Билл Болдуин - Наёмники
Брим бросил взгляд на гиперэкраны по правому борту — действительно, там возник и, заложив крутой вираж, пошел пересекающимся с ними курсом здоровенный «Горн-Хофф GH-210».
— Спасибо, мэм, — откликнулся Брим. — Вижу его. Насколько «Звездный огонь» был изящен и обтекаем, настолько корабль облачников казался угловатым. Он явно только что вошел в атмосферу на второй космической скорости, ибо замысловатое нагромождение палубных надстроек и нахмуренная лепешка ходового мостика еще светились от нагрева. Корабль был больше — процентов на десять, хотя сложная форма корпуса не позволяла определить точнее. Впрочем, в том, что касалось орудий, ошибки не было: пятнадцать 321-миллиираловых разлагателей — солидная мощь с любой точки зрения, пусть даже калибром они и уступали двенадцати 406-миллиираловым орудиям «Звездного огня». Брим не без опаски следил за маневрами этой ощетинившейся стволами махины.
— Что-то он лихо разогнался, вам не кажется? — не без оживления заметил Бейяж. — Не стоит ли вам уступить ему дорогу?
Брим хладнокровно удерживал курс.
— Возможно, скорость у него и чуть выше разумной, — спокойно отвечал он. — Но не думаю, чтобы этот тип «Горн-Хоффа» вышел из-под контроля. Я за ним приглядываю.
На мостике воцарилась тишина: дежурная вахта зачарованно смотрела на несущуюся на них метеором бронированную махину. Облачники сменили курс в самый последний момент, пойдя параллельно «Звездному огню» в какой-то половине кленета от них.
— У них рисковый рулевой, — заметила Труссо чуть сдавленным голосом.
— Уж не считаете ли вы, будто они хотели, чтобы мы подвинулись? — с улыбкой спросил Брим.
— Я был готов предложить что-то в этом роде, — признался Бейяж, но в голосе его явственно слышалось восхищение.
— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, вы находитесь в четырех кленетах от маркера, — сообщил диспетчер. — Установите альтиметр на две тысячи пятьсот иралов. Вам разрешается заход на посадку по приборам, полоса два-семь.
— Я К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, вас понял, захожу по приборам на полосу два-семь, — отозвался Брим.
Проверив высоту, он положил крейсер в вираж, отворачивая от корабля облачников; впрочем, те и сами отвернули в сторону, получив разрешение заходить на другую полосу.
— Пожалуй, на всякий случай нам не стоит терять их из виду, — заметил Брим, уставив нос крейсера на алый бакен, вспыхнувший на далекой поверхности залива. Два огонька на дисплее перед ним мигнули и слились в один.
— Альтиметр и радиокомпас настроены, — доложила Труссо.
— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, свяжитесь с Левантинским центром, волна два-шесть-пять-пять, — скомандовал диспетчер.
— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре благодарит за связь, до свидания, — передал Брим.
В следующее мгновение из громкоговорителей внутренней связи донеслись свисток и команда Труссо:
«Всем постам приготовиться к посадке! Всем постам приготовиться к посадке!» Взвыла сирена, и мостик наполнился грохотом бегущих ног. Зазвенели кружки из-под кф'кесса и прочая мелочь, убираемые в специальные гнезда.
— Есть связь с Центром, — доложила Труссо.
— Спасибо, старший, — поблагодарил ее Брим при виде подтверждающего огонька на приборной панели. — К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, идем на высоте две тысячи на полосу два-семь.
— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, говорит Левантинский центр, разрешаю посадку на полосу два-семь, ветер ноль-девять-ноль, направление пятнадцать, порывы до сорока пяти.
Гений Марка Валериана, создателя «Звездного огня», особенно ярко проявлял себя при посадочных операциях. Корабль шел устойчиво, как влитой практически при любой погоде, а уж сегодняшние условия нельзя было назвать иначе как идеальными. На высоте пятнадцати тысяч иралов автоматически выдвинулись спойлеры, что, впрочем, почти никак не проявилось внешне. Разумеется, рулевой ощутил легкое проваливание машины, но сторонний наблюдатель скорее всего не заметил бы ничего.
Брим покосился на Бейяжа — тот уставился в затылок Труссо так, словно, кроме них двоих, на мостике никого не было. Улыбнувшись, Брим сосредоточился на посадке. Тяги шести больших Адмиралтейских гравигенераторов модели А876 хватало с избытком, так что обыкновенно он снижался на минимальной скорости, добавляя порой немного с поправкой на ветер — если только впереди по курсу не было густого тумана или сильных воздушных завихрений. Если же скорость была еще выше, новое детище Валериана попросту отказывалось терять высоту, продолжая парить и парить.
