Александр Воробьев - Огненный след
Стюарт ткнул пальцем в сенсор общей трансляции:
— Капитан, будьте любезны подняться на мостик, грядет смена.
Фыркнув, Денис активировал тест двигателя. «Капитан, будьте любезны», шутник!
— Прогиб засчитан, Стю!
Кшиштинский проплыл через люк минуты через две. Денису даже показалось, что лейтенант спал, не снимая гермокостюма, иначе разве мыслимо одеться так быстро? Денис сам на тренировках влезал в металлизированный комбинезон за полторы минуты, а ведь следовало еще встать и преодолеть расстояние до люка!
— Кто меняет?
— «Одиннадцать тридцать первый», сэр.
Кшиштинский повеселел.
— Кастелло! Комп, связь с ТК-1131. Видео на монитор навигатора.
— Выполняю.
Стюарт, ворча, уступил командиру место. Кшиштинский кончиками пальцев ухватился за подлокотник ложемента и ловким переворотом приземлился перед пультом.
— Привет, Жак!
— И тебе, старый лис. Застоялся на орбите?
— А то! Девочек во флоте не хватает, и в колонии я устрою настоящую охоту!
— А что ты скажешь, услышав, что теперь на флот стали брать женщин?
Денис приподнял бровь и покосился направо, пытаясь заглянуть в монитор командирского пульта, куда выводился видеосигнал. Судя по выражению лица, Кастелло не шутил. Сзади протяжно присвистнул Стюарт. Командир проявил большую выдержку.
— Что за новости, Жак?
Тот засмеялся, довольный произведенным эффектом.
— Хорошо держишься, Сиг. Помнишь позавчерашний транспорт с метрополии?
— Естественно, его коридор проходил неподалеку от нас.
— На нем прибыло полсотни свежеиспеченных лейтенантиков. Тактические администраторы, летные диспетчеры, программисты. И все — девчонки!
— С какой радости?
— Из тех, на чьи должности они придут, будут комплектовать экипажи Третьего ударного. Транспорт с ними уже через три дня улетает обратно в Солнечную.
Выдержав паузу, Кшиштинский спросил:
— Но почему именно женщины?
— А ты против?
— Нет, но традиции!
Кастелло снова рассмеялся своим звонким, как весенняя капель, смешком.
— Традиции пора менять. То, что грядет, это не туристические прогулки по усмирению сепаратистов. Когда на твоем носителе симпатичные дамочки, ты сто раз подумаешь, стоит ли, отступая, подставлять их под удар. Совесть, знаешь ли, да и трусом в глазах женщины прослыть обидно, не находишь? Так что будем защищать «Авер», не щадя живота своего, а? Кроме того, сам знаешь, обученных добровольцев не хватает, с началом войны рекрутов-то поубавилось. Так что теперь берут всех, кто согласен рискнуть головой, даже женщин.
— Они хоть симпатичные?
Кастелло пожал плечами.
— Еще не видел. А ты всерьез рассчитываешь закрутить роман? Господи, Сиг, на «Авер» их назначено двадцать две! На четыре сотни экипажа и почти две сотни пилотов. Сам посчитаешь шансы, или помочь?
— Чихал я на шансы! Самая красивая будет моей, клянусь Богородицей!
Люк в рубку с шипением распахнулся, заспанный Заремба завис снаружи, места в тесном пилотажном отсеке для него уже не осталось.
— О чем речь?
Ему ответил Стюарт:
— В экипаже «Авера» теперь будут служить женщины!
— Одни женщины?
Заржали все, даже находящийся вне поля зрения камеры экипаж «одиннадцать тридцать первого». Обиженный Заремба, насупившись, поинтересовался:
— Чего ржете? Спросить нельзя?
Продолжая смеяться, Кшиштинский выдавил:
— Ну, ты фантазер, Мгоно! Матка бозка, я бы не отказался от целого экипажа женщин! — И моментально посерьезнел, углядев что-то в показаниях приборов. — Жак, проверь курс, наши вектора пересекаются!
Тот отозвался мгновенно:
— Естественно, ведь вам пора убираться.
— Сорок секунд до столкновения, Жак!
— Так не стойте на дороге!
Кшиштинский проглотил ругательство и отрывисто скомандовал:
— Пилот, уводи нас!
Денис шевельнул ручкой, разворачивая такшип. Едва успевшие ухватиться за поручни Стюарт с Зарембой, разразились цветастой бранью. Где-то снаружи, на концах крыльев, сейчас вертелись гондолы маневровых двигателей. Полуразумная автоматика «триста пятой» серии угадывала завершение маневра и гасила остатки инерции. Теперь — импульс главными. Его слегка прижало к спинке ложемента, одна десятая грава. Метр в секунду за секунду. Вполне достаточно, чтобы за оставшиеся полминуты отойти на безопасное расстояние.
