Сандра Маршак - Треугольник
Кажется, Гейлбрейс усмехнулся, но голос его звучал серьезно:
– Роли давным-давно распределены. И вам, как и мне, предстоит играть до финальной сцены. А спектакль исторический, в нем собраны самые лучшие актеры.
– А у вас какая роль?
– Пока – дьявола, – ответил Гейлбрейс. – Но, может быть, я стану Богом.
Кирк внимательно присмотрелся к послу и не нашел в нем ни тени сходства с сумасшедшим. Так, может быть, он и в самом деле олицетворяет собой новое, единственно возможное устройство жизни и хочет честно выяснить, какая реальность нынешнего дня станет скорым будущем? Кто его знает?
– Кем бы вы ни были, – дьяволом или… Кирк запнулся. – У меня к вам есть предложение. Со своей стороны могу заявить, что я не отказываюсь от навязанной мне роли и подумаю над тем, как ее лучше исполнить. Я не выйду из игры до тех пор, пока не исчерпаю все свои силы в противоборстве с захватом. Если вы к тому времени убедите меня в вашей правоте, я буду ваш.
Но обещайте мне, что до того, как это произойдет, вы будете помогать мне: защищать меня и мой корабль от «Тотального Единства» дельными советами, необходимой информацией и охраной. Обещайте, что не присоединитесь к тоталитариям до тех пор, пока воочию не увидите силу любви в той мере, в какой она живет на этом корабле. Обещайте, что всем своим могуществом сегодняшнего дьявола или завтрашнего Бога – будете помогать мне и в делах менее значительных. Ну, например, поможете мне сейчас встать на ноги.
Гейлбрейс громко рассеялся:
– Не представляю, что было бы, если бы Иов набрался дерзости и попросил у дьявола исцеление всех его язв?
– Будь дьявол умным, – ответил Кирк, – он исцелил бы Иова, не требуя платы за свою услугу.
– Пожалуй, вы правы, – согласился посол. – И я принимаю ваше предложение с некоторой, весьма существенной, оговоркой. Я не могу дать вам надежной гарантии того, что вы не будете захвачены нашим или «Тоталитарным Единством». Вы слишком уязвимы, особенно сейчас, и давать вам гарантии слишком рискованно. Но могу твердо обещать, что без предварительного предупреждения не буду пытаться захватить вас насильно. И сделаю это только в том случае, когда все другие возможности будут исчерпаны. Согласны?
– Согласен, – ответил Кирк.
Гейлбрейс подошел к нему вплотную.
– А теперь испытайте едва ли не самую ничтожную часть силы «Единства» и выздоравливайте.
Он наложил свои могущественные руки на контактные точки лица и головы Кирка, на больную руку…
Границы сознания своего и общего стали растворяться. Кирк все сильнее чувствовал и осознавал величие и могущество этого человека, который вобрал в себя множество «я», при этом оставаясь самим собой. Потом ощутил, как тают, расплываются границы его собственного тела, вбирая в себя мощный поток всеобъемлющего единства. Поток сметал на своем пути больные клетки и ткани, воссоздавая на их месте новые, приводил в стройный порядок разбалансированные поля жизненной энергии, восстанавливал силы, пробуждал надежду и желания. Кирк оказался един во множестве. Он и Они, рожденные заново, стали неразделимы.
Глава 15
Спок вздрогнул и, оторвавшись от приборов научной станции, взглянул на Солу. Она была рядом, живая и здоровая. Но неожиданное чувство тревоги не оставляло вулканца и он бросился к турболифту. Молчаливой тенью Сола метнулась за ним.
– Что случилось? – спросила она, вскакивая вслед за ним в кабину.
– Джим, – с трудом проговорил Спок и приказал в микрофон управления лифтом: – бассейн номер один.
В считанные секунды они оказались в нужном месте и, войдя в павильон бассейна, увидели Гейлбрейса, низко склонившегося над неподвижно лежащим Кирком, ощутили неестественную напряженность атмосферы в павильоне, вызванную – это было очевидно – интенсивным энергетическим полем. Без церемоний Спок схватил посла за руку и отшвырнул его от Кирка.
Капитан громко застонал. Присев на корточки, Спок приложил к его виску свои ладони;
– Мы одно целое, – прошептал он формулу мысленного контакта вулканцев, пытаясь вернуть Кирка и к себе, и к жизни. Но единое распалось: Спока откинула назад враждебная сила, в которой ничего не было от Кирка, погруженного в пучины «Единства». Медленно, преодолевая страх перед неизвестным и болезненное покалывание в пальцах, Спок протягивал руку к своему другу, пытаясь привести его в чувство.
– Тхайл, Джим! – произнес он. – Твое место здесь.
