Кирилл Мошков - Возвращение из отпуска
Шустрато пронзительно завизжал, дверца затряслась, но разводной ключ сидел в пазах неколебимо.
- О Князь! О великий, мощный, черный, жестокий Князь! - разобрал Стаклифф в визге Шустрато и содрогнулся от ужаса и жалости.
- Дежурный опера..! - бесстрастно сказал компьютер и замолчал.
И тут Веселый Роджер пришел.
Изображение на мониторе разлетелось, и на его месте возникло грубое черно-белое подобие черепа. В тот же момент оба жестких диска машины взвыли, разгоняясь до предельных скоростей, и почти одновременно хлопнули; изо всех щелей корпуса хлынул черный дым. Что-то хрустнуло - это от внезапного перегрева лопнул процессор. С оглушительным щелчком треснул и погас монитор. Затрещали, вскипая, аккумуляторы.
Схватившись за голову, Сатклифф кинулся к машине, вырвал из розетки сетевой шнур и тут же, зашипев, бросил его: шнур стремительно раскалялся. Еще бы секунда - и Роджер в виде прощального привета замкнул бы электросеть Дворца.
Потирая обожженную руку, Стивен отступил, прикрывая собой свою аппаратуру; с потолка в пылающий компьютер ударила струя пирофага - сработала пожарная сигнализация. Треск и хруст утих. С тихим свистом включилась принудительная вентиляция, всосав чад, дым и седые космы пирофага.
Радиостанция, стоявшая на системном блоке вражеской машины, с грохотом рухнула на пол. Почерневшие пластины корпуса развалились и осыпались, обнажив испепеленные внутренности. Компьютер Хозяина более не существовал.
Все это время Шурти Шустрато, не переставая, визжал и выл за стальной дверцей; когда все кончилось, он еще несколько раз всхлипнул и замолчал.
Сатклифф тяжко перевел дух, закашлялся и вытер рукавом вспотевший лоб. Сердце стучало в горле быстрыми толчками. "Почти восемьдесят", - автоматически подсчитал пульс Стивен, глянув на часы, - "старею".
И только тут он осознал, что прошло полчаса, и все это время краем сознания он фиксировал стрельбу в отдалении, и никто не пришел сюда к нему.
Стивен Сатклифф прислушался. Стрельбы больше не было. Испугавшись, Генеральный программист извлек из своего чемоданчика револьвер и пошел за шкаф, в коридорчик.
Глава девятая
Стивен Сатклифф выбрался в депо кукол и огляделся. В тускло освещенной комнате манекены стояли тесным строем, строго глядя в стену. В воздухе ощутимо пахло порохом.
Он вышел в Тронный зал и нос к носу столкнулся с Легином. Закопченный, с пистолетом в опущенной руке, Легин глухо спросил его:
- Ну как, мистер Сатклифф?
- Следующий шаг должен был привести к войне, - ответил Сатклифф. - Я уничтожил компьютер Хозяина.
Легин хмуро кивнул.
Сатклифф обошел неподвижно стоящего гренадера и шагнул в середину Зала.
Зал был разгромлен. Повисли на нитках простреленные, истерзанные гардины. Все было засыпано белой мраморной крошкой. Под ногами хрустела стеклянная пыль разбитых телекамер.
Вдоль дальней стены, у сорванных с петель ворот, лежали в ряд, оскалив заросшие щетиной грязные лица, шесть трупов в полосатых заношенных пижамах. Еще четыре трупа угадывались в черных грудах пепла за и перед воротами: это поработал скрэчер Реостата.
В центре Зала два высоких чернокожих гренадера, оба окровавленные и наскоро перевязанные, хмуро скручивали вяло сопротивляющегося, вяло богохульствующего мужчину в полосатой пижаме, последнего из одиннадцати.
Возле опрокинутого трона сидел на ступеньке, свесив усталые руки, шкипер Роби Кригер по прозвищу Реостат. Вместо черного пиратского платка его голова была замотана свежим бинтом, сквозь который проступала кровь.
А рядом с ним, накрытое содранным со стены бархатным бело-синим знаменем Империи, лежало грузное, рослое тело.
На подгибающихся ногах Генеральный Программист подошел к телу. Сердце его заполнила невыразимая тоска.
- Держись, брат, - сказал ему Реостат.
Сатклифф медленно наклонился и отвел край знамени с лица лежащего.
Глаза Ричарда Лестера были покойно закрыты, на губах застыло подобие улыбки. Спутанные волосы были аккуратно убраны со лба. Стивен отвел было бархат дальше, но увидел кровь, клочья скафандра и вновь накрыл лицо старого Рыцаря Света. Сев возле Реостата, он внезапно охнул и затрясся.
Рыжий шкипер обнял его за плечи. Подошел Легин и сел рядом с Реостатом. Бросив завязанного буквально в морской узел каторжника, подошли и сели по другую сторону тела Сейеры.
- Я же сам сказал ему: иди, помоги нашим... - только и выговорил Сатклифф.
