Диана Кэри - Боевые станции
И если он проявит силу воли, то легко справится и с собственными, и с моими недостатками, только в этом случае будет успешной и моя работа.
Держась рукой за перила, я поднялась на ноги и направилась к носу корабля. И только закончив работу, с облегчением вздохнула. Но, подняв глаза – о ужас! – я увидела "Гавелан" так близко, что можно было различить деревянные плашки, составлявшие его корпус.
Капитан, сложив ладонь трубкой у рта прокричал:
– Скотти, вперед!
Мистер Скотт закрыл глаза и резко повернул колесо регулировки натяжения парусов в обратную сторону. Шхуна внезапно застыла на месте, и только волны продолжали бить в ее деревянный корпус. Бушприт описал дугу, скребя по корпусу неприятельского корабля, в результате чего противник оказался повернутым под прямым углом к направлению ветра.
Только одержимый мог отважиться на такой маневр.
Капитан расслабился; если бы у него была трубка, он бы, наверняка, закурил ее.
– Стоп, – скомандовал он. Мистер Скотт повиновался.
Я глубоко вздохнула и поднялась на ноги.
– Теперь бы нам не помешала парочка фазеров…
"Гавелан" бессильно застыл на месте, выпав из ветрового потока. Его паруса хлопали и дрожали в поисках ветра.
Повернувшись ко мне, капитан нахмурился и спросил:
– Вы о чем-то спрашивали меня?
Прерывисто дыша, я посмотрела на него и попыталась удержать спокойствие в голосе.
– Я? Нет.
Он поджал губы. Полуулыбка и одновременно полуухмылка появились, на его лице.
– Хорошо.
Я безмолвно продолжала наблюдать за ним. Он прошел вдоль качающейся палубы легкой, непринужденной походкой и сам взялся за управление парусами. Медленно, не торопясь, капитан привел корабль в такое состояние, что его паруса почти безжизненно повисли, а корпус вплотную сблизился с "Гавеланом".
На палубе другого корабля тоже появился капитан, знакомые ей восточные черты его лица блестели в лучах яркого солнца, наполовину скрытые небольшой бородкой.
– Неплохая работа, капитан, – произнес он, – признаю вас достойным соперником.
– Принято к сведению, посланник, – ответил капитан. – Я с нетерпением жду вашего визита, мой повар чудесно готовит омаров.
– С удовольствием, – ответил бывший противник, за которым выстроилась вся его разношерстная команда. – В следующем порту. Мой бар всегда к вашим услугам.
– Я разделаюсь с ним быстрее, чем вы успеете причалить шлюпку к берегу.
Посланник рассмеялся. "Гавелан" наконец повернулся к ветру кормой и встал в нашем фарватере. Мы вновь вышли на первоначальный курс.
Я наблюдала, как небрежно наш капитан обращается с рулями.
Сан- Франциско уже был далеко позади, но мне все еще хотелось реже попадаться Кирку на глаза. Точнее, всегда находиться на почтительном расстоянии от него. Дело в том, что капитан всегда замечал малейшие огрехи в работе с парусами и оснасткой. А в этой Галактике ничто так не раздражало, как очередная успешная попытка Джеймса Кирка обнаружить и исправить твою маленькую оплошность.
Джеймс Кирк. Таинственный тридцатипятилетний мужчина. Он, без сомнения, оставался таким, и командуя 72 футами корабельного леса и парусов, причем, с той же самоотдачей, как будто это был какой-нибудь межзвездный корабль-город.
Размах его способностей пугал меня все больше и больше с каждой минутой. Такого человека понять непросто. К тому же, он не любил раскрываться. Несмотря на то, что капитан говорил довольно часто, он сообщал о себе слишком мало. Меня снедало любопытство, хотя это не служило на пользу стажеру-кандидату в основной состав Звездного Флота. Тем не менее, я не смогла удержаться от того, чтобы не выглянуть из люка трюма, будто бы совершенно случайно, на деле же в надежде подслушать хоть что-нибудь из его разговоров с Маккоем и Скоттом. Ничего, кроме запаха кофе, не доносилось до меня. Однако иногда тишина бывает красноречивее слов. Мое любопытство не ослабевало. Наоборот, его подстегивало то, что меня еще не допускали в эту святая святых.
Чем дольше я знала капитана Кирка, тем более таинственной личностью он мне казался. Я отвернулась в сторону от него и, перегнувшись через защитное ограждение, в который раз стала рассматривать черные буквы с зеленой окантовкой: "Эдит Келер".
