Дорис Лессинг - Сентиментальные агенты в Империи Волиен
Лживую риторику захватчиков можно поэтому с некоторой точки зрения рассматривать как дань нравственности…
Я помню, как на примере Путтиоры и ее компаньонки, пиратской планеты Шаммат, проиллюстрировал, как можно откровенно изложить мотив захвата, и этот пример показался даже привлекательным по сравнению с формулировками шамматян.
«Народ этой (допустим) Волиенадны, добровольно и с энтузиазмом согласившийся на наше руководство ими при освоении превосходящего опыта нашей цивилизации, подло и предательски восстал против нас, и нашим героям-солдатам пришлось преподнести ему полезный урок».
А вот для контраста стиль Шаммат, который и тогда, и сейчас примерно одинаков:
«Эти грязные крысы волиенаднанцы увидели, что мы грузим на свои космолеты их новый урожай, и попытались его сжечь, убили двоих наших людей. Так что мы преподали наглецам хороший урок, и больше они не рискнут».
Города Волиена, которые вы описывали в своем отчете, были застроены новыми величественными общественными зданиями. Там появились новые цветущие пригороды, новые виды общественного транспорта, новые мосты, каналы, места развлечений, — эти города излучали самоуверенность и энергию, и все это на том основании, что Волиен в то время считался «крупнейшей империей Галактики», и это ощущение превосходства своей страны разделяли даже беднейшие женщины-работницы, которым суждено было умереть, не прожив и половины своего нормального срока, из-за тяжелой работы и того, что им постоянно приходилось рожать детей. Для жителей была типична громкая, суетливая, грубая жизненная энергия; по большей части население этих городов составляли так называемые волиенцы: в результате смешения коренных жителей с народами Волиенадны, Волиендесты, а также планет ВЭ 70 и ВЭ 71 (Мейкен и Словин) появились те, кто сейчас называет себя «мы, волиенцы».
И что же я увидел, когда вышел из комнаты с высоким потолком, в которой Инсент остался восстанавливать свою психику? На первый взгляд, особых отличий не было. Большие общественные здания гордой «Империи» Волиен все еще стоят, хотя со временем пообветшали. Парки и сады щедро разбросаны повсюду, но, если присмотреться, деревья в основном старые, и неухоженность проявляется эрозией почвы, грязной водой озер и прудов. В прошлом цветущие пригороды теперь отчасти влились в центральную часть города, потому что Ватун разросся и поглотил новые, меньшие пригороды и жалкую жилую застройку; а жилые дома в центре города больше не принадлежат, как прежде, одному зажиточному семейству, в каждый из них втиснуто по нескольку семей. Фабрики и заводы эпохи величия Волиена пришли в упадок, и многие бездействуют. Общий настрой — не прежняя бездумная и громкая самоуверенность, а скорее озадаченность и даже вечное недовольство неопределенностью положения. И повсюду часто теперь можно увидеть вместо волиенцев, которые не так давно занимали почти все общественно значимые должности, граждан колоний Волиена; причем и на самых крупных постах, и в роли лавочников на центральных улицах и окраинах города: торговля была движущей силой Волиена в пик его расцвета, а теперь все чаще владеют магазинами и организуют торговлю выходцы с Волиенадны и Волиендесты.
По мере того, как «Империя» потеряла уверенность в себе и из-за сопротивления подчиненных планет стало труднее, а кое-где и невозможно управлять ими, по мере ухудшения условий жизни в колониях, большая часть их населения приехала «домой», на Волиен, чтобы поучаствовать в дележе богатств, которые были у них отняты. На улицах, в парках и скверах Ватуна приезжих встретишь не меньше, чем волиенцев. И, возможно, вы, Джохор, прежде всего обратили бы внимание на это различие. Другие же различия, главные — их описать не так просто.
Проще всего сказать: «Вот империя, приходящая в упадок», мы такое уже наблюдали тысячи раз. Можно сказать: «По мере упадка империи те народы, которые были вытеснены и погрязли в нищете, стремятся вторгнуться в центр», — но и в этом нет ничего нового. Однако каждая рушащаяся империя имеет свой «аромат», свою атмосферу, которую нельзя передать одними разговорами о неясности перспективы.
И в данном случае, конечно, мы наблюдаем Империю на грани развала, потому что сейчас идет процесс захвата ее Сириусом, который сам вот-вот станет жертвой внутреннего взрыва, — и теперь настало время перейти к следующей и, возможно, более важной части моего рапорта.
