Мусорный космос - Андрей Баскаков
Смотря на него, ни у кого бы не возникло мысли о его профессии. Он скорее походил на пациента, чем на доктора. Высокий, даже по меркам жителей планет с низкой гравитации, рост, сильная степень худобы и тонкие, как у палочника, конечности. Порой Эдварду даже было интересно, сломаются ли они, если он сожмёт их со всей силы. Но он не решался даже спросить об этом, не то, что воплотить в жизнь. В остальном же он был до смешного обычным, можно даже сказать заурядным доктором с карими глазами, белыми волосами и им присушим халатом, на котором висел бейджик с его именем. Вопрос, зачем бейджик единственному доктору на корабле, останется без ответа. Сейчас его волновало кое-что более серьёзное.
— Кхм-кхм!
Майкл переводит свой взгляд на него и, улыбнувшись, начинает говорить спокойным, не спешным голосом.
— Ну и как там с обломками крейсера? Хотя не говори. И так знаю, что фигово. Иначе бы ты ко мне не пришёл.
— Не переживай, твоя зарплата сегодня не пострадала, — ответил Эдвард, от чего тот заливается лёгким, не продолжительным смехом.
— Говори уже, чего пожаловал. Или ты компанию составить решил?
— Да так… Несколько раз помотало тросом и полетал на границе с «хищным облаком».
— Хм? Если ты решил уйти, то мог бы просто попросить. Я бы дал тебе кое-что по лучше, — говорит он, доставая из шкафчика баночку с таблетками, которую он протягивает Эдварду. — Три минуты райского блаженства и после славное незабытие. Гораздо лучше смерти от удушья и разваливающихся костей, не находишь?
Эдвард молчал и пялился на него несколько секунд, пока он, вновь засмеявшись, не убирал её обратно.
— Ладно. Шучу. Ложись под сканер, посмотрим, как там твои кости.
Эдвард кивнул и подошёл к аппарату, что напоминал обычную больничную койку с огромной выключенной прямоугольной лампой для чтения, и разделся, метнув свою одежду на пол, после чего лёг. Майкл столь же неспешно достал планшет и начал что-то там нажимать, от чего сканер включился и начал ездить вперёд-назад, сканирую его тело, что сопровождалось громким гидравлическим звуком, действующим ему на нервы. Так как процедура была не спешно, Эдвард вдоволь смог насмотреться на стеклянные шкафы, потолочные лампы и горшки с растениями самых разнообразных оттенков. Единственное, что хоть как-то удерживало на себе его взгляд, был огромный, встроенный в стену террариум, в который он, сколь бы не глядел, не мог увидеть какую либо животинку. Возможно она пряталась в зарослях «ури» листья которых напоминали лопухи, но пурпурно-розового цвета и длинным, доходящим до потолка террариума стеблем. А возможно её там и вовсе не было. Во всяком случае, сканирование уже подошло к концу и Эдвард, одевшись, стал ждать результатов, что заняло ещё пару минут.
— Да ты везунчик, — внезапно констатировал Майкл, продолжая тыкать в планшет своими длинными тонкими пальцами. — Кости целы, а вот сухожилия не очень. Я могу прописать тебе таблетки, что снимут симптомы и ускорят выздоровление, но ты должен будешь выполнять несколько упражнений, иначе попадёшь обратно ко мне, но уже на хирургическом столе.
Протянув ему таблетки со стаканом воды, Эдвард без доли сомнения выпил их и, вытерев рот ладонью, ответил:
— Вышли мне на почту. Всё равно ближайшую неделю он меня не выпустит в космос.
— Будь моя воля, я бы не выпустил тебя и через месяц.
— А жрать то что будешь? Не, ну если ты хочешь подменить меня…
Майкл смеётся.
— Даже не надейся. Я устроился доктором — я буду работать доктором.
— Ну и ладно, — произнёс Эдвард, поднялся и, сунув руки в карман, пошёл на выход. Но затем прямо перед дверью резко остановился и спросил: — Кстати, а что там за собрание?
— Без понятия. Знаю лишь то, что что-то очень крупное.
— Эх, похоже, в кое-то веки, придётся прийти вовремя.
Выйдя из медпункта, Эдвард проследовал в свою комнату, но не прошло и пары минут, как его отвлекают уже очень знакомые матерные крики главного инженера, по совместительству механика, электрика и чёрт его знает чего ещё, Иван Ивановича. — «Ха! Неужели опять?» — подумал Эдвард и с улыбкой сменил маршрут в сторону источника звука. Угадал. Иван Иванович вновь спорил с полицейским роботом Саем, что снова развешивал свои картины по всему кораблю. Впервые раз это сильно удивило его, но сейчас… это стало обыденностью. Раз в неделю, редко в две, но они происходят и влекут за собой их снятие, а он всё продолжает и продолжает их рисовать и вешать в самых странных для этого местах. Один раз даже каким-то образом повесил профессионально нарисованный тепловой след Капитана на реактор, что заметили только через месяц и всё тот же Иван Иванович, знатно влепивший ему за это в его единственный красно горящий глаз.
— Сколько раз я ещё должен повторять?! Не вешай их где не попадя! Они мешают! — орал Иван Иванович, покраснев как помидор, на которого походил всё больше из-за лишнего веса и лёгкой лысины, на которой даже проступила вена. Заметив Эдварда, что шёл к ним с занесёнными за голову руками, он, понадеявшись на его помощь, кричит: — Ну ты то хоть скажи, что нельзя вешать их на вентиляцию! Может он хоть тебя послушает.
Эдвард повернул голову на Сая, удерживающего свой взгляд на картине, изображающей гравитационные поля светила. Высокий рост, чёрные бронепластины, выстроенные так, что создавали образ рыцарских доспехов, и походящее на человека тело. На спине до сих пор красовалась уже наполовину стёртая надпись «Полиция». Лишь зрительный сенсор, похожий больше на камеру, выделял его среди прочих моделей хранителей правопорядка.
— Послушай, ну правда, на корабле ещё полно стен. Зачем тебе вешать именно на вентиляцию?
Сай резко поворачивается к Эдварду и отвечает:
— Одна из основных целей искусства — это вызывать эмоции. Гнев — это эмоция. Следовательно, вещать картину на вентиляцию более разумно, чем рядом на стену.
— Господи… Говорил я ему, плохая это идея — выделять роботу личную комнату и давать краски. Но нет, меня никто не слушал. Ведь это так не обычно — давать роботу делать то, на что он, сука, не запрограммирован! — бухтел Иван Иванович, потирая виски. Сейчас он выглядел крайне уставшим. Судя