И ощутил ответное, немое и безвольное сопротивление. В нем не было враждебности, было простое желание уйти, исчезнуть, оставив Споку самое важное для него. И тут же возник образ самого нужного – женщина, которой Кирк приказал уйти к Споку. Больше у Кирка ничего не было и он просил оставить его в покое.
Но в безвольной обширности энергетического поля Спок разыскал крохотную крупицу сознания капитана корабля, озабоченного судьбой «Энтерпрайза». Капитан все еще сопротивлялся собственному безволию, да и погрузился в него не ради самого себя, но ради спасения своего корабля, своего экипажа. К этой крупице сознания и обратился Спок:
– На корабле совершена диверсия. Все жизненно важные системы или разрегулированы, или выведены из-под нашего контроля. Мы не можем покинуть орбиту опасной для нас планеты. Капитан, ваше место на капитанском мостике.
Кирк пошевелился, едва слышно произнес:
– Спок?
– Капитан, – отозвался вулканец и усилил свое воздействие.
Через минуту Кирк окончательно пришел в себя, а Спок за это время прочитал в его сознании условия заключенной сделки. Отступив назад и глядя в карие глаза все еще лежащего Кирка, вулканец с упреком сказал:
– Ты чуть было не продал свою душу.
– Я чуть было не потерял ее, – ответил Кирк и поблагодарил, спасибо, мистер Спок.
Потом он ощупал свое раненое плечо и с удовлетворением отметил:
– По крайней мере, дьявол держит свое слово.
Проговорив это, он вскочил на ноги, проделал несколько резких движений. Недоумевающий Спок молча закатал рукав больничной рубахи Кирка: на месте недавней раны нежно розовела гладкая здоровая кожа. Не было видно даже следа рубца или шрама.
Спок оглянулся, посмотрел на Гейлбрейса, который вроде бы уже пришел в себя после потрясения, вызванного насильственным обрывом контакта. Посол встретил взгляд вулканца легким наклоном головы и словами;
– Мистер Спок, я не против того, чтобы дать вам совет, как противостоять «Тотальному Единству».
– Я не нуждаюсь в ваших советах, – холодно ответил вулканец.
– Зато я нуждаюсь, – сказал Кирк. – Пойдемте и все вместе посмотрим, что там за неполадки у наших систем.
Капитан с присущей ему энергией приступил к своим обязанностям.
Гейлбрейс не собирался покидать его.
Глава 16
Маккой направлялся на капитанский мостик. Он спешил предупредить Спока обо всем случившемся еще до того, как новый Кирк начнет вытворять, что ему заблагорассудится. А заодно узнать мнение самого вулканца, услышать, что он ответит своему вечному оппоненту.
Доктор ругал, прямо-таки не мог простить себе, что позволил Кирку встать с постели. Но что оставалось делать? На корабль надвигается катастрофа, опасность угрожает со всех сторон, а кто может равняться с Кирком в изощренности ума, в способности принимать самые невероятные решения? Уступив капитану, Маккой сразу же собрался идти к Споку, но тут в лазарет к нему вошла биохимик Вирр, катуланка. Она шаталась от слабости, как и Добиус, с трудом дышала, временами теряла сознание и не могла объяснить, что с ней произошло.
Немедленно просканировав ее мозг, доктор заметил и распознал в нем характерную для заранского «Единства» картину еще до того, как она исчезла. Ясно было, что попытка тоталитариев «захватить» Вирр вызвала бурный протест со стороны крайне независимого катуланского характера и едва не привела к летальному исходу. Были моменты, когда доктор терял надежду, но делал все возможное, чтобы привести Вирр в себя, устраняя последствия глубокого потрясения. Его усилия не пропали даром: катуланка задышала ровнее, с лица исчезла мертвенная желтизна и вдруг она открыла огромные, по-кошачьи зеленые глаза, посмотрела на доктора осмысленным взглядом.
Доктор осознал, что победил в сражении за жизнь Вирр, но не был уверен в исходе сражения за свободу ее сознания и установил за нею постоянный контроль, хотя не имел ни малейшего понятия, что, как и чем контролировать. У него не было ни способа, ни аппаратуры для обнаружения «захвата» сознания тем или иным «Единством», а следовательно, не могло быть и средства борьбы с ним. А что «захват» всего экипажа идет полным ходом, доктор не сомневался. Он с большим опозданием догадался о том, что Кирк непременно пойдет к послу, – прямо в пасть к этому дракону, и ценой собственной свободы попытается спасти свободу других. Это и хотел он сообщить Споку. Доставленный турболифтом на капитанский мостик, Маккой к большому удивлению увидел, как из кабины другого лифта дружной чередой вышли Кирк, Спок, Сола и… Гейлбрейс. Застыв на месте, доктор почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились.