Смысл надписи не был мне ясен до конца. "Эдит" – это еще понятно, это земное женское имя, теперь, правда, потерявшее былую популярность. Но так как парусники называли одинаково часто и мужскими, и женскими именами, это удовлетворило мое любопытство лишь наполовину. "Келер" – оставалось загадкой.
Было около трех часов пополудни. Земного времени. Я редко интересовалась временем, но, спустившись вниз, случайно увидела старинные корабельные часы, наполовину заваленные навигационными картами. Я знала, как определить время по их стрелкам. Что касается карт – конечно. Но даже в этих часах я разбиралась неплохо.
Из лестниц, ведущих на верхнюю палубу, самая удобная была на корме, поэтому я выбрала именно ее, поднимаясь с подносами, уставленными чашечками кофе. Капитан, слегка улыбаясь, уверенно вел "Келер" через волны. Море немного успокоилось, и теперь уже нас не поджидали восьмифутовые гиганты, они оставили корабль в покое.
Передав кофе для мистера Скотта и доктора Маккоя, я вернулась к капитану с его порцией, оставшейся на подносе. Он взял чашку, молча кивнул и уютно устроившись в кресле, стал меня рассматривать.
– О чем думаете, командир?
Я глядела на фарватер "Келера". Цвет Карибского моря даже днем был насыщенно-синим с бело-зелеными шапками волн, теперь уже ласкавших деревянный корпус корабля. Я понемногу привыкла к дереву, но с трудом воспринимала слово "командир", обращенное ко мне. Вероятно, капитан употреблял его с каким-то скрытым умыслом.
Он ждал.
Сжав в руке свою чашечку, я повернулась, так что ветер перестал тревожить пряди моих волос, и они прекратили попадать в глаза. Недели, проведенные под земным солнцем, придали им тот же блеск, какой имели коротко подстриженные волосы капитана Кирка.
– Сэр… Неужели вам это не надоело?
Если он даже и почувствовал тон обвинителя в моем голосе, то совершенно не подал вида. Его лицо теперь коренным образом отличалось от лица военачальника, я увидела мягкие, освещенные солнцем черты. Удивленно подняв брови, он спросил:
– Что именно?
– Бесконечные баталии. Мы едва успели закончить очередную схватку, Звездный Флот еще продолжает стоять на ушах, а вы уже из ниоткуда спустились в это море и устроили гонки на музейных редкостях. Ведь вы обещали всем спокойную морскую прогулку.
Он опустил одно плечо вниз движением, хорошо знакомым мне по "Энтерпрайзу".
– Я ведь никогда ничего не обещаю заранее, Пайпер. Вы хорошо знаете об этом.
– Знаю.
Кирк сделал неторопливый глоток.
– И к тому же, – начал он, – это совсем неплохо для вас. Если бы у меня была такая возможность, то я бы обязал каждого, претендующего на командирскую должность в Звездном Флоте, пройти стажировку на паруснике. Я серьезно так считаю. В этом есть своя логика: прежде чем вы сможете состязаться с врагом в трех измерениях, вы должны научиться маневрировать в двух, – в качестве иллюстрации он показал два пальца, сложенные латинской буквой V.
Мои нервы или то, что должно заменять их у претендента на командирскую должность – какая-нибудь система ожидания, от этих слов испытали приятный толчок: впервые он обратился ко мне как к будущему командиру корабля. Хотя я не была полностью уверена, приятная это новость или совсем наоборот, и поэтому решила сменить тему.
– Мистер Скотт был просто великолепен в управлении рулями нашего корабля, – начала я. – Никогда не думала, что он такой опытный моряк.
– Как и вы, кстати, – напомнил Кирк. – Никогда не ходили в открытом океане, но сориентировались сразу же не хуже любой трески.
Я покраснела. Капитан Джеймс Кирк никогда не делал комплиментов просто так.
Он внимательно рассматривал море, потом мельком, словно невзначай, взглянул в сторону "Гавелана", там посланник Шамирьян приветствовал его с бокалом в руке, и Кирк в ответ поднял высоко вверх свою чашечку с кофе.
Улыбаясь, капитан повернулся ко мне.
– Скотти – просто старый палтус, и он не любит раскрываться сразу, задумчиво продолжил он, взглянув вперед, где Скотт и Маккой без дела слонялись по палубе, вероятно, обсуждая то, в какой переделке они только что побывали. Взгляд Кирка, казалось, всегда был затуманен мыслительным напряжением. Более того, он мог обдумывать сразу несколько проблем. Теперь капитан задумчиво смотрел на своих старых друзей и молчал.
А они, вероятно, по привычке, сразу же почувствовали на себе его взгляд, повернулись и молча подошли к нам.
– Что-нибудь случилось? – спросил Маккой.
– Как сказать, Боунз, – ответил капитан.
