Вад Капустин - Встретимся на Альгамбре
За альтаирца себя выдавал, — мрачно припомнил Алексей. — А на самом деле цыган был, точно. Трехногий негуманоид, 4 гибких верхних конечности, вроде как даже псевдоруки — выдвижные, изменялись все время, бочкообразное туловище, покрытое светло-зеленой чешуйчатой шкурой, семь широко распахнутых глаз на длинных стебельках. И смотрел честно, прямо, не моргая.
Пройдоха! — Лешка подозревал правду, но мысли путались: бармен точно добавил в напиток чего-то горячительного. А ведь капитан Орлов ему говорил: — Избегай опасных знакомств!
Сейчас, вспоминая драматическую встречу, Одинцов не находил в незнакомце ничего привлекательного, но тогда широкая улыбка на пол-туловища, обнажившая тридцать восемь острых зубов, показалась дружелюбной и приветливой. Казалось, чужак испытывает тот же восторг освобождения, что и Леха.
Парень отсалютовал соседу кружкой, ощущая что-то вроде родства душ, внезапную непреодолимую симпатию. Заметив восторженную реакцию юнги, зеленый незнакомец был явно польщен.
— Немо! — представился он, кокетливо покачивая боковыми глазками. — Можно просто Никто. А тебя как зовут? Леха? Здорово. А ты — землянин, да? С какого корабля? Как называется?
Услышав Лехин ответ, инопланетянин выразил бурное одобрение:
— Наутилус? Надо же! Просто класс! Сам придумал?
Не отягощенный классическим образованием Леха не мог разделить его восторгов. Подумаешь, Наутилус — название как название, бессмысленное, но красивое.
— Кстати, а как тебе я? — не дожидаясь ответа, без всякой видимой связи чудак перескочил на другую тему. Под восхищенным взглядом Лешки новый друг помаргивал глазками от удовольствия и болтал безостановочно.
— Супер! — подтвердил юнга, показав большой палец. — Никогда таких не встречал!
— Правда? Наши говорят, похож на Есенина! Клевый был мужик, да? — чудак шаркнул третьей ножкой, напрашиваясь на новые комплименты.
Есенин? Имя это Одинцову ни о чем не говорило. Внимательнее присмотревшись к зеленому бочонку с семью вертлявыми глазами, Лешка охотно согласился — мужик, наверняка, был нехилый! И кто он такой, интересно, этот Есенин?
Заметив его недоумение, Немо снисходительно пояснил:
— Поэт был такой землянский, жил очень давно. Или это, наоборот, в будущем? Все время их путаю, в смысле времена. Нет, ага, уже был. Считался очень красивым! — самодовольно добавил он.
— А как же стихи? — робко поинтересовался Леха, сообразив, к чему обязывает слово "поэт". Собеседник замялся:
— Ну, стихи так, по-моему, не очень. Вкусы, знаешь, у наших рас разные. Хотя некоторым нравится. Зато писатель один у вас есть фантаст, классный! Жюль Верн. Я лично от него в улете. Ну а тебе как?
Лешка задумался. Имя казалось знакомым, но точно ничего не припоминалось. К сожалению. Юнга Наутилуса не увлекался чтением фантастики. Да и учеба в космическом училище не оставляла много времени на бесполезные книги.
Теперь-то подобным невежеством капитана Одинцова никто не смог бы попрекнуть. За двенадцать прошедших с памятной встречи лет Жюль Верна и Есенина он начитался более чем достаточно, но вот только было уже поздно.
— Что, никогда не слышал? — инопланетянин был разочарован. Вертлявые кокетливые глазки, отвлекшись от Лешки, начали заинтересованно склоняться по сторонам.
— А ты откуда все это знаешь? — осведомленность семиглазого вдруг показалась Одинцову подозрительной.
— Обижаешь! — оскорбился новый приятель. — Я, если хочешь знать, гуманитарий! Альтаирский филолог-гуманист. Земные языки и литература! Диплом пишу по Жюль Верну: "Татуаж — как символ межкультурной коммуникации". Я и сам многое могу! Творческая личность. Даже у нас на Альтаире не все такие. Если хочешь знать, совсем немногие!
— А здесь тебе чего надо? — продолжал сомневаться потихоньку трезвеющий Леха.
— Сбежал! — инопланетянин опасливо огляделся по сторонам и тихо хихикнул. — Не скоро поймают! Кстати, хочешь, татуировочку сделаю? Эксклюзив! Думаешь, я всем предлагаю? Только тебе! Первому. И всего за двадцать кредов, — центральный глазок альтаирца хитро подмигнул.
— Точно, из дурдома сбежал! — по Лешкиным представлениям, поведение альтаирца мало напоминало нормальное. Да и для ученого филолога автолингвист выдавал слишком много жаргонных словечек. Хотя кто их знает, альтаирцев? Юнге казалось, что все видится ему в фантастическом сне. Даже хотелось ущипнуть себя побольнее, и Одинцов ущипнул, но это не помогло: он не просыпался. Но идея с татуировкой понравилась. Кое-что, правда, смущало. — А больно не будет? Идти куда-то надо?