В результате длительного контакта с нами, в результате того, что мы долго и неторопливо давали образование Амбиен Второй, в Сирианской империи теперь произошел перелом: развивается самокритика и идет осмысление своей роли, своих мотивов, своей функции. Сириус буквально созрел, чтобы задать себе коренной вопрос, единственный имеющий смысл вопрос: для чего мы? Сирианская империя, в одну из своих стадий сокращения, когда ее территория уменьшилась на девяносто процентов, раскололась на две основные фракции. Одна поддерживала Амбиен Вторую в изгнании и других членов Большой Четверки, которые последовали за ней. (Эта лишенная власти Большая Пятерка провела в изгнании, совсем недалеко, на своей Планете Тринадцать, почти два С-года, что равно пятидесяти В-годам.) Данная фракция требовала обратиться к нам, к Канопусу, с просьбой о получении фундаментального образования, чтобы понять Закон Необходимости. Другая же фракция тем временем приняла решение о том, что следует выяснить возможность обретения Морали (так у них это называется) и преждевременно пришла к убеждению, что уже овладела подлинными ценностями. Эта фракция, за тот (короткий) период, пока была на вершине власти, с энтузиазмом расширяла свою территорию, захватив не только те планеты, которые Сириус до того колонизировал и бросил, но и те, которые вообще не колонизировали ранее, считая их недостаточно ценными. Но в этом новом духе «Морали», в котором они считали себя носителями благодеяний, даже планеты второго и третьего разряда были захвачены и (хоть и неохотно) оказались членами Сирианской империи.
Поскольку Сириус считал себя носителем новых благодеяний, так по-новому представляя себя, его жертвы перестали отличать это последнее расширение империи от ее предыдущего расширения, потому что оба они сопровождались потоками самовосхвалений, так что практически разницы не было никакой. Вы уже заметили, конечно, что эта фракция Сириуса является хорошей иллюстрацией того закона, на который вы обратили наше внимание: правящий класс, если он поддался собственной риторике, вряд ли продержится долго. Эта фракция, выступавшая против Большой Пятерки (члены которой находились кто в изгнании, кто в тюрьме, но идеи которой оказывали мощное влияние на народ, несмотря на отсутствие любых каналов связи), не могла ничего противопоставить идеям Большой Пятерки, и из конца в конец империи все распевали лозунги о Законе Необходимости и о Морали. Однако вскоре почти каждому стало очевидно, что ничего не меняется: империя вовсю расширяется, и планеты становятся жертвами беспощадной эксплуатации, как обычно, под аккомпанемент Риторики. Оппоненты Большой Пятерки, которые без конца совещались, какие бы выбрать нужные слова, чтобы ее дискредитировать, вдруг обнаружили, что их соперники дискредитированы самой жизнью, потому что болтовня о Морали ничего не изменила. Члены Большой Пятерки снова собравшиеся вместе в изгнании на своей Планете Тринадцать, уже поняли, что они в тысячный раз обмануты — обмануты своими собственными словесными формулировками. Но теперь, однако, возник новый фактор, а именно — наше влияние на Амбиен Вторую, и его было не уничтожить, потому что наша связь была, по сути дела, не физической. Члены Большой Пятерки, в своей вынужденной изоляции размышляя о ходе событий, пришли к осознанию, что сами виноваты в дискредитации Канопуса: они воспользовались словами, искажающими и извращающими то, что символизирует Канопус, пропагандировали Канопус преждевременно и необоснованно; но это обстоятельство не изменило, просто не могло изменить сути Канопуса и того, что он может дать. И теперь Большая Пятерка твердо усвоила истину, что когда Сириус будет готов, Канопус всегда окажется рядом, он всегда готов помочь. И Большая Пятерка, понимая это, прекратила выпуск новых манифестов, прокламаций, тезисов, анализов ситуации, что делалось раньше постоянно, потому что из всех уголков империи к ним постоянно прибывали самые разные секретные посланцы диссидентских групп, среди которых, конечно, были — и сейчас есть во множестве — шпионы оппозиции, желавшей раздобыть письменные материалы, дабы воспользоваться ими в своих целях, и, конечно, желавшей также воспользоваться многотысячелетним опытом Большой Пятерки. Но в обществе всегда есть также историки, архивариусы, регистраторы и мемуаристы разного рода. Так что изоляция Большой Пятерки относительна.
