Хроники Звёздного Народа - Инна Пакета
— Покормите дельфинов, Ольга Петровна. Мы ещё не скоро закончим работу.
«Вот видишь, ты опять вокруг себя», — сказал уже знакомый голос внутри неё.
Она молча встала и пошла, пошатываясь, в сторону биостанции, а он печально смотрел ей вслед. Мирракс ещё помнил нежное прикосновение её тонких пальцев к его голове, чувствовал плечом след от её головы, слышал трепетание её сердца, но он знал, что это ещё не победа.
Ольга подошла к зданию биостанции и только сейчас вспомнила, что ещё не видела профессора. Она подошла к кабинету и тихонько постучала. Не услышав ответа, Ольга приоткрыла дверь и увидела, что профессор сидит за столом, спрятав лицо в ладони рук, поставленных на локти на крышку стола. Она зашла и тихо спросила:
— Что с вами, профессор?
— Мне стыдно за тебя, Ольга.
— Мне тоже стыдно, но я ничего не могу с собой сделать. Меня, наверное, надо отдать в психушку.
— Тебя надо отдать в монастырь. Там ты сможешь до конца жизни любить себя, копаться в себе и потрясать знаменем своего эгоизма. Я никогда не прощу себе, что вырастил такое чудовище.
— Но что же мне делать?
— Ничего не надо делать. Надо просто любить. Любить Солнце, которое дарит тебе свет и тепло. Землю, на которой живёшь. Траву, по которой ходишь. Любить всех, кто тебя окружает. Уничтожить всё вокруг себя — это не значит победить. Да ты и себя-то не любишь. Разве, любя себя, можно так себя терять, топтать и унижать? Впрочем, с тобой говорить бесполезно. Жаль, что такой человек, как Мирракс, растрачивает на тебя богатства своей души. А ты даже не поинтересовалась, кто он, откуда, что он любит, о чём мечтает. А он знает о тебе почти всё.
Она молча вышла из кабинета. Закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Минуту так простояла и пошла за рыбой. В душе было пусто. Ольга спустилась к дельфинам и начала их кормить. Они ели как бы нехотя, даже не плескались.
И вдруг, неожиданно для неё самой, из души вырвалась песня.
Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,
Головой склоняясь до самого тына?
Она сидела на мате, поджав колени к подбородку, и смотрела перед собой.
Там, через дорогу, за рекой широкой,
Так же одиноко, дуб стоит высокий.
Дельфины, которые уже отплыли, вернулись и, высунув головы из воды, внимательно слушали.
Как бы мне, рябине, к дубу перебраться,
Я б тогда не стала гнуться и качаться.
Мирракс, который в очередной раз отдыхал на помосте, уже давно сидел в такой же позе, как она, но так, что ей его не было видно, и тоже слушал с большим интересом.
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листами день и ночь шепталась.
Тихонько, чтобы случайно не сорвался камушек под ногами, профессор и два лаборанта крались на помост с аппаратурой.
Но нельзя рябине к дубу перебраться,
Знать, судьба такая — век одной качаться.
Песня закончилась, а Ольга так и не вернулась из своего ниоткуда. Слушатели замерли. Один из лаборантов хотел зааплодировать, однако профессор остановил его. Но вот свистнул дельфин. Мирракс упруго вскочил, подошёл к Ольге, подхватил её на руки. Она обняла его за шею одной рукой, другой — коснулась его щеки и робко подняла трепещущие ресницы. Мирракса обожгло зелёным огнём её изумрудных глаз. Он нежно коснулся губами её губ и вдруг шагнул вместе с ней с помоста в воду. Через несколько секунд они всплыли на середине бухты. Ольга возмущённо фыркала и била руками по воде. Он весело смеялся. На помосте тоже смеялись. Ольга поплыла к берегу, но её окружили дельфины. Они ласкались к ней. Повизгивая от восторга, она обнималась с ними, целовала их улыбающиеся мордочки, ей даже разрешили поцеловать дельфинёнка. Потом они катали её кругами по бухте, передавая от одного дельфина другому, а она прижималась к ним всем своим телом и замирала от восторга. Ей было очень хорошо и весело, огорчало только запоздалое сожаление о том, почему это случилось только сегодня. Раньше она ходила купаться в другую бухту. Она всё-таки их боялась.
Мирракс резвился вместе с ними, как молодой дельфин. И наступила его очередь катать её. И плыл он так же быстро, но прижималась она к его сильному телу плотнее и нежнее, чем к телам дельфинов. А они щёлкали как-то по-особенному, и она вдруг поняла, что животные подтрунивают над ней и Мирраксом. Но он беззлобно отщёлкивался, а ей было легко и весело. Она была счастлива. Жизнь улыбалась ей.
Так же неожиданно, как она оказалась в воде, она очутилась на платформе. Мирракс подбросил её высоко вверх, и она встала на платформу двумя ногами. И пока она соображала, как это произошло, он снова надолго скрылся под водой.
Ольга даже не пошла переодеваться. Никто никак не комментировал происшествие, как будто ничего не случилось. Все занимались своими делами, и она подключилась к работе. Дельфины по очереди добровольно позволяли опутывать себя датчиками и больше не скрывали, что понимают человеческий язык, чётко и быстро делали всё, о чём их просили. Они даже позволили взвесить и прослушать фонендоскопом дельфинёнка, а его мамаша проглотила сердечные лекарства.
Ольга была так поглощена работой, что не отслеживала ревниво каждый шаг и каждый взгляд Мирракса. Она испытывала какое-то незнакомое до сих пор чувство умиротворения от того, что он есть в её жизни, что он где-то рядом и тоже занят делом. Это было прекрасное чувство, оно жило само по себе, не мешало работать, думать, шутить и даже, наоборот, рождало новые идеи и раскрашивало всё в яркие тона.
Ольга поняла, что Мирракс для неё целый мир, в котором она хочет жить и служить ему до последнего вдоха. Но он был уже для неё не только внешним миром. Каждая клеточка её тела была полна его силой и памятью его прикосновений и не хотела больше без этого жить. И она вдруг поняла, что если она потеряет Мирракса, к ней больше не прикоснётся никакой другой мужчина. От этой невыносимой мысли она даже вздрогнула.
Ольга открыла глаза и поняла, что давно уже сидит так, свесив ноги в воду, на краю помоста. Первое, что она увидела — это уходящий вдаль буксир, потом почувствовала плечо Мирракса, сидящего рядом. Она скосила глаза, он смотрел на воду бухты. А там четыре дельфина, высунув
