Грег Бир - Божий молот
— Чуть позже. Попросите маму.
— А она сможет?
Мартин переживал период недоверия к способностям матери работать с техникой, что раздражало Артура.
— Она пользовалась им даже чаще, чем я, дружок.
— Ладно!
Мальчик обрадовался, выпустил щенка, уронил игрушку и взлетел по ступенькам, опережая отца. Годж моментально вцепился обезьянке в горло и, рыча, стал трепать марионетку. Артур пошёл за сыном, потом свернул влево и двинулся по коридору мимо морозильника. Вскоре он уже стоял в своём кабинете с телефонной трубкой в руке.
— Кристофер, какая неожиданность! — приветливо сказал он.
— Арт, надеюсь, я первый.
Голос Райли звучал на тон выше обычного.
— Возможно.
— Слышал о Европе?
— Европе?
— Шестой спутник Юпитера.
— А что с ней случилось?
— Она исчезла.
— Что?
— Дело в том, что в Маунт-Вилсоне и на Мауна-Кеа велись наблюдения, но на Европу неделями никто не обращал внимания. Потом они всё же навели аппаратуру на то место, где ей полагалось быть, но там ничего не оказалось. Ни одного достаточно крупного предмета. Если она существует, то выйдет из тени примерно через десять минут. Но мы не надеемся. Уже в течение шестнадцати часов в обсерваториях не смолкают звонки.
Артуру с трудом удалось сосредоточиться; он не знал, что ответить.
— Какая неприятность…
— И дело не в том, что спутник стал черным или его трудно обнаружить. Он просто исчез. Никто не видел, как это произошло.
Полнота, короткая стрижка, клетчатый пиджак спортивного типа — вот внешний вид Райли. При беседе с глазу на глаз он казался застенчивым, чего не скажешь о его манере говорить по телефону. Крис всегда придерживался консервативных взглядов и вкусов. Абсолютно лишённый юмора, он ни разу не пытался подшутить над Артуром.
— Что думают учёные?
— Никто не знает, — ответил Райли. — Никто даже не рискует предположить что-либо. Завтра в Пасадене будет пресс-конференция по этому поводу.
Артур задумчиво потёр щеку.
— Она взорвалась? Что-нибудь врезалось в неё?
— Трудно сказать. — Прислушиваясь к словам собеседника, Артур почти не сомневался, что тот улыбается. Райли улыбался только тогда, когда сталкивался с действительно сложной, необъяснимой проблемой. — Никаких данных. Мне надо сделать ещё семьдесят звонков. Не пропадайте, Артур.
— Спасибо, Крис.
Повесив трубку, Гордон опять потёр щеку. Блаженное состояние, охватившее его у реки, испарилось. С минуту он, нахмурившись, постоял у телефона, затем направился в спальню.
Франсин пришлось встать на стул, чтобы добраться до вещей, хранившихся на верхней полке шкафа. Марти и Бекки смотрели на неё снизу вверх.
За семнадцать лет совместной жизни миссис Гордон превратилась из пухленькой в весьма упитанную женщину. Контраст между внешностью Артура и Франсин, кругленькой и, в то же время грациозной, бросался в глаза всем. Всем было также очевидно, что супруги не замечают друг в друге того, что видно другим. Она имела обыкновение носить платья со скромной отделкой, да и весь её гардероб подчёркивал смирение Франсин с ролью почтенной дамы. Несмотря ни на что, в сознании Артура она всегда оставалась такой, какой он впервые увидел её на солнечном ньюпортском пляже в Южной Калифорнии. Она прохаживалась по белому песку в открытом купальнике чёрного цвета, её длинные волосы развевались на ветру. И тогда, и теперь он считал жену самой сексуальной женщиной из всех, кого знал.
Франсин наконец вытащила большой брезентовый мешок с телескопом. Нагнувшись, она порылась на другой полке и из-под груды обуви достала коробку с линзами.
— Что надо Крису? — спросила она.
— Европа пропала, — ответил Артур.
— Европа? — Франсин улыбнулась через плечо и выпрямилась, передавая мужу мешок.
— Европа. Шестой спутник Юпитера.
— Неужели? Как же так?
Артур скорчил гримасу и пожал плечами. Он взял телескоп, серый металлический штатив и понёс все во двор. Годж семенил у его ног.
— Эй, дети! Папа не в настроении! — крикнула Франсин из спальни. — Что же всё-таки сказал Крис?
Она спустилась по лестнице вместе с мужем. Дойдя до газона, он занялся установкой телескопа и вдавил штатив в мягкую почву.
— Именно это он и сказал, — проговорил Артур, осторожно опустив отражатель, похожий на красную полусферу, внутрь треножника.
Важный и мрачный Грант и его хрупкая светловолосая жена стояли недалеко от них лицом к газону и сливовому дереву.
