Дэвид Файнток - Надежда смертника

– Правительство хочет, чтоб мы отсюда ушли, Эдди Босс. Все племена. Миды, порты, исты, сабы, нейтралы. Нас собираются выпихнуть отсюда.

Эдди внимательно разглядывает лицо мистра Чанга. Потом осторожно спрашивает:

– Ты что, рехнулся?

Старик не разозлился, а покачал головой:

– Говорю правду.

Он встал, налил всем еще чаю. Снова сел.

– То же самое, что пытался проделать генсек Анжур, еще тогда.

Эдди наклонился вперед:

– Старик, на этот раз на улицах нет никаких войск.

Чанг глотает чаю, скорчил рожу: чересчур горячо.

– Ладно, ладно, будет вам урок истории. Он глядит на меня:

– Слушай, паренек, может, что-нибудь и поймешь. Много лет назад генсек Анжур – ты знаешь, что он был из Земельной?

– Партия не имеет никакого значения, – заявляет Эдди. – Все правительство из верхних.

– Да нет, имеет. Генсек Анжур хотел выпихнуть племена к реке и построить новые башни. Послал кучу копов.

– Да знаю я все это. Они выпихивали мэйсов. Вот тогда я…

– Ты отправился к старому Чангу, хотел, чтоб он сотворил чудо, и сейчас тоже.

– Прошлый раз ты помог!

– Нижним слишком тяжело воевать с правительством. Мэйсам это должно быть известно. В те дни понадобилось не так уж много копов, чтоб выпихнуть мэйсов со склада.

Эдди злится:

– У них были лазеры, станнеры…

– Знаю. Но во времена Анжура вас хотели выпихнуть. Я не мог их остановить, зато знал, кто может.

Эдди опустил голову:

– Тяжело мне это далось.

– Что далось? – Я даже подскочил, не ожидая, услышав собственный голос. Эдди ответил:

– Мы с Чангом отправились к Рыболову.

– Нету никакого Рыболова! Просто сказка для…

Эдди хватает меня за ворот, вроде как говорит: заткнись, парень! Я сразу замолкаю. Он сердито повторяет:

– Отправились к Рыболову. Мистр Чанг и я. В монастырь, где он жил.

Я поднимаю глаза. Чанг кивнул.

– Я не хотел. Чанг заставил. – Глаза у Эдди помягчели, будто припомнил старую боль.

– Чанг говорит:

– Ему нужно было увидеть тебя. Иначе б не помог.

– Но мне не нужно – после Анни.

Я ничего не понимаю.

– Сначала она была его женой, потом я ее взял. Второй раз предал. Не поехал бы в Ланкастер, если б племя не погибало.

Чанг одобрительно кивает, мол, молодец, Эдди-босс.

– Ланкастер. Монастырь. Огромный, старинный. Монахи – в длинных одеждах. Мы с Чангом ждем – уйти с другими на молитву. Наконец приходит. Мы на коленях перед скамьей с другими туристами. Ждем, чтоб увидел нас. Но он не глядит на людей, которые приехали увидать его; некоторые подымают больных детишек, будто если он дотронется, так выздоровеют.

Не знаю, догадывается Эдди или нет, что у него мокрые глаза.

– Рыболов встает на колени, молится. В какой-то миг я увидел его глаза – такая в них боль. Монахи поют не по-нашему. Чанг схватил меня за руку, вроде как говорит: держись, Эдди, ты сильный. Я сажусь на жесткую скамейку и жду, что начнется ад, когда он поглядит мне в лицо и вспомнит, что я сделал.

Чанг потихоньку встает, шаркает до Эдди, треплет по здоровенному плечу.

Я боялся двинуться, чтоб Эдди не придавил меня.

– Служба кончилась, пришлым пора уходить. Все мы ждем, когда монахи пойдут на выход друг за другом. Эдди, пора, говорит Чанг. Я не могу ни одного звука издать. Ведь тогда Рыболов увидит меня.

Эдди вытер рукой глаза.

– Он почти у выхода. Я встаю и кричу: «Капитан! Гляньте на меня!» Ко мне кидается монах, я его отодвинул в сторону. «Капитан!» Он продолжает идти. «Ради Господа Бога нашего, капитан, гляньте на Эдди!» Наконец он поворачивается и глядит. В меня. Насквозь.

Здоровяк замолчал.

Я встаю очень медленно. Сердце колотится по-бешеному. Осторожно дотрагиваюсь до его щеки, обтираю рукавом.

Эддибосс хватает мою руку и не отпускает.

– Охрана толкает, говорит: уходите немедленно. Рыболов подходит. Я стою столбом и надеюсь: он напомнит мне про Анни, ударит, еще что сотворит. «Здравствуй, | Эдди, – говорит он, – как поживаешь?» Я гляжу на Чанга. Тот кивает. Капитан, говорю, помогите мне.

Эдди молчит, сжимает мои руки так, что я чуть губу себе не прокусил.

– Сказывай до конца, – тихо говорит Чанг. – Не держи в себе.

– Хватило наглости просить о помощи после моего предательства. Не представляю, как сумел. Все в порядке, Эдди, говорит, будто это ничего не значит. Все в прошлом. Подходит старый монах, спрашивает, что случилось. Капитан ему: «Аббат, позвольте нам поговорить. Он был моим…»

Эдди вскакивает, шагает к двери.

