Цифровое реле - Владимир Игоревич Ашихмин
Затем я перенесся в Меловой период. Как же и не посмотреть на тираннозавра! Чтобы кто в книгах не писал, в образовательных передачах не предполагал посмотреть, какие они, были правы во всем, кроме цвета – они почти «изумрудные». Клыки – огромные! Но в основном, они использовали их не на охоте, а на свежевании падали. Бегала эта махина быстро, но предпочитала подкрадываться и нападать из тени. Жили, как в стаях, так и отшельниками – поодиночке. Я катался на них верхом, устраивая гонки с другими динозаврами, принужденными соревноваться с нами моей волей. Весело. В конце одной такой гонки тираннозавр меня проглотил, а потом выплюнул – я щекотал его изнутри.
Мое тело более не нуждалось ни в еде, ни в воде, ни в отдыхе. Но я ел и пил ради удовольствия или в порывах научного познания. Я мог сотворить себе все что угодно – ростбиф, бараньи ребрышки, лазанью и я делал их из вездесущих атомов, но часто сам добывал себе пищу. Я мог съесть и выпить – всё. Динозавры по вкусу разные, но если сравнивать, то в поголовном большинстве напоминают индюшатину. Лава, если ее развести до жидкого состояния, похожа на крыжовенное варенье, а пойманные молнии, я бы соотнес с шипучими, кислыми конфетками.
Тут расскажу вот что. На динозаврах поставил крест не Чиксулуб, вмазавшийся в полуостров Юкатан, а так называемые Декканские ловушки – вулканические формации в Индии. Они извергали из себя токсичные газы еще аж за миллион лет до «приземления» Чиксулуба. Декканские ловушки вызвали необратимые изменение климата, в его углеродном цикле, и именно это и привело к вымиранию динозавров. Когда Чиксулуб впечатался в Землю, динозавры уже почти вымерли. Так то. Но пойдем дальше.
Наглядевшись на динозавров, я вознесся к небу. Как и поголовное большинство людей, я никогда не был в открытом космосе. Само по себе нахождение в нем невероятно захватывающее явление. Первое, что бросается в глаза – это солнце. С Земли оно кажется маленьким шариком, а тут, в бесконечности, оно огромно! Оно поражает своим величием. Гало, за одну секунду излучающее из себя триста восемьдесят миллиардов мегаватт, попросту невозможно описать никакими словами. И при том оно не статично. Оно, подобно Вселенскому поезду, несется сквозь космос, унося за собой вагоны–планеты и весь остальной «шлак».
Земля, яркая, голубая и зеленая, еще не ведающая о своей будущей лихорадке под названием «люди» была притягательно красива. Я залюбовался ею. Я захотел увидеть ее иной, совсем юной. В ту пору, когда Земля была еще раскаленным шаром. Четыре с половиной миллиарда лет я скрутил в тонкую петлю, а потом раскрутил. Я подгадал момент так, чтобы оказаться в «особом» месте только зарождающейся Солнечной системы. Мне было хорошо видно, как Тейя – небесное тело размером с Марс готовилось врезаться в Землю.
Ба–бах! Человеческому уху в космосе звуки не слышны, однако я услышал, потому что так захотел. Если отбросить все шаблоны, то столкновение Тейи и Земли слух не ласкало – если опустить сапог в болото, а потом достать его – то вот так это звучало, только с ужасным грохотом и треском. Зрительный эффект впечатлял: очень феерично, невероятно! Тейя врезалась в Землю как бы наполовину. Этакие два шарика рокочущего огня и много–много сгустков силикатных мантий, от удара выброшенных в пространство, вращающихся по кругу от них. Я стал мотать время, как пленку, ускоренно вперед. Земля победила. Тейя вмялась в Землю, и та стала массивнее. Из осколков и крошева, витающих орбите, сформировалась Луна. Земля приобрела знакомые очертания.
Я шел по лавовым ручьям или плыл по рекам, так же целиком состоящим из лавы. Вулканы коптили небо смогом. Все было красным, бардовым или черным. Я взобрался на очередную кальдеру и сказал: «Ну, привет». Там, в лужице пламени копошилось существо, структурированное только лишь из огня. Если брать аналогии, существо было похоже на жука, размером где–то в ладонь. Огненный жук был живым. Он питался уникальными экстрактами, выходящими из мантии молодой Земли. Когда я положил на него руку, он довольно заурчал. Я сразу узнал все, что судьба уготовила его роду: как только экстракты закончатся, Огненные жуки вымрут. Они обратятся в горящие камни, а затем, очень быстро, метаморфизм планеты от них не останется и следа.
Я попрощался с Огненными жуками и вновь поднялся в космос. До прихода человечества было еще около пяти миллиардов лет. Мне стало интересно: есть ли в это время разумные существа. Ответ мой разум послал такой: «в карликовой галактике Дракона, в системе Гнорка, на планете Генезис осталось несколько представителей ай–фатров». Я шагнул и вышел на планете Генезис в то время, о котором сказал мне внутренний голос.
Генезис. Его мир – зима. Генезис сотряс катаклизм, и ай–фатры, пытаясь спастись от мороза, соорудили Убежища. В них ай–фатры погрузились в сон, в надежде, что в будущем Генезис вновь потеплеет, и они опять смогут жить, как и раньше. Но Генезис не потеплел. С течением времени он все больше охлаждался, а установки, поддерживающие здоровый сон ай–фатров, постепенно выходили из строя. На этапе моего прибытия живых ай–фатров было всего десять. Я оказался возле двери Убежища. Каменные ворота, покрытые толстенным слоем наледи, бесшумно раскрылись передо мной. Я мог пройти сквозь них, как бестелесный дух, но мне захотелось увидеть, как эти древние створы открываются спустя миллионы лет. Коридоры, источенные пиктографией, повели меня в глубины Убежища. Где–то под ногами натужно выли машины, снабжающие Убежище светом, поддерживающие микроклимат и пригодную для дыхания ай–фатров газовую среду. Ай–фатры изобрели множество приспособлений, о которых человечество даже не могло и помыслить. Рано вышедшие в космос, они колонизировали несколько планет, но один из их Великих экспериментов обернулся неудачей – перед Генезис вдруг встало некое Дестабилизирующее поле, мешающее их кораблям летать, и они больше не летали. Их колонии на планетах погибли. Я вошел в сердце Убежища. Ай–фатры находились в криокамерах под чутким присмотром информационных табло. Природа, как оказалось, почти скопировала людей с аф–фатров. Белые, без всякой растительности на теле, с черными маслянными глазами, с семью