Красный огонь посадочного бакена ровно горел на гиперэкранах переднего обзора, так что Брим, не обращая внимания на стремление корабля остаться в воздухе, продолжал снижение до тех пор, пока гравитационный импульс корабля не коснулся верхушек волн, взбив фонтаны белой пены. На миг пена закрыла гиперэкраны бокового обзора, но тут же они очистились — корабль замедлил ход, зато тучи брызг, поднятые гравитормозами, закрыли обзор вперед, и «Звездный огонь» застыл на месте ровно в двадцати пяти иралах над трехпалым «следом», оставленным его генераторами на поверхности воды. Сквозь гиперэкраны на потолке Брим увидел, как на верхушку мачты КА'ППА-связи взмыл и гордо затрепетал на ветру флаг Империи с эмблемой корабля в углу. Да, Барбюс явно не забывал о своих обязанностях!
— Примите мои поздравления, — восхищенно произнес Бейяж. — Абсолютно идеальная посадка.
— Плевое дело для такого рулевого, — с ослепительной улыбкой заметила Труссо. — Разве не так, шкипер?
— Спасибо, старший, — сухо отозвался Брим, но на самом деле похвала заставила его радоваться словно школьника.
Впрочем, тут же его мысли были отвлечены голосом диспетчера из динамика:
— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, немедленно пересечь дорожку один-семь и держать курс на буй шесть-пять; вам выделена стоянка на гравибассейне четыреста шестьдесят семь Левантинской базы. От входа в устье реки следуйте за лоцманским катером номер девяносто один.
— Я К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, пересекаю один-семь и жду лоцманский катер девяносто один, — подтвердил получение приказа Брим и взял курс на древнего вида катерок, показавшийся в устье реки. По правому борту от «Огня» неожиданно снова возник «Горн-Хофф» с развевающимися флагами. Он полным ходом шел пересекающимся с ними курсом — столкновение казалось неизбежным, не сбавь «Звездный огонь» скорость.
— Опять наши приятели из Лиги, — заметил Бейяж; лицо его приобрело несколько озабоченное выражение. — Похоже, на этот раз они действительно хотят подрезать вас. — Посол словно ждал, что же предпримет Брим. — В это время суток за лоцманскими катерами в порту всегда очередь, — добавил он.
— Ясно, — буркнул Брим, поколебавшись только несколько тиков, прежде чем принять окончательное решение — абсолютно в духе девиза корабля: «Никому не уступлю!» Ясно было как Божий день, что облачники не имеют ни малейшего представления о рулежных характеристиках «Звездного огня»; самое время было преподать им урок, пока они еще не натворили бед. — Страна, мне нужен боевой форсажный режим на генераторах два, три, четыре и шесть, — приказал он. — Старпом, аварийную тревогу постам по правому борту!
— Форсажный режим генераторам два, три, четыре и шесть, — подтвердила медведица, и тут же ее голос потонул в реве сирен.
— Посты правого борта, аварийная тревога, угроза столкновения! — послышался из динамиков голос Труссо, прерываемый боцманскими свистками. — Задраить все переборки к носу от семьдесят пятого отсека!
Крейсер быстро сближался с ними, вздымая шлейф воды — такой высокий, что тот скрывал от взгляда добрых полкорпуса. Вне всякого сомнения, облачники рассчитывали на то, что Синие Куртки сбавят скорость или отвернут, уступив им лоцмана. В таком случае «Огню» пришлось бы ждать нового лоцмана у входа в устье на виду у всего порта — сколько времени это может занять, не знал никто.
— Если прибавить скорость, вы еще можете успеть, — предложил Бейяж; это прозвучало скорее вызовом, нежели простым замечанием. — Ему самому придется посторониться. — Посол усмехнулся. — Ну разумеется, если он будет опережать вас хотя бы на полкорпуса, формально прав будет он.
Брим молча кивнул, прикидывая на глаз дистанцию до облачника, пока команда «Звездного огня» занимала аварийные посты — так, на всякий случай.
— Так вы все же уступите этому нахалу? — уже откровенно задиристо продолжал Бейяж. — В конце концов, лоцмана-то выделяли нам.
Что же касается Брима, он словно вернулся в годы своей юности, на Карескрию, где местные, неописуемо изношенные баржи-рудовозы наперегонки спешили к весовой станции. Тогда он довольно быстро уразумел, что за меньший груз, доставленный в пункт назначения первым, платят лучше, чем за больший, но доставленный позже. Поэтому он взял в привычку делать первые рейсы с полными на три четверти трюмами: это помогало ему сохранить жизненно необходимую маневренность, способность быстро разгоняться и — что важнее всего — тормозить для победы в «гонках», имевших место уже после посадки, при рулежке. А еще позже эти победы привлекли к нему внимание Академии. Он бросил еще взгляд на «Горн-Хофф» и улыбнулся. Кто бы ни стоял за штурвалом этого корабля, ему наверняка не доводилось бывать на Карескрии. 06-лачник шел на максимальной скорости, не оставив себе ни малейшего резерва для маневра.