Я смотрю. Огромным кулаком он колотит себя по ноге, будто наказывает. Через время шепчет: «…товарищем». Аббат разрешил нам побеседовать. Я рассказал капитану, что солдаты-оониты делают с моими мэйсами. Не знаю, говорю, кто может помочь, как не вы.

Он говорит: я никто. Больше ничем не могу помочь. Мое место здесь. А я ему: нет! Вы капитан сейчас и всегда! Вы Рыболов! Он качает головой, опечаленный. Эдди, говорит, я всегда делаю только хуже. Это мое проклятие.

Нет, говорю ему. Мои люди умрут, капитан. Оониты послушают только вас. Скажите им, чтоб остановились.

Эдди смотрит на светящуюся перму.

– Я знаю, что должен делать. Будто по кругу хожу. Капитан, мои люди мрут. Прошу вас. И становлюсь на колени, как он когда-то передо мной. Прошу вас, за моих мэйсов. Господи Иисусе, говорит, не делай этого. Пожалуйста. Но я говорю: прошу вас. Пожалуйста, сэр. Прошу вас.

Тишина в комнате.

Я делаю выдох и только тогда понимаю, что не дышал.

– И?

– И он приходит. Не тогда. Но вскоре. Он обвиняет Анжура и его союзников и говорит, что, если нужно, сам займется политикой. И сделал это.

Я глянул на Чанга: это правда?

Он кивнул.

Бонн, как в утешение, говорит:

– Он остановил их в самый раз. Нас не выпихнули. Потом были хорошие годы, племя держалось на своей территории. До недавней поры.

Эдди вздыхает, проводит рукой по лицу:

– Вот так мы справились со старым генсеком Анжуром. Давным-давно.

Он поднимает глаза:

– Но теперь все начинается заново. Я видел с дюжину больных мэйсов. Они не встают после того, как попили воду из реки. Лекарств нет. Времени у нас в обрез.

– Я ничего не могу сделать, – снова говорит Чанг, погромче. – Я что, по-твоему, умею делать чудеса? Всего только старый нейтрал, который старается продержаться.

– Что нам делать? Ждать, пока все умрут?

– Не знаю!

Вони со злостью говорит:

– Мэйсы умирают, мистр Чанг. Вы должны помочь.

Чанг выглядел совсем старым. Как бы не окочурился. Он говорит:

– Я не могу заставить верхних послушаться. Я всего лишь нижний, как и вы.

Стук в дверь. Чанг встает, идти через комнату к двери:

– Закрыто!

Незнакомый голос громко говорит:

– Начинает темнеть. Мне нужно улетать.

Эдди встает:

– Это пилот. – Открывает дверь:

– Хорошо, летите. Мы остаемся, – вытащил пачку юнибаксов. Я смотрел открыв рот. Несколько штук отдает пилоту, – Спасибо.

– Вы точно хотите остаться? Ладно, ваша жизнь, не моя.

Пилот поворачивается и выходит. Эдди закрывает дверь, садится к столу.

С минуту от рева мотора трясется весь лабаз.

Когда верт улетел, Эдди говорит:

– Ладно, ты не умеешь делать чудеса. Но тогда ты дал мне совет, хотел я того или нет. Теперь я прошу твоего совета. Что нам делать, старик?

Чанг злится:

– Старик, значит? Как ты меня называл, когда сопливым мальчишкой стучал в эту дверь, чтоб попроситься переночевать, – старик или мистр Чанг?

Эдди глядит в мою сторону и подмигивает:

– Остынь. Не хотел обидеть. Раз хочешь, будешь мистром Чангом. Но если ты не свихнулся от старости, ответь.

– Думаешь, я не вижу твоих хитростей? Глупый мальчишка-мэйс все еще думает, что сможет одурачить Педро Теламона Чанга?

Старик возится с чаем.

Мы ждем.

Чанг поворачивается. Он и вправду злой.

– Я же сказал: не знаю. Хочешь получить ответ – отправляйся к Рыболову! Может, он сумеет помочь. Оставь старика в покое!

Эдди грустнеет:

– Больше не могу.

– Еще как можешь! Просто…

Эдди схватил старика за руку, и тот кривится от боли.

– Нет! Ни ради мэйсов, ни ради кого другого. Больше никогда. Даже ради Анни. С того времени мне все время снится капитан. Вижу его лицо, его ужас, когда я встаю на колени. Не могу, даже если помрут все мэйсы, – Он поглядел на друга. – Прости, Бонн.

– Но…

Эдди качает головой и шепчет:

– Не смогу снова видеть его боль.

Мы все молчим, пока совсем не темнеет.

Снаружи раздается крик. Кому-то досталось ножом.

14. Роберт

Я диктовал своему компу Эйлин. Пока я отсутствовал, на основании моих инструкций она отослала чип-заметки, подписала мои письма и доставила их. Теперь она знала мой стиль гораздо лучше меня самого.

В кабинет заглянул Ван, мой административный помощник:

– Ваш отец просил заехать за ним в семь часов.

– Что ты ему сказал?