Очаги ярости (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Подключился Бенито:

— Вот это легко устроить! Знаешь, сколько таких людей затесалось среди присутствующих?

Гильденстерн хоть смутился, но подсчитал:

— Трое, по-видимому.

Да уж, трое... Родригес, Гонсалес, Трентон — каждый был на «Антаресе» в миг, когда переклинило Гарриса и он начал предвосхищать.

— Майк, так что же ты хочешь спросить у нас у троих?

— О пророчествах? Ну, хочу записать полный текст — отдельно от каждого. И, конечно, учесть, что вы об этом думали — и что думаете сейчас, и какие у вас надежды. Но троих, разумеется, мало. Для составления полной картины пророчеств того периода надо будет ещё пригласить Эстебана, Рамиреса, Лопеса, джерихонца Альвареса и большого начальника Флореса.

А ведь всех помянул, никого не забыл, восхитился Бенито. Жаль, что Флореса всё-таки упомянул зря. Слишком большое начальство лучше не трогать по таким пустякам. И ещё… возникает, пожалуй, нехорошое подозрение. Ну, что тему пророчества о герое кое-кому лучше не прояснять. Слишком много рефлексии не повредит ли герою, не угнетёт ли его героическую спонтанность?

— Далее — следует опросить новый срез. Старожилы, что встретились Гаррису здесь, на планете. Из присутствующих к этой группе относится Олаф. И, наверное, Брандт, и Честер, и Пит из Зеона…

— А в последнюю группу, — усмехнулся Ортега, — гожусь только я.

— Нет, сказал Гильденстерн, — ты старше меня на планете.

— Так тебе, Эссенхельд, хотя бы приснился сон. А вот мне вообще ничего и не помнится, и не снится.

7

— Восстановить всю историю волн зомбаков за десяток лет, вспомнить всё, что касается гаррисовых пророчеств. А ещё?

— Изучить как можно полней тексты Сида и сидские артефакты. Велика вероятность, что зомби на Эр-Мангали принесла именно эта ксенокультура. Ну, во всяком-то случае, экспедиция в Ближнюю шахту в этом меня убедида.

— Это мы-то начнём читать сидские тексты? — изумился Бенито.

— Нет, — Кай не мог не признать, — это, как видно, задача для меня одного.

— Я сказал бы, что каждая из задач рассчитана на того же исследователя. Ведь кругом, как я вижу, методология ксеноистории — а она не для средних умов и не терпит дилетантизма.

— Это так, — повинился Кай. — Я действительно несколько перетянул одеяло. Но обязуюсь всё, что планировал, выполнить.

— Кроме того, — Бенито вздохнул. — Все задачи мне кажутся слишком теоретическими.

— Будь они нам ясней, мы смогли бы добраться до практики, — Кай поддал оптимизма. — В этом случае мы бы действовали по таким направлениям: исцеление зомби (если оно возможно); более грамотная и тонкая с ними борьба; предотвращение возникновения новых их очагов; обеспечение условий нераспространения; также поиск виновных и их наказание (но не ранее чем)…

— Может, — хихикнул Ортега, — с наказаньем пораньше?

— Можно, когда наказание — самоцель.

— Да уж, — подметил Бенито, — подобная самоцель мне знакома. Сколько народу на Эр-Мангали отдаёт ей дань…

Торрес и Флорес, Диас, Маданес и Рабен, Годвин, Мак-Кру и Флетчер — это покуда не все, только лишь первые в очереди.

— Вот потому я считаю, — запел Гильденстерн прежнюю песню, — что любую вину мы должны сперва теоретически обосновать.

Трентон меж тем обнаружил такой же контейнер упрямства:

— Всё же негусто выходит с практикой. Просто думать и ждать? Не задание это для Службы. Для одного человека — пожалуй, что да. Чтобы потом написать статью по культурологии.

— Служба, — в ответ Гильденстерн, — очень поможет искать источники. Ну, или как-то ещё добывать информацию.

— Пытки? — спросил Саньяго, приоткрывая глаз.

— Я не имел их в виду. Я говорил о Призме.

— Призму-то мы и так применяем, — заверил Бенито. — Впрочем, наверное, недостаточно. Как ты думаешь, Майк, к кому её применить?