- Ну, ну, браток... - похлопал его по плечу Реостат. - Он бы и сам пошел, и никто его бы не удержал, ты же знаешь... А без него мы бы не справились. Он вышел, как башня, страшный, огромный, прямо под огонь, поднял ружье и тремя выстрелами свалил троих, и пал он, как герой, лицом к врагу. Знаешь, как в стихах: дай Бог таких нам похорон...
- Гренадеры! - вдруг застонал Стивен. - Что ж вы его не прикрыли?!
- Сейеров они зажали в вестибюле, - тихо сказал Легин. - А я был с пистолетом, один против шестерых автоматчиков, и Реостат был только что ранен.
- Сынок, не обижайся, - судорожно вздыхая, произнес Генеральный Программист. - Я просто...
- Я понимаю, - ответил Легин.
Сатклифф замотал головой и встал. Легин поднялся за ним следом.
Сатклифф подошел к корчащемуся на ковре каторжнику.
- А, так это старый знакомый, - проговорил он брезгливо. - Бит Турзал.
- Это - Бит Турзал? - несколько оживился Легин. - Вот и ладно.
Он схватил бритоголового за воротник, рывком поднял на ноги и потащил за собой. Тот заорал от боли. Вставая, Реостат прикрикнул:
- Но-но, падаль, я те поору, шакалий помет! - он обернулся к Сейерам: - Ребята, Зал и вестибюль за вами. Где Миша?
Откуда- то из угла послышалось:
- Здесь я...
Сатклифф вгляделся и охнул. Реостат покачал головой:
- Что ж ты уполз, Петрович?
- Больно, - отозвался тот.
Сатклифф вместе с Реостатом подбежал к распростертому на ковре длинноногому Петровичу. Сжимая руками голову, тот, тихонько шипя, перекатывался с боку на бок.
Сатклифф присел на корточки и дотронулся до Петровича. Как электрический ток, обожгло его отчаянное, физически невыносимое ощущение чужой чудовищной боли.
- Что с ним? - спросил Стивен.
Подошел Легин, наложил руки на затылок Петровича, запустив пальцы в его густые длинные волосы, проговорил:
- Прости, Петрович, сразу не сообразил...
Петрович протяжно застонал и перестал дергаться. Лицо Легина заострилось, обозначились желваки на скулах, морщины под напряженно прищуренными глазами.
- Это же не просто каторжники, - объяснил Реостат. - Ты же должен знать. Это крупнейшие, знатнейшие слуги Врага, мощные бойцы, своего рода гренадеры Хозяина.
- Да, я помню, - отозвался Сатклифф. - Среди них были мощные черные психократы, так называемые рефаимы. Мы же их тогда допрашивали. Браутон, Лири, Бэррос, три крупнейших черных психоподавителя. Но меня уверял доктор Порто, что им заблокировали психоизлучение.
- Вот так, значит, качественно заблокировали... Они хотели, видимо, сразу подавить нас всех и взять голыми руками, но их удар принял Петрович.
- Он психократ?
- Мощнейший из известных мне, - откликнулся Легин, массируя голову Петровича. - Семьсот вуалей.
Сатклифф присвистнул.
- Он был один, а их было несколько, и они его перегрузили, - продолжил Реостат. - Выдержать Миша выдержал, но что- то у него там надорвалось, что ли...
- Это синдром Шнеерсона, - объяснил Легин. - Что- то вроде короткого замыкания в мозгу. Я его сейчас анестезирую, но ему придется лечиться.
- Дядьку Дика жалко, - пробормотал Петрович и замолк.
- Спит, - констатировал Легин и встал, смертельно бледный, встряхивая занемевшими кистями рук. - Идем, - он снова, как куль, подхватил с ковра взвывшего Турзала и поволок к двери. Мистер Стаклифф, идемте, покажете нам, что получилось, и допросим этого мерзавца. А потом будем решать, что делать.
Заметно было, что вид разгромленного компьютера произвел на Турзала впечатление: он на несколько секунд перестал ныть и в ужасе обвел глазами своих врагов. Потом в его глазках что- то сверкнуло, и он выругался, да так многословно и отвратительно, что Стаклифф содрогнулся. От каторжника по комнате распространялся тошнотворный смрад давно не мытого тела, смешанный с запахом пороха, гашиша и спиртного перегара. Ерзая в мощных руках Реостата, Турзал вдруг подогнул ноги и заблажил, подражая блатным наглецам. Тогда Реостат неожиданно страшно ударил его в щетинистую скалящуюся рожу.
- Роби! - невольно охнул Сатклифф.
- Реостат, - укоризненно сказал Легин.
- Сучий ты потрох! - оглушительно заорал Реостат, вцепившись в воротник Турзала и глядя пронзительными льдистыми глазами в слезящиеся, моргающие белесые глазки каторжника. - Не хочешь говорить, блядь? Я не я и лошадь не моя, значит? Щас я вам устрою очную ставку!
