бытия, реализовались из которых только те, где был возможен баланс потоков энергии и информации. Назывались такие временно сбалансированные структуры регулюмами, и Земля представляла собой всего лишь один из слоев Регулюма с энергобазой в виде Солнца. А таких регулюмов – каждый со своим набором констант и физических законов – было много, собранных в сверхсистемы типа галактик, разной формы звездных скоплений и более крупных образований, складывающихся в сетчато-ячеистую структуру Мироздания. Каждый регулюм управлялся разумной силой, что и стабилизировало его положение в изменчивой Вселенной, матрица которой мгновенно перестраивалась от любого воздействия, как внутреннего, так и внешнего. Хотя что такое «внешнее воздействие», Вадим не понял. Возможно, эту информацию ему вводить не стали.
– Может быть, вам сделать успокаивающий укол? – с сочувствием предложила девушка с летящими бровями.
– Не надо, – очнулся Вадим. – Я просто задумался. Значит, это не вы изменили милиссу Кеши? Зачем же тогда следили за ним?
– Он попал в поле зрения наших спецслужб случайно, когда мы вели поиск связей вашего друга Панова. Кстати, вы сообщили также, что вам рассказывал Станислав. Похоже, он получил какую-то информацию от инбы…
– Кого?
– Так мы называем работников вышестоящей организации – инспекторов СТАБСа. Станислав встретил инбу и его обережника на мосту и…
– Я решил, он все это придумал.
– Нет, это правда. Как и то, что наши конкуренты сообразуются только со своими планами, расчетами и амбициями, и мы не всегда можем им помешать. Хотя надо отдать им должное, ни в чем не повинных людей они ликвидируют редко, предпочитая бескровно изменять их милиссы.
– А вы?
Девушка-фея погрустнела.
– Наши оперработники относятся к этому иначе. Однако у вас может сложиться превратное мнение о нас, поэтому лучше давайте поговорим о другом.
– Оно и так нелестное, – буркнул Вадим, залпом допивая тоник. – Чем вы лучше альтернативного Равновесия? Они регулируют социум по-своему, и вы по-своему, и каждый добивается своей цели, напрочь отметая аргументы другой стороны. Разве нет?
– К сожалению, вы правы, – нарушила молчание вторая женщина, постарше, с белой шапочкой на голове. – Но с «волками» эвменарха нам не по пути. Деятельность Равновесия-А, как они себя называют, ведет к бифуркационным взрывам, к неизмам, и мы пытаемся сдержать этот агрессивный напор. Диана, подежурь немного без меня, я займусь настройкой аппаратуры.
Сероглазая Диана кивнула, и ее напарница ушла.
– Красивое имя, – сказал Вадим, бросая взгляд на стройные ножки медсестры. – А меня зовут Вадим.
– Я знаю, – дернула плечиком девушка. – Я знаю о вас все. Даже то, что у вас есть задатки абсолютника, правда слабенькие.
Вадим нахмурился.
– Забыл, что вы из меня выкачали всю подноготную. А еще пытаетесь прикинуться ангелами.
– Лично я не пытаюсь. Но считаю, что наше Равновесие выполняет благородную и полезную функцию.
– Какую же? Известно, что дорога в ад тоже вымощена благими намерениями.
– Мы не даем Регулюму скатываться в стохастическую яму, в хаос. Это первое. Второе: мы спасаем духовную экологию Регулюма, пытаемся распределить финансовые потоки таким образом, чтобы пропасть между богатыми и бедными постепенно уменьшалась.
– Разве это достижимо?
– В идеале. Но мы все же добиваемся кое-каких результатов. Знаете, сколько нужно добавить средств, в первую очередь денег, чтобы в развивающихся странах обеспечить нормальные условия для родов?
– Сколько? – с проснувшимся любопытством спросил Вадим.
– Двенадцать миллиардов долларов. Ровно столько тратится ежегодно на духи в Европе и Соединенных Штатах. Или вот такой пример: девять миллиардов долларов необходимо, чтобы обеспечить развивающиеся страны нормальной питьевой водой, и ежегодно восемь миллиардов тратится на косметику только в одних США.
– Статистика великая вещь, – хмыкнул Вадим. – А по другим странам у вас есть данные?
