Тропою Силы (СИ) - Дес Евгений

Как оказалось, те, кто уйдут СЛИШКОМ далеко в свет, станут флегматичными овощами, которым будет всё побоку, а те, кто уйдут во тьму, окажутся реальными маньяками, тела которых будут разлагаться прямо на глазах. Как чуть позже выяснилось, мастер начал сразу с последней стадии и потом потихоньку демонстрировал процесс изменений, делая остановки на деталях, по которым можно понять, как далеко зашел сей процесс и можно ли его обратить. Что интересно, по всем пунктам выходило, что я далеко зашёл и во тьму и в свет. Парадокс, не правда ли? Ребята тоже это поняли и подозрительно на меня косились, но молчали.

После выступления наша группа подошла к мастеру, чтобы уточнить этот момент.

— Мастер Юм!

— Да? — он отвлёкся на нашу компанию.

— Скажите, а что, если в одном существе окажется часть перечисленных признаков от каждой стороны? — интересуюсь у него.

— Так не бывает, — заверительно ответил он, но видя наши лица, уточнил, — Или вы что-то такое знаете?

— Дело в том, что один наш знакомый может очень легко вспылить и дать по лицу. Также он не отличается мягким темпераментом и порой с ним очень сложно вести разговор, особенно, когда он не в настроении, но такое, к счастью, бывает редко. Но в то же время он безвозмездно поможет нуждающемуся и никогда не откажет в помощи, если его попросить, — пояснил Фенг, — А ещё его спокойствию можно только позавидовать. В совсем редких случаях.

— Как интересно… но разве это проблема? Разве он изменяется? Разве у него появились круги под глазами, или может, изменился его голос? Что с ним не так?

— Нет, Мастер. Он остаётся собой, — подала голос Рамира, — Голос звонкий, мелодичный, что приятно слушать, особенно когда он ругается на родном языке, — Тут она прыснула в кулачок, а ребята заулыбались. Я постепенно начинал краснеть, — Лицо красивое, а характер остаётся на одном и том же уровне.

— Тогда вам не о чем переживать. Ваш друг просто является собой. Не пытается строить кого-то другого, а просто показывает себя настоящего. И всё. Ну а резкость скорее всего связана с возрастом, — он осмотрел нашу компанию и ухмыльнулся. — Если на этом всё, то мне пора. Всего доброго.

Мастер слегка поклонился, мы ответили тем же.

— Спасибо.

— Всего доброго, Мастер.

— Удачи, падаваны, — подмигнув мне напоследок, он удалился.

— Ну что, доволен? — спросила Лина.

— Ага. Ну ладно, пошли что ли?

— Grooo, i-auu.

— Да, Грис. Мы тоже не прочь перекусить, — я повёл нашу компанию в столовую. Жалко, что Вес этого не видела, шоу действительно было интересным.

***

Немногим позже в одной небольшой уютной женской комнате:

Н-да-а-а-а. Кто бы мог подумать. Нет, ну честно, в жизни бы не поверил в искренность цвета лица Вес, если бы не знал причины.

— А потом… — тихонько пискнула она.

— А потом ты потянулась к застёжкам на моей одежде прямо в коридоре, и мне пришлось тебя отключить.

После этих слов пунцовая, словно варёный рак, и взъерошенная Вес окончательно уползла под одеяло. Я же меланхолично разворачивал жевательный батончик. Почему? Да потому, что я старательно сдерживал внутреннее веселье!

Вообще сей диалог начался с того, что Вес три дня не появлялась на занятиях, а телепатией я, увы, не владею. По крайней мере, не так, как она. Рамира-зараза отмалчивалась, но на меня смотрела косо. Поэтому мною было принято самое банальное, но нужное решение — навестить. Но, к своему удивлению, застал её всю дрожащую, бледную и перепуганную. После того, как мне удалось её более-менее привести в себя, я услышал такое количество самокритики, что заволновался о её душевном равновесии. А после выслушал просьбу пересказать всё то, что она вытворяла. Так сказать, чтобы убедиться. Ну, я и пересказал. Теперь вот лицезрею последствия.

— Какой позор… — шептала она из-под одеяла в… в сто какой-то там раз. Нет. Так дело не пойдёт.

— Позор ли? — меланхолично интересуюсь и откусываю кусок батончика. Я, конечно, знаю, что самокритика — это хорошо, но везде есть предел. А опуститься я ей не дам.

