Роберт Силверберг - Другие тени Земли
— Что говорит фармакопея о действии этой штуки?
Мэдисон пожал плечами.
— Одни предположения. Тебе известно, об этом больше, чем мне. Это пройдет?
— Только не в обычных условиях, — ответил Брайс. — Происходящее можно рассматривать как процессы обрыва соединительных цепей и копирования поврежденной памяти случайным образом. Так сказать, перевод на другой путь — а именно: создания дубликата поврежденного места при том, однако, условии, что эта копия не будет, в свою очередь, стерта. К одним людям память вернется, хотя и по кусочкам, через несколько дней или недель. К другим — нет.
— Прекрасно, — сказал Мэдисон. — Ладно, не буду тебя отвлекать, Тим.
Брайс щелкнул выключателем и обратился к представителю коммуникационных сетей:
— У вас есть слуховой аппарат? Приладьте его за ухо достопочтенному мэру.
Мэр затрепетал. Аппарат был установлен на место. Брайс сказал:
— Мистер мэр, я собираюсь произнести речь, а вы будете повторять ее вслед за мной. Вот о чем я хочу вас попросить прежде, чем дать вам время собраться: внимательно вслушивайтесь в то, что я буду вам говорить. Говорите не спеша и представьте, что завтра выборы и ваше избрание зависит от того, как вы сегодня будете держаться. Не стоит зажимать себя. Передача пойдет с пятнадцатисекундной задержкой, у нас есть стирающее устройство, так что мы сможем исправить любую вашу оговорку. Нет абсолютно никаких причин держаться напряженно. Ну как? Способны вы выложиться?
— У меня голова идет кругом.
— Просто слушайте то, что я буду вам говорить и повторяйте это в камеру. Отбросьте все свои политические рефлексии. Сейчас вам представился удобный случай показать себя героем. Мы перевеиваем исторический момент, мистер мэр. Все наши поступки будут потом изучаться, как изучают сейчас события пожара 1906 года. А теперь начали. Повторяйте за мной: “Люди прекрасного города Сан-Франциско”…
Слова легко слетали с губ Брайса и, чудо из чудес, мэр повторял их чистым и звучным голосом. Окончив речь, Брайс почувствовал вздымающуюся внутри него волну силы и уверенности, словно он был избранным вождем города, а не самозванным диктатором. Это было любопытное чувство, граничащее с экстазом. Лиза, наблюдавшая за его действиями, послала ему влюбленную улыбку.
Он улыбнулся в ответ. В эту минуту своей славы он был почти способен забыть про боль, причиненную тем, что память об их совместной жизни исчезла без следа. Все остальное осталось. Но пять лет супружеской жизни были стерты начисто с идиотской избирательностью проклятым наркотиком. Камакура сказал ему недавно, что лучшей пары он не знал. И как не было ничего. Правда, Лиза перенесла точно такую же потерю. Редчайшая случайность. Отчего-то это несколько помогало мириться с утратой. Было бы просто ужасно, если бы один из них помнил хорошие времена, а другой — нет. Пока он был занят, он почти забывал о тяжкой утрате. Почти.
* * *— Через минуту будет выступать мэр, — сказала Надя. — Послушаешь? Он объяснит, что случилось.
— Плевать, — тупо проговорил Изумительный Монтини.
— Это что-то вроде эпидемии амнезии. Я была на улице и все узнала. Она у всех. Не только у тебя! Ты думал, что это удар, но с тобой ничего не случилось.
— Мой мозг разрушен.
— Это временно, — голос ее был резок и неубедителен. — Это что-нибудь в воздухе. Испытывали какой-то порошок и просыпали его. И все всё забыли. Я вот не помню прошлую неделю.
— Я вот о чем, — проговорил Монтини. — Все эти люди… у них нет памяти, даже когда они здоровы. Но я — то? Со мной все кончено, Надя. Хоть в могилу ложись. Нет никакого смысла трепыхаться.
Голос из динамика произнес:
— Леди и джентльмены, достопочтенный Элиот Чейз, мэр Сан-Франциско…
— Давай, послушаем, — сказала Надя.
На настенном экране появился мэр с торжественным, говорящим “нам всем грозит опасность” лицом. Монтини взглянул на него, пожал плечами и отвернулся.
Мэр заговорил:
— Люди прекрасного города Сан-Франциско, мы переживаем сейчас, наверное, самый тяжелый день со времени катастрофы в апреле 1906 года. На этот раз не трясется земля, не полыхают пожары, и все же вновь на нас обрушилось бедствие.
