Ким Робинсон - Голубой Марс
Когда они устроились в лагере, Энн связалась по наручной консоли с Питером, своим сыном. Он был одним из лидеров революции на Фарсиде и руководил кампанией против ВП ООН, сосредоточившего силы в Гнезде и на прилегающей территории. Это можно было считать в лучшем случае умеренной победой, но она сделала Питера одним из героев прошлого месяца.
Он ответил на звонок, и изображение его лица появилось у нее на запястье. Питер так был похож на мать, что это порой приводило ее в замешательство. Было заметно, что он поминутно отвлекается от разговора с ней.
– Есть новости? – спросила Энн.
– Нет. Мы сейчас вроде как в тупике. Мы позволяем всем, кто находится за пределами лифтового района, свободно проходить туда, то есть, по сути, отдаем под их контроль и железнодорожную станцию, и аэропорт на южном краю, и линии подземки, ведущие оттуда к Гнезду.
– А самолеты, которые эвакуировали их из Берроуза, здесь?
– Да. Похоже, бо́льшая их часть отправится на Землю. Здесь у них очень тесно.
– Так они вернутся на Землю или выйдут на орбиту Марса?
– На Землю. Думаю, они больше не рискнут выйти на нашу орбиту.
Она улыбнулась. Питер здорово постарался в космосе, помогая Саксу, да и не только. Ее сын – космонавт, из Зеленых. Они много лет почти не разговаривали друг с другом.
– Так что ты собираешься делать теперь? – спросила Энн.
– Не знаю. Я не вижу способа захватить лифт или хотя бы Гнездо. Вообще не вижу. Даже если это нам удастся, они всегда могут разрушить лифт.
– И?
– Ну… – Он вдруг показался обеспокоенным. – Сомневаюсь, что это было бы хорошо. А ты?
– Я думаю, что его как раз стоит разрушить.
Это его рассердило.
– Тогда лучше стой подальше от места падения.
– Обязательно.
– Не хочу, чтобы кто-либо разрушал его, не подумав как следует, – резко заявил он. – Это важно. Такое решение должно приниматься всем марсианским обществом. Самому-то мне кажется, что лифт нам нужен.
– Только у нас нет никакой возможности им завладеть.
– Еще посмотрим. И все же это вопрос не из тех, что можно решать самостоятельно. Я слышал, что случилось в Берроузе, но здесь другой случай, понимаешь? Мы вместе выбираем стратегию. Это нужно обсуждать.
– Эти ребята в таком деле как раз хороши, – горько заметила Энн.
Все всегда проговаривалось до мелочей, но никогда не приносило толку. Время проходило, и все. Кто-то должен был действовать. Но Питер снова, казалось, отрывался от настоящей работы. Она чувствовала, что он собирался взвесить все решения по поводу лифта. Несомненно, это было частью более общего его ощущения, будто он владел планетой по праву рождения как нисей, что отличало первую сотню и остальных иссеев от всех прочих. Будь Джон жив, это было бы нелегко сказать, но король умер – да здравствует новый король, ее сын, король нисеев, первых истинных марсиан.
Но с королем или без, теперь на Павлине собиралась армия Красных. Она стала сильнейшим военным формированием, оставшимся на планете, и теперь намеревалась завершить свое дело. Они не верили ни в единогласие, ни в компромисс и считали, что уничтожение провода убьет одним выстрелом двух зайцев: сокрушит последний оплот полиции и оборвет связь Марса с Землей, что и было первичной целью Красных. Да, уничтожение провода было шагом совершенно необходимым.
Но Питер, похоже, этого не знал. Или, может быть, ему было безразлично. Энн попыталась ему об этом сказать, но он лишь кивал и бормотал:
– Да-да, да-да.
Такой же надменный, как и все Зеленые, такой же беспечный и неразумный из-за всех этих увиливаний и взаимодействий с Землей – будто от этой громадины можно было добиться чего-то стоящего. Нет. Здесь требовалось прямое действие, как при наводнении в Берроузе или саботаже, подготовившем почву для революции. Без этого она даже не началась бы или была бы сразу подавлена, как в 2061-м.
– Да-да. Тогда нам лучше устроить встречу, – сказал Питер, раздраженный словами матери не меньше, чем она его высказываниями.
– Да-да, – с нажимом ответила Энн.
Их встречи иногда приносили пользу: люди могли подумать, будто они что-то значат, пока где-то в другом месте вершились настоящие дела.
– Я постараюсь что-нибудь организовать, – пообещал Питер. Она увидела, что наконец завладела его вниманием, но в выражении его лица таился какой-то неприятный оттенок, словно Питеру кто-то угрожал. – Пока ситуация не вышла из-под контроля.