— Ты разве не обижаешься? — раздалось удивлённо.

— На фто?

— Ну… я… тебя… так с ходу… буквально заставила. А потом… гоняла… и чуть посреди коридора не… — последнее произнесли совсем тихо. Не владей я Силой, не услышал бы.

— Если честно, то даже хорошо, что это на тебя нашло, — честно признаюсь, загадочно рассматривая батончик. Эта сладкая фигня морально помогает собрать мысли, а то, если сейчас взгляну на неё, то точно не выдержу и начну тискать это воплощение кавая.

— М-м-м? — из-под одеяла показалась пара заплаканных глаз, в которых так и светилась надежда. Не тискать! Не тискать, я сказал! Шейд, держи себя в руках.

— Как бы это не прозвучало… — глотаю очередной кусок и откладываю сладость, — Но ты не просто мне нравишься. Здесь нечто большее. Так что ни о каких обидах не может идти и речи, — кошусь на неё, автоматом поглаживая щёку. — Можно ли это назвать любовью? Не знаю. Но в любом случае я бы в жизни в этом не признался даже себе, не то что тебе.

— Почему?! — удивлённо воскликнула она, полностью выбираясь из-под одеяла.

— Потому что я тогда не шутил. Я действительно не умею ладить с девушками. Дружить и встречаться — две разные вещи. Да и чувствую себя как-то неловко, когда речь заходит в таком ключе.

Ага, подходит к тебе девушка, а ты говоришь, что через два года умрёшь и смысла строить семью нет. Охрененно! Просто ох-ре-нен-но! Походу моральную травму заработал, не иначе. Или это я себя утешаю?

— А мне признался!

— Потому что ты первая начала. И начала так, что я просто не мог сказать «нет». Не захотел.

— А сейчас?

— А сейчас вообще не хочу! Я что, дурак, от такого сокровища отворачиваться? — Искренне возмущаюсь, полностью к ней повернувшись, и, схватив за ручки, подтягиваю ближе, — В том забеге ты показала себя настоящую. Ту, которую старалась спрятать под маской спокойной и твёрдой леди. Игривая, резвая, но в то же время мягкая и такая милая, что аж затискать можно.

— Затискать? — Вес в непонимании вскинула бровки.

— Ага. Вот, смотри, — и уложив сие чудо себе на колени, демонстрирую сказанное на деле. Ка-а-а-а-айф… какой же это кайф!

— Как я пофмотрю, тепе это уфафно нлавится, — я согласно киваю, продолжая глупо улыбаться, — Ну фсё, хфатит, — она перехватывает мои руки, сама поднимается, а глазами заглядывает в мои, — А ты точно не обижаешься? — спрашивает, приблизившись почти вплотную, — Это ведь… такой позор.

В ответ просто молча лизнул её по носу, после чего поднялся и направился к двери. Блин, до чего заразная штука!

После моего действия Вес так забавно повела носиком и с удивлением посмотрела мне вслед, что я еле сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. И лишь за дверью до меня дошло, что батончик-то я и забыл!

«Ладно. До звонка ещё десять минут. Думаю, успею…» — кивнув своим мыслям, я устремляюсь к своему схрону с этой «Сладкой Радостью». Причём «Сладкой Радостью» в прямом смысле, ибо эти детские батончики именно так и называются.

Вессира

Я молча смотрела на закрытую дверь, в которую только что вышел Шейд. Ожидая от него всё что угодно, вплоть до скандала, я была искренне шокирована подобной реакцией. С детства меня воспитывали держать эмоции в себе, показывая лишь то, что необходимо, не более. Меня учили держать инстинкты под жёстким контролем. Говорили, что для сохранения чести и возможности найти хорошего мужа нельзя давать волю инстинктам. Если только в бою.

Но Шейд… с самого начала он был собой. Был настоящим. Искренне смеялся, ругался и переживал… всё это было настоящим. А в окружении ребят он становится ещё более раскрепощённым. Шутки приобретают больший смысл, а сам он позволяет себе откровенно дурачиться. Каждый день он проживает так, словно это его последний день. И это видно. Другое дело, что если с ним тэт-а-тэт посидеть то можно увидеть совсем другого парня. Спокойного, собранного, того, который прячет всю боль глубоко в сердце.