Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

– Неужели я все должен делать сам? Мне придется уменьшить плату из-за неудобств.

Дюжие работорговцы принялись торопливо освобождать пленных.

А Вори, повернувшись, крикнул собравшимся:

– Столетиями мыслящие машины порабощали наших мужчин и женщин, и мы пожертвовали половиной человечества ради свободы. Однако вы – все вы – увековечиваете рабство. Сейчас вам следовало бы лучше понимать, что такое свобода.

Пленники бросились к нему – друзья, семья, соседи; одни плакали от радости, другие недоверчиво сохраняли суровое выражение лица. Вся группа сошла с платформы и остановилась отдельно от толпы.

Сыновья обнимали его, соседи плакали. Вори отпустил нанятых молодых людей и передал поводок Бонде.

– Дарю тебе нового любимца.

Жители Поритрина не согласились с мнением Вори о рабстве, но уплаченные им деньги решили все проблемы, какие могли бы возникнуть. Он на время поселил всех освобожденных в меблированных комнатах, давая возможность отдохнуть, умыться и праздновать, пока сам изучает расписание полетов и подбирает безопасный маршрут для возвращения на Кеплер. Через два дня отправлялся свертывающий пространство корабль корпорации «Венхолдз», и Вори купил места для всех. Через неделю они будут дома.

Он поручил Бонде проверить все имена по списку, с грустью отметив двух умерших в пути. Это были супруги, жившие на ферме недалеко от дома Мариеллы.

Даже среди объятий и радости Вори мыслями пребывал в дальнейшей реализации задуманного. Оставив общественную деятельность, он хотел только одиночества и мира. Теперь ему предстояла работа. Убедившись, что все наконец в безопасности, он выскользнул в ночь.

Он проводил освобожденных рабов в космопорт, желая собственными глазами убедиться, что они поднялись на борт, и знать, что они уже в пути.

Накануне ночью произошла крупная авария, и в космопорте царил кавардак. Три корабля работорговцев, захватившие добычу на Кеплере, сразу после продажи рабов оформили документы на вылет и вскоре после заката поднялись в небо; грузовые трюмы их были пусты и ждали нового груза. К несчастью, из-за странного одновременного сбоя в двигателях и неправильной смеси горючего все три корабля взорвались в небе над Новой Стардой. Трагическая авария.

Вори был там один и наблюдал. Все смотрели с ошеломлением и ужасом, только он улыбался.

Теперь Бонда одной из последних поднималась на борт. Она прижимала к себе собаку, которую успела полюбить. Вори повернулся к ней и сказал, понизив голос:

– Передай матери, что я вернусь, как только смогу.

Она удивленно посмотрела на него.

– Что? Ты не летишь с нами? Ты нужен на Кеплере!

Рядом стоял ее муж Тир.

– Что если работорговцы прилетят снова?

– Именно это я и хочу предотвратить. Мне нужно кое-что сделать до возвращения домой. Может, тогда Кеплер станет более безопасным.

– Но… куда ты? – спросила Бонда.

Собачка у нее на руках лизнула ей щеку.

– На Салусу Секундус, – ответил он. – Я намерен поговорить с самим императором.

Единственная хорошая машина —мертвая машина.

В Зимии было много памятников, сделанных из частей разбитых боевых кимеков, и императору пришлось приставить охрану, чтобы их не разгромили батлерианцы. И хотя эти памятники символизировали победу над машинами, антитехнологическое движение стремилось уничтожить все напоминания… все «соблазны», как они это называли.

Хотя джихад закончился сто лет назад, Родерик Коррино понимал необходимость дать народу возможность выплеснуть гнев и убедил брата устроить официальное мероприятие, призванное снизить напряжение. Ежемесячно люди-чемпионы получали разрешение сразиться с остатками старых зловещих машин. Сальвадору мысль понравилась, и каждый очередной «праздник ярости» становился популярнее предыдущего.

Сейчас Родерик со своей мрачной сестрой ехал в карете, запряженной двумя чалыми салусскими жеребцами. Предстоящий спектакль устраивали на окраине Зимии, между белыми шпилями столицы и пологими холмами, где у знати поместья, виноградники и сады.

Был полдень, и уже собралась празднично настроенная толпа. Горожане сидели по периметру на местах для пикника вокруг реликтовых мыслящих машин, выбранных сегодня для уничтожения: небольшого разведывательного корабля-робота и корпуса капсулы с чумой, выпущенного Омниусом. Ни одного из этих объектов первоначально здесь не было, их привезли со склада, где хранили такие остатки для ежемесячного праздника. Учитывая количество Синхронизированных миров и их разбросанность, отыскивались такие остатки без труда; их еще хватило бы на многие годы проведения таких праздников.