Теперь ТК-1131 был виден невооруженным глазом. То есть не он сам, а его факел. Такшип двигался хвостом вперед, тормозя главными двигателями. Денис скосил глаза на тактический монитор и хмыкнул. Ускорение торможения сменщика было на максимуме — шесть гравов. Хороший у них пилот, судя по расчетам баллистического компьютера, он приведет относительную скорость к нулю именно в той точке, где незадолго до этого был их корабль.
— Пижон!
Кшиштинский произнес это с легким оттенком восхищения. Кастелло с натугой развел руками, шесть «же» не очень располагали к физическим упражнениям.
— Экономлю рабочее тело и тренирую экипаж, Сиг. Чего и тебе желаю.
— Спасибо, не люблю насиловать корабль.
— Как хочешь. Комп, связь с диспетчерской «Авера».
— Выполнено.
«Одиннадцать тридцать первый» финишировал и отключил двигатель. Денис в очередной раз восхитился ювелирным расчетом пилота, практически нулевая остаточная скорость лучше любых дипломов демонстрировала его квалификацию. Бумеранг такшипа на экранах замер неподвижно, перекрыв вид на строящуюся орбитальную крепость. И глядя на походя продемонстрированное мастерство, Денис остро почувствовал собственную неполноценность. Этот кадровый пилот довоенного выпуска превосходил его на голову.
— «Авер», это ТК-1131. Прибыл на место.
Ему отвел хорошо поставленный голос дежурного офицера. Того, кто не сегодня завтра заляжет в гибернацию перед трехмесячным путешествием к Земле.
— Вас понял, ТК-1131.
Кшиштинский машинально подтянулся и движением руки переключил частоту.
— «Авер», это ТК-1926, дежурство сдал.
— Вас понял, ТК-1926. Вы получили полетные инструкции?
Командир скосил глаза на вспомогательный дисплей.
— Так точно! Готов к вылету.
— Добро. Удачного полета и отдыха, ТК-1926.
Дежурный отключился. Кшиштинский махнул рукой.
— Бэйн, расчет траектории готов?
— Так точно, командир. Ускорение один грав в течение пятнадцати минут, торможение до орбитальной — минута с четвертью, расход рабочего тела три процента, время в пути один час четыре минуты. Скидываю на пилотажный.
Денис кивнул.
— Траекторию принял. Приготовиться к ускорению.
Командир махнул Зарембе рукой.
— Рвем по местам! Старт по команде!
— Понял.
Кшиштинский кувырком оказался в воздухе и, едва не сбив замешкавшегося Стюарта, рыбкой вылетел в коридор. Мастерство движений командира в невесомости каждый раз приводило Дениса в полный восторг. Кшиштинский, уроженец астероида Церера, большую часть жизни провел в условиях пониженной гравитации. В итоге он очень неуютно чувствовал себя на планетах, но был великолепным космонавтом. Вот и сейчас, буквально через несколько секунд по внутренней трансляции разнесся его голос:
— Доложить готовность!
Заремба, со всем его опытом службы, и тот отозвался лишь спустя полминуты.
— Бортинженер к ускорению готов.
— Старт!
Денис отжал сектор тяги. Такшип слегка завибрировал, и на тело навалилась почти забытое ощущение веса. «Господи, как сильно, оказывается, давит стандартная гравитация! Полная тяга в шесть гравов сейчас была бы вообще невыносимой», — промелькнуло в мозгу. Слишком долго они жили в половинном тяготении вращающегося жилого модуля на «Авере», да и почти неделя полной невесомости не лучшим образом повлияла на организм.
На экране мелькали, увеличиваясь, цифры скорости и пройденного пути. Денис вывел сектор тяги ровно на один грав и вручную скорректировал орбиту. Расчетный коридор отмечался на экране зеленым, и все управление сводилось к удержанию отметки такшипа на этой полосе. Теоретически на таком расстоянии от планеты можно было вести корабль и без приборов, как древним космонавтам, запас рабочего тела позволял, но вот вручную войти в атмосферу вряд ли было кому под силу. Чуть передержишь и блинчиком отскочишь в рикошет, опять уходя в черноту космоса или, хуже того, войдешь под слишком острым углом, тогда термоизоляция не выдержит, и плазма ворвется внутрь. Не самая приятная смерть, хоть и мгновенная. Но хоронить после этого, будет нечего.
Через пятнадцать минут, на скорости девять километров в секунду, Денис отключил двигатель и облегченно вздохнул, вновь окунувшись в блаженную негу невесомости. Шар планеты приближался заметно даже невооруженным глазом, вырастая и становясь все больше и больше, превращаясь в огромную голубую равнину, закрывающую почти все поле зрения. Теперь можно было сказать, что они находятся на высоте пятисот километров. Пора.