— Ничего подобного. Здесь и сейчас. Трехминутный наркоз — и ты себя не узнаешь! Честное слово!
Слово свое инопланетянин сдержал. Очнувшись через три минуты, Леха обнаружил, что Немо исчез вместе с двадцатью кредитами — к счастью, больше ничего не пропало, — а на него самого с ужасом глядят наконец-то вырвавшиеся из полицейского участка космонавты "Наутилуса" во главе с капитаном Орловым.
— Ты чего наделал? — Орлов говорил хрипловато, медленно, как будто что-то застряло у него в горле и сильно мешало. — Тебя кто сюда отпустил?
— Ва…Ванюшин! — чувствуя свою вину, но еще не осознав масштаб катастрофы, робко ответил юнга. Он огляделся. На группу землян начинали обращать внимание.
— Так, вы, ребята, — кэп, считавший себя лично ответственным за происшествие, был краток и заговорил с командой почему-то шепотом. — Никому никогда об этой истории ни слова. А ты — обратился он к жертве альтаирского произвола, — с сегодняшнего дня носишь рубашки только с рукавами, застегнутые наглухо, и длинные брюки. Ни шагу на пляж. О шортах забудь. Не повезло тебе парень. Сам виноват. Я предупреждал. Кто это тебя так? Хотя нет, — капитан остановил пытавшегося ответить Леху, и вновь оглядел экипаж. — Потом расскажешь. Позже. А лучше нет, никому никогда не рассказывай, и даже мне не надо, понял?
Мудрейший человек, капитан (сейчас начальник Управления перевозок) Валентин Орлов был прав. Каждый раз, вспоминая короткую сценку в баре и советы-приказы Валентина Сергеевича, Одинцов испытывал непреходящее чувство благодарности к старику. За то, что тот не позволил ему сказать ни одного лишнего слова.
— Но… — попытался тогда возразить Леха, недоумевающе оглядывая покрытые роскошными сложными рисунками открытые участки тела, — отчего-то?
— Парень, ты что, не понимаешь? Подопытной крысой хочешь стать? — показывая один из рисунков на правом запястье, спросил капитан. — Знаешь, что это? Тюрьма! Лаборатория. Пожизненная изоляция! Изображение мест и существ никому не известных, но очень-очень многим нужных и интересных. А вот эти тут что, по-твоему, делают, на картинке? — он показал на левое предплечье. Приглядевшись, Одинцов с ужасом заметил, что изображения движутся. — Живые! А шкура твоя сейчас — на вес золота. Пошли отсюда и побыстрее. Бежим, на корабль!
Оглядевшись, парень заметил хищные взгляды сидевших за соседними столиками инопланетян, завороженно пялившихся на покрывавшие его кожу картинки, торопливо натянул летную куртку и вместе с друзьями выскочил из бара. Несколько сомнительных типов сразу же поднялись из-за столиков. За землянами погнались.
По пути к кораблю пришлось отстреливаться, но команду спас скоростной флайер с защитным силовым полем, который послал навстречу товарищам Ванюшин, вовремя заметивший их паническое бегство.
"Наутилус" немедленно покинул злосчастную планету, а в космосе землянам удалось оторваться от преследователей и замести следы.
Сейчас посторонние могли увидеть только рисунки, украшавшие кисти рук и небольшой участок шеи: остальные картинки Алексей тщательно скрывал, избегая лишних вопросов. Шею удалось прикрыть, отпустив небольшую бородку и отрастив волосы подлиннее. Плотная одежда стала привычной — в любую погоду Одинцов носил рубашки с длинными рукавами и высоким воротом.
Да, вот уже двенадцать лет изрисованную кожу космонавта украшали изображения окрестностей Альтаира, а также огромных, неисследованных, лежащих за сферой альтаирского влияния звездных пространств, и их многочисленных разумных и неразумных обитателей. Большинство из них было до сих пор неизвестно землянам, кое-кого обнаружили в космосе совсем недавно. Лешка Одинцов знал их, как самого себя. Татуировка была живой: звездные пейзажи и персонажи двигались, изменялись, исчезали, появлялись новые картинки и маршруты, схемы космических трасс, значки нуль-переходов. Одно только это делало шкуру носителя бесценной. Но и это было далеко не все.
Иногда, во время одиноких вечерних вылазок на природу через нуль-порт, наслаждаясь отсутствием посторонних глаз, Алексей позволял себе, раздевшись, поваляться на берегу или искупаться в реке. Тогда он замечал, что фигуры неведомых существ становятся крупнее, рельефнее, перемещаются выше, как будто стремясь отделиться от татуировки, чтобы лучше рассмотреть окружающую их реальность чужого мира.