— Чудная ночь! — произнесла Даниэл, коснувшись руки мужа.
Артур невольно сравнил их с изображениями на рекламах, призывающих обзаводиться дорогостоящей недвижимостью. Но всё же, они милые люди.
— Любуетесь звёздами?
— Новость надо держать в секрете? — поинтересовалась Франсин.
— Сомневаюсь, что подобную информацию можно скрыть, — ответил Артур, глядя в окуляр.
— Один из спутников Юпитера исчез! — крикнула Франсин так, чтобы её услышали.
— О! — воскликнула Даниэл. — А такое случается?
— У нас есть друг. Скорее, просто знакомый. Он и Артур стараются держать друг друга в курсе событий.
— Ага, и сейчас Арт пытается найти спутник, да?
— Юпитер виден отсюда? Я имею в виду — сегодня? — крикнул Грант.
— Думаю, да, — предположила Франсин. — Европа — спутник, обнаруженный Галилеем. Один из четырёх. Дети собирались…
Перед взором Артура предстал Юпитер — яркая точка в середине сине-серого пространства на фоне далёких звёзд. Около него виднелись две точки поменьше: тусклая и яркая. Два спутника. Первый — Ио или Каллисто, второй, скорее всего, Ганимед. Третья либо находилась впереди планеты, либо в её тени, либо за ней. Он напряг память, вспоминая закон Лапласа, касающийся первых трёх спутников, открытых Галилеем: долгота первого минус утроенная долгота второго плюс удвоенная долгота третьего всегда равна половине длины орбиты… Он выучил это ещё в университете, и знание закона теперь пригодилось. А вот и следствие: «Первые два спутника Галилея, включая Европу, не могут одновременно пребывать в области затмения или перед диском Юпитера. Если Ио и Европа затенены, или располагаются за планетой, или одновременно проходят перед не…» А, к чёрту! Подробности не нужны. Он просто должен сидеть и ждать, когда увидит либо все четыре объекта, либо только три.
— Можно посмотреть? — Марти не терпелось.
— Конечно. Я собираюсь провести здесь всю ночь, — сообщил Артур.
— Не в компании Бекки, — заявила Даниэл.
— Ну, ма-а-а-ма! Можно я взгляну?
— Давай!
Артур слегка отодвинулся. Марти присел на корточки возле телескопа и объяснил кузине, куда нужно смотреть.
— Будь аккуратна, — предупредил Гордон. — Франсин, принеси мой полевой бинокль.
— Где он?
— В холле, в шкафу, рядом с походным снаряжением. В кожаном чёрном футляре.
— Что может явиться причиной исчезновения спутника? Насколько он велик?
— Не больше и не меньше обычных спутников, — объяснил Артур. — Камни и лёд; возможно, слой воды под ледяной коркой.
— Он не похож на Луну, да?
— Совсем другой.
Франсин подала мужу бинокль, и он направил его на Юпитер. Отрегулировав прибор, он отыскал несколько светлых пятен, но руки дрогнули под тяжестью бинокля, и с трудом найденные точки исчезли из виду. Бекки отошла от телескопа, потирая глаза и гримасничая.
— Я устала, — пожаловалась она.
— Ладно. Тогда я взгляну.
Марти спросил её, видела ли она Юпитер.
— Не знаю. Было трудно что-нибудь разглядеть.
Артур настроил телескоп и обнаружил третий спутник — такое же тусклое пятнышко. Каллисто, Ио и яркий Ганимед. И ни следа четвёртого.
Остальному семейству вскоре наскучило изучение неба. Они вернулись в дом и принялись шумно играть в слова.
Через два часа, устав от напряжения, Артур оторвался от наблюдений. Голова его кружилась, ноги ныли. Около десяти часов появилась Франсин и, скрестив руки на груди, встала рядом.
— Необходимо увидеть все самому, да?
— Ты ведь знаешь меня, — сказал Артур. — Европе следовало бы появиться, но этого не произошло.
— Спутник — не иголка. Его не потеряешь, не правда ли?
— Неслыханное событие.
— Есть идеи по этому поводу?
Артур взглянул на жену.
— Я видел только три. А их должно быть четыре.
— Что же это может означать, Арт?
— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Кто-то, вероятно, коллекционирует спутники.
— Я боюсь, — прошептала Франсин, — если это правда. — Она грустно посмотрела на мужа, но тот не ответил. — Это правда?
— Полагаю, да.
— И она не пугает тебя?
Артур потянулся, разминая затёкшие мышцы, и взял жену за руку.
— Я ещё не знаю, что означает вся эта история, — ответил он.
Франсин занималась научными исследованиями с той же лёгкостью и удовольствием, что и он, только в большей степени, чем муж, руководствовалась чутьём. Он ценил проницательность жены, и её страх усилил его тревогу.
