После конца. Часть 1 - Герман Филатов
Повернувшись, он увидел приближающегося к нему Андрея Вакулова, сорокалетнего русского ученого-ботаника, присоединившегося к команде вследствие общепринятой программы «Единство», в честь которой и был назван их космический корабль.
На борту его присутствовали граждане всех самых крупных стран мира, объединенных одной общей целью — спасение людей.
Несмотря на все старания и продвинувшиеся технологии, Земля неминуемо двигалась к гибели. Количество людей, продолжительность жизни которых из-за научного прогресса увеличилась в среднем до ста пятидесяти лет, достигло отметки в одиннадцать миллиардов и в скором времени, по прогнозам ученых, при таких темпах рост населения должен был достигнуть предела, и тогда человечество попросту изживет свою планету, словно паразиты носителя. Земля уже начинала постепенно гибнуть. Популяции животных и растений исчезали, все чаще и чаще происходили различные природные катаклизмы, появлялись новые агрессивные болезни.
Тогда на саммите, куда съехались главы всех государств мира, было принято почти единогласное (98 процентов) решение о начале подготовки переезда на другую планету. Выполнить эту программу, гордо названную «Единство», было решено за десять лет.
Далее же последовало принятие ряда мер и множества новых, целесообразных для сложившегося положения законов. Самый серьезный и, по мнению многих, жесткий, но все же необходимый был принят первоначально. Чтобы прекратить увеличение населения и сберечь оставшиеся ресурсы до переезда, во всех странах мира ввели запрет на половые акты и любые другие виды размножения. Прекратили производство контрацепции, закрыли родильные дома, и каждому человеку по достижении двенадцати лет вводили специальные чипы, которые фиксировали начало его сексуальной активности и при совершении преступления подавали сигнал тревоги в полицию. Первым предупреждением после нарушения был огромный штраф, который большинство людей мог попусту разорить, а при повторном нарушении обоих половых партнеров стерилизовали химическим способом.
Но спустя некоторое время из-за народного негодования правительство внесло поправки и почти в каждом городе открылись государственные бордели, все работники которых были неспособны к размножению. Некоторые из них были бездетны, другие же из-за огромных гонораров добровольно стерилизовались, и так как управляющие, так же зарабатывающие большие деньги, послушно платили щедрые налоги, все были довольны.
Так же на найденные и пригодные для проживания планеты «Единство» отправили свои космические корабли, преследуя при этом единственную цель — изучить ее и узнать, можно ли человечеству на нее перебраться. Вернуться все экспедиционные группы должны были приблизительно через шесть-семь лет, и за это время на Земле активно разрабатывали космические корабли нового поколения, которые, по идее, должны преодолеть n-ное расстояние до планеты в два раза быстрее.
В одну из таких «проверочных экспедиций» попал и Луи Ливелс, очень умный и молодой геолог из Франции (с забытыми на треть испанскими корнями). Космический корабль, на котором он летел, направлялся в сторону планеты, которая по своим размерам превосходила землю в четыре раза. Назвали ее «Фама» в честь греко-римской богини надежды.
— Добрый день, Луи! — поздоровался Андрей с вечно довольной улыбкой и ярким заметным русским акцентом. — Давненько не виделись, — он протянул руку и пожал ладонь Ливелса. — Неужели ты все это время не выходил из своих апартаментов?
— Практически нет, — ответил он, и приятели пошли в сторону, куда двигался мужчина до того, как заметил француза. — Подпитывал свои знания, Андрей. Ведь нам предстоит такое событие! Я готовлюсь к нему не покладая рук.
— Это правильно, — кивнул Вакулов, откашлявшись в кулак и поправив после этого волосы. — Судьба всего человечества зависит он нас, друг, и мы не можем облажаться и их подвести. Сколько ты говорил у тебя дочерей?
— Oui1. Две красавицы. Одной сейчас тринадцать, другой восемь.
— У меня четыре сына, — вздохнул Алексей, смотря при этом вперед себя. — Минули уже больше трех лет с тех пор, как мы улетели из дома. Представляешь себе, Луи?! Три года! — Вакулов ярко жестикулировал и при этом один раз даже чуть не ткнул Ливелсу в глаз. — Это такой большой промежуток времени, особенно для детей. Одно дело нам тридцать пять или тридцать восемь, почти незаметно, разве что пара седых волос появится. Но они, дети, всего за год могут измениться настолько, что их с трудом можно будет узнать. Я уже молчу о трех годах. А когда мы прилетим обратно, пройдут все шесть! Ты вот можешь себе представить, как сейчас выглядят твои дочери?
— В общих чертах, возможно, — пожал плечами, а затем кивнул Луи.
— Вот и я примерно так же. А мы даже связаться с ними не можем. Ведь до крупных «ГолУм», достаточно мощных, чтобы достать до Земли, у нас, видите ли, нет разрешения, — последнюю фразу Андрей произнес, очень похоже передразнивая Кирена Ойла, одного из старших пилотов космического корабля. — Ведь вы не такие важные и зазнавшиеся идиоты, как я и мои коллеги, — а после последовали какие-то неизвестные Луи русские слова.
Сам француз захихикал себе в нижнюю губу и краем глаза заметил легкую улыбку Андрея, явно удовлетворенного такой реакцией собеседника. Вообще, если уж по-честному, Кирен Ойл не был виноват в том, что они, ученые, не имели доступа к такой аппаратуре. Дать им ей воспользоваться было практически равносильно тому, если бы Андрея и Луи по их желанию пустили «порулить» космическим кораблем. Истинная причина состояла в том, что Вакулов с самого начала полета невзлюбил Ойла (Луи не было известно, из-за чего именно), а Ойл вследствие этого начал неприязненно относиться к Андрею. Один раз даже едва не дошло до драки, но их вовремя успели разнять.
— А куда мы направляемся?
— До столкновения с тобой я шел в Сад, — посмотрев на него и засунув руки в карманы, ответил Вакулов. — Предлагаю отправиться туда. Или есть другие предложения?
— Нет, — Луи покачал головой. — Это прекрасная идея. Я с удовольствием подышу свежим воздухом.
Выйдя спустя несколько минут неторопливой походкой на широкую площадку, являющуюся центром этажа, приятели подошли к диванам, выставленным в форме эллипса в середине большого и хорошо освещенного помещения. Поздоровавшись с еще несколькими знакомыми, Луи, как всегда, восхитился прекрасным видом открытого космоса, открывающимся через огромное окно, походящее своей формой на вогнуто-выпуклую линзу. Оказываясь в этом месте, он каждый раз словно попадал в роман «Двадцать тысяч лье под водой» и на несколько секунд становился профессором Аронаксом, путешествующем на Наутилусе. Правда, тот наблюдал за глубинами морскими, а он — за глубинами космоса, но сходство (даже в том, что они оба — французы!) все равно присутствовало.
Перекинувшись парой фраз с девушкой, с которой Луи был почти незнаком и даже не помнил ее имени, Андрей подошел к