Кай сказал:

— Так ответ очевиден. Первым долгом — к врачам.

— Я так понял, врачи уже виноваты? — молвил скептично Прист. — Чем это отличается от наказания прежде суда и следствия?

— Многим отличается, — Кай посмотрел на Гонсалеса. — Когда медики себя ведут не как медики, то они же по определению — страшные люди. Доктора Хойл и Джойс, о которых мы слышали, в точности таковы. Не исцеляют людей. Служат неясно какому делу. Они врут и что-то скрывают. Я не прав?

И Гонсалес кивнул, подтверждая.

И Родригес обрадовался:

— Верно, идея отличная. Доктора Хойла с Призмой знакомим следующим.

Интерлюдия 2. Слепые обрывки

(прямо сейчас про тогда и всегда вообще;

мыслит некто в прогулке по разным кварталам, Новый Бабилон)

1

Вылетел, будто пробка, из штаба вон. От стыда. Без какой-либо заданной цели.

Шёл по посёлку и молча себя осуждал.

Не был готов. Ерунда получилась в итоге. Сымитировал умного руководителя следствием, а Бенито поверил. Потому и поверил, что в начале был вызван Флоресом, а вернулся уже под конец основного позорища.

Как он вёл совещание? Да как попало вёл. Ну практически не старался фасилитировать дискуссию. Вообще не видел участников. Перетягивал всё на себя, все идеи пытался выдать самостоятельно. Не следил за единой логикой происходящего. И в конце, подводя итоги, не учёл из речений товарищей почти ничего.

Всех шокировал старой, как мир, методологической мыслью о доверии сновидениям реципиентов новых идей и пророчеств. Ни малейшей скидки не сделал на далёкий от ксеноистории контингент собственных слушателей.

Разве только толково ввернул про врачей. Да, про врачей. У Гонсалеса, видимо, приобрёл популярность.

А уж что говорил от себя… Так уж лучше бы помолчал, умнее бы выглядел. Стыдно даже прелставить, что может подумать Бенито, как начнёт разбирать каракули от Ортеги! Повезло ещё, парень писал, как курица лапой, у Бенито, поди, не достанет терпения вчитываться.

Что говорил… Глупо, глупо настолько не фильтровать, что ты несёшь. Вот уж импровизатор… Импровизировать ты, предположим, мастак, но не на публику, а в интровертном режиме.

Остаётся одно: всё передумать заново, в письменном виде представить Родригесу, попросить в стенограмму Ортеги вообще не смотреть.

Что, например, за идея про две подсистемы? Глупый, ленивый, ситуативный взгляд. Несостоятельный.Если смотреть мало-мальски вдумчиво, всякий заметит, что подсистем-то три. И не «живое и мёртвое», нет. Мировые уровни.

Уровень естества. В нём представлено тело планеты, её камни, вода, её воздух, растения, существа — ксенобиогеоценозы Эр-Мангали.

Уровень социально-культурный. В нём представлены как культура терранской колонизации, так и ксенокультура Сида.

Терра — культура поверхности по преимуществу, распространённая также и вглубь, и ввысь. Люди, шахты, посёлки, дома, вездеходы и прочие механизмы, иерархия, ксерокредиты, колониальная роскошь элит, воровство и охрана, извращения и сектантская дисциплина, схоластическая учёность и рабский труд, ну а также нависший над всем живым орбитальный колпак «Карантина», привнесённый Альянсом в знак своего торжества — вот что такое Терра на Эр-Мангали.

Сид — воплощённая скрытость, подземность, культура неявных экспансий. Что же принёс на планету Сид? Феноменов не так уж мало. Артефакты, сидяне умершие, сидяне живые, сидяне в анабиозе, погребения, криокамеры, скрытые в толще планеты мобильные бункеры, сидский транспорт, боевые ляяны, сидские тексты и практики техномагии — и, наконец, ксенопрактики техномагии, включая и зомбификацию.

Уровень третий, духовный. Что же на нём? Феномены сакрального уровня, приходящие в снах. Вероятно, прозрения Гарриса, извращением коих явилась зеонская секта. Тот контекст, из которого взяты названия главных посёлков: Бабилон и Зеон, Джерихон и Содом. Наконец, Асмодей с его демонической властью.