– А она уже вышла, – ответила Энн и оборвала связь.
Энн просматривала новости по разным каналам – «Мангалавиду», частным сетям Красных, земным сводкам. Несмотря на то что Павлин и лифт находились в центре внимания на Марсе, в реальности силы, сосредоточенные на вулкане, были разобщены. Ей казалось, что Красных подпольщиков там больше, чем Зеленых войск движения «Свободный Марс» и их союзников. Но как все обстояло на самом деле, сказать было трудно. Касэй вместе с наиболее радикальным крылом Красных, называвшимся ка-кадзе («огненный ветер»), недавно заняли северный склон Павлина, овладев железнодорожной станцией и куполом Ластфлоу. Красные, с которыми путешествовала Энн – большинство из них принадлежало к основному течению, – обсуждали, не стоит ли обогнуть край и примкнуть к ка-кадзе, но в итоге решили остаться на Восточном Павлине. Энн молча наблюдала за обсуждением, но результат ее удовлетворил, так как сближаться с Касэем, Дао и их товарищами она не желала. Она тоже хотела остаться на Восточном Павлине.
Там отчасти располагались военные отряды движения «Свободный Марс», перебравшиеся из своих машин в брошенные склады. Восточный Павлин становился основным сосредоточием революционных групп всех мастей.
Спустя пару дней после прибытия Энн прошла по уплотненному реголиту в самый крупный склад в шатре, чтобы поучаствовать в общем стратегическом совещании. Собрание прошло примерно так, как она ожидала. В центре обсуждения находилась Надя, и говорить с ней в этот момент было бесполезно. Энн просто сидела на стуле у задней стены, наблюдая, как остальные излагают свое видение их положения. Они не желали говорить то, в чем Питер уже ей признался в личной беседе: отбросить силы ВП ООН от лифта невозможно. Прежде чем согласиться с этим, им нужно было сначала обсудить проблему вдоль и поперек.
Позднее тем же вечером к ней подсел Сакс Расселл.
– Космический лифт, – сказал он. – Его можно… использовать.
Энн испытывала неловкость, беседуя с Саксом. Она знала, что он получил черепно-мозговую травму, попав в руки солдат Временного Правительства, и прошел процедуру, изменившую его личность, что ничуть ему не помогло. Все стало только хуже, притом что выглядел он как старый добрый Сакс. Словно родной, но ненавистный брат, он подчас казался совершенно другим человеком, поселившимся в знакомом теле. Перед тем как присоединиться к Энн, Сакс беседовал с Надей и Артом и выглядел незнакомцем, опрятным стариком с пронизывающим взглядом, говорившим голосом Сакса, в его прежней манере. Но сейчас, когда он подсел к ней, она видела, что изменения, произошедшие в его лице, были лишь поверхностными. И хотя Сакс выглядел знакомо, внутри него сидел чужой – это был человек, который запинался и дергался, пытаясь выдать какую-нибудь фразу, но в половине случаев у него получалось нечто, что с трудом можно было назвать связным.
– Лифт – это… э-э, устройство. Для… поднимания. Э-э… инструмент.
– Только тогда, когда он под нашим контролем, – осторожно заметила Энн, словно объясняя ребенку.
– Контролем, – проговорил Сакс, точно размышляя над новым для себя термином. – Влияние? Если кто-то по-настоящему желающий может обрушить лифт, то… – Он умолк, потерявшись в своих мыслях.
– То что? – напомнила Энн.
– То он под контролем у всех. Согласованное существование. Это очевидно?
Он словно переводил с другого языка. Это был не Сакс. Энн оставалось лишь покачать головой и попытаться вежливо объяснить. Она сказала ему, что лифт служил каналом, по которому наднационалы попадали на Марс. И сейчас он находится в их руках, а революционеры не имеют никакой возможности вытеснить оттуда вооруженные силы противника. И в таком положении очевидный ход – разрушить лифт. Предупредить людей, дать официальное уведомление, а потом сделать это.
– Человеческие жертвы будут минимальны, а те, что будут, станут виной тех глупцов, которые решат остаться на проводе или в районе экватора.
К сожалению, ее слова услышала Надя, находившаяся в середине помещения, – она отрицательно затрясла головой так сильно, что ее короткие седые локоны разметались и стали напоминать клоунский воротник. Она все еще сильно злилась на Энн из-за Берроуза, хоть и не имела на то веских причин. Энн бросила на Надю сердитый взгляд, когда та направилась к ним. Надя отрывисто заметила:
– Нам нужен лифт. Это такой же канал на Землю для нас, как и для них – канал на Марс.