Веселые дети уже бросали камни в металлические объекты, вызывая громкий звон. Вскоре наступит очередь взрослых нанести им гораздо больший ущерб.

Родерик сидел в карете, невозмутимый и хладнокровный – достойный представитель императорского двора, но Анна была настроена вовсе не празднично. Всю дорогу от дворца девушка плакала о Хирондо Нефе и умоляла Родерика помочь найти его (чего брат, конечно, не собирался делать). Такая нежная, такая избалованная, ей так легко причинить боль. Родерик разрывался между стремлением дать ей испытать боль и тем самым закалить и желанием продолжать защищать ее от любой боли.

– Хирондо мертв! – сказала она. – Я знаю! Сальвадор приказал его убить!

Карета остановилась, и Родерик, обняв сестру за дрожащие плечи, стал утешать ее как мог.

– Наш брат такого не сделает. Честно, он просто перевел этого человека в безопасное место, где он мог бы начать новую жизнь – и ты тоже. Мы стараемся защитить тебя.

На самом деле Родерик удержал брата, готового убить повара на месте. Он вовремя вмешался и арестовал молодого человека, прежде всего ради его же безопасности. Потом, отведя брата в сторону, Родерик сказал:

– Император не может править, не испачкав руки кровью, но никогда не убивай, если можно обойтись без этого.

К счастью, Сальвадор, как обычно, прислушался к нему. Нефа отправили в одно из поместий за городом, где у него не будет никакой возможности снова увидеть Анну.

Сестра посмотрела на него, ее голубые глаза были полны слез.

– Я не хочу защиты – мне нужен мой Хирондо!

Родерик не хотел видеть боль на лице сестры. Казалось, Анна не помнила, что всего четыре месяца назад так же убивалась из-за молодого стражника. Она так нуждалась в любви, что ее чувства напоминали шланг с мощной струей, который не удержать и которым невозможно управлять.

– Мне жаль, что тебе больно, Анна.

– Ты знаешь, где Хирондо? Я люблю его и должна увидеть!

– Император считает, что он тебе не пара. Хирондо следовало понимать, в какое положение он тебя ставит. Это неприятный жизненный факт, но ты должна найти кого-нибудь более подходящего тебе по положению. Мы Коррино, и от нас ждут определенного поведения.

Надо обсудить это с Сальвадором и побыстрее выдать ее замуж. Нетрудно будет найти какого-нибудь благородного молодого человека, которого она полюбит так же горячо. Если только не решит противиться, лишь бы настоять на своем.

Она вытерла слезы.

– Разве я не имею права на любовь? На смертном одре отец сказал, что хочет, чтобы все мы заключали браки по любви.

– Ты имеешь право любить, милая сестрица, только найди подходящего человека: император Жюль говорил вовсе не о том, чтобы мы связывали себя узами брака с поварами. – Он поцеловал ее в лоб. – Сальвадора не радовало то, что ему пришлось делать. Он просто выполнял свой долг – и ты должна. Послушай меня, своего брата: забудь о Хирондо.

– Но его у меня отобрали! Мы даже не смогли попрощаться. Мне нужно его увидеть, в последний раз. Как мне жить, если я не знаю, все ли с ним в порядке, если не могу увидеть его собственными глазами? Обещаю: если ты скажешь, где он, я буду выполнять свои обязанности.

Родерик покачал головой, но она продолжала упрашивать.

– Ты должна выполнять свои обязанности независимо от того, получаешь ли то, что хочешь. – Он открыл дверцу кареты. – А теперь пойдем и выполним очередной долг. Народ ждет. Все тебя любят.

Коррино поднялись на окруженную флагами площадку, сооруженную для такого случая, и сверху посмотрели на толпу. Детей, бросавших камни, увели на безопасное расстояние от реликтов; за ними теперь присматривали стражники и няньки, чтобы родители могли участвовать в празднике. Толпа, взбудораженная появлением брата и сестры императора, придвинулась ближе. В большинстве зрители были вооружены дубинами, палками, ломами и молотами.

– На этот раз честь предоставляется тебе, – сказал Родерик сестре. – Дай людям разрядиться, пока они не сделали это сами.

Анна с красными глазами подошла к краю платформы, и люди затаили дыхание, как свора охотничьих псов, ждущих, когда их выпустят на зайца. Корабль-робот и капсулы из-под возбудителей эпидемии ждали нетронутые – символическое напоминание об ужасной тирании машин… которую мало кто помнил из ныне живущих. Но они помнили, чему их учили, и знали, кого ненавидеть.