Как все вы, конечно, знаете, жители Сан-Франциско прошлой ночью были поражены чем-то, что лучше всего можно определить как эпидемию амнезии. Наблюдалась массовая потеря памяти, начиная с легкой забывчивости и кончая почти полным уничтожением собственного сознания. Специалистам Флетчеровского Мемориала удалось найти причину этого уникального и неожиданного заболевания.
Оказалось, что преступные элементы всыпали в систему городского водоснабжения некоторые из лекарств, употребление которых строго ограничено. Они способны расщеплять структуры мозга, образующие па — мять. Действие этих лекарств кратковременно. Нет никаких причин для тревоги. Даже те, чья память затронута очень серьезно, вскоре обнаружат, что она к ним постепенно возвращается, и есть надежда, что полное восстановление памяти займет считанные часы или дни.
— Врет, — пробормотал Монтини.
— Ответственные за случившееся преступники еще не схвачены, но их арест ожидается с минуты на минуту. Сан-Франциско — единственное пострадавшее место, что означает, что лекарства были выпущены только в городской водопровод. В Беркли, Окленде и на всем побережье спокойно.
Во имя всеобщей безопасности я приказал перекрыть все мосты в Сан-Франциско, а также прибрежную скоростную магистраль и прочие крупные транспортные артерии города. Эти запреты останутся в силе до завтрашнего утра. Целью этих мер является предотвращение беспорядков и возможного проникновения в город нежелательных элементов, пока трудности не будут преодолены. Мы, жители Сан-Франциско, обеспечены всем необходимым и сумеем справиться со случившимся без вмешательства со стороны. Однако, я разговаривал с президентом и губернатором, и оба они заверили меня, что необходимая помощь будет оказана.
Водопроводная вода в настоящее время чиста, и приняты все меры по предотвращению повторения подобного преступления против миллиона ни в чем не повинных граждан. Однако я должен сказать, что в трубах еще несколько часов могут оставаться плохо растворимые соединения. Я советую ограничить свои потребности в воде до дальнейших распоряжений и кипятить воду, которую вы собираетесь использовать.
И последнее. Шеф полиции Деннисон, я л прочие представители городских властей будут тратить все свое время на удовлетворение нужд города, пока кризис не будет ликвидирован. Вероятно, у нас больше не будет времени выступать публично. Поэтому я принял решение учредить Комитет Общественного Спасения, состоящий из видных граждан и ученых нашего города, в качестве координирующего звена, осуществляющего управление городом и информацию населения. Председатель этого Комитета — ветеран многих космических экспедиций, командор Тейлор Браскет. Сообщения о ходе кризисной ситуации будут исходить от командора Браскета, пережившего эти события без вреда для себя, и можете считать, что слова, которые он будет говорить, это слова представителей городских властей. Благодарю вас.
На экране появился Браскет. Монтини хмыкнул.
— Взгляни, кого они отыскали! Патриотичный маньяк!
— Оказывается, это проходит, — отозвалась Надя. — С твоим мозгом будет все в порядке.
— Я знаю эти лекарства. Надежды никакой. Я погиб, — Изумительный Монтини побрел к дверям. — Мне нужно подышать. Пойду прогуляюсь. До свидания, Надя.
Она попыталась остановить его. Он оттолкнул ее. Войдя в Морской Парк, он направился к яхт-клубу. Сторож узнал его и молча пропустил. Монтини побрел к пирсу. “Говорят, что действие кратковременно. Что все пройдет. Мой мозг будет в порядке. Сильно сомневаюсь”. Монтини молча глядел на черную маслянистую воду, поблескивающую отражениями фонарей на мосту. Он снова пробежался по разрушенной памяти, отмечая провалы. Исчезли целые разделы памяти. Стены обвалились, пластиковые плиты рухнули, обнажая голый каркас. Разве так можно жить? Осторожно, собрав всю свою волю, он заставил себя спуститься по железной лесенке в воду и оттолкнулся от пирса. Вода была ужасно холодной. Башмаки были страшно тяжелыми. Он поплыл к острову со старинной тюрьмой, сомневаясь, впрочем, что сможет долго оставаться на поверхности. Он плыл и проверял свою память, осматривая, что осталось, и видел, что осталось менее, чем достаточно. Чтобы испытать, уцелел ли его дар, он попробовал воспроизвести речь мэра и обнаружил, что слова разбегаются и путаются. Это к лучшему, сказал он себе, продолжая плыть, и постепенно ушел под воду.
* * *Кэрол собиралась остаться с ним на ночь.
— Мы больше не муж и жена, — вынужден был напомнить он.
