Рэндалл Биллс - Основатели кланов I: Исход
Что-то здесь не так. Раймонд чувствовал это. Весь корабль был буквально пронизан этим ощущением, словно межпланетные двигатели в недрах металлической бестии вдруг пробудились к жизни. В то время, как они всё глубже забирались в лабиринт коридоров корабля, Раймонд не мог избавиться от ощущения неправильности происходящего, так что волосы у него на затылке встали дыбом. Чистая энергия – сконцентрированная и готовая к использованию. Раймонд ненавидел своего брата за то, что тот постоянно уличал его в использовании методов грязевых прыгунов – этим сленговым прозвищем водители боевых мехов называли пехотинцев – однако во время тренировок он был обучен также и абордажным маневрам. Поэтому его не покидало чувство того, что некая военная операция приближается к своему апогею.
Они готовятся к атаке? Я прилетел слишком поздно? Буду ли я застрелен в тот самый момент, когда стану наблюдать, как Новый Самарканд сотрут в порошок прямо с орбиты и отрава этих гайчин распространится по телу Синдиката? Пришли ли они затем, чтобы уничтожить величайшую звёздную империю Внутренней Сферы? Обычно Раймонд оставлял подобные истеричные размышления на долю своих подчиненных – и моему брату – но здесь и сейчас, именно в этот момент, он был настоящим офицером Куриты. Со всем высокомерием по отношению к иным нациям, включая разрушенную Звёздную Лигу и её витающие в облаках СОЗЛ.
Они находились в пути почти пятьдесят минут, и за это время Раймонд понял две вещи. Во-первых, они явно избрали самый длинный путь к мостику. Он досконально изучал корабли класса «Маккенна». Однако, даже если из-за гигантских размеров требовалось некоторое время, чтобы пройти почти полтора километра через всё судно, его шаттл пришвартовался в центральной части корабля, так что они должны были вообще-то уже достичь мостика. Во-вторых, в пути они видели уже более двух тысяч людей – это количество многократно превышает нормальный состав команды, даже если считать вместе с экипажами аэрокосмических истребителей и шаттлов… а ведь видели они лишь часть огромного корабля!
Что это всё значит? Они хотели, чтобы я всё это увидел? Или это их не интересует, и генерал просто желает меня задержать? Собственно, подобные маневры не вписывались в образ генерала, по крайней мере, судя по тому, что Раймонд о нем читал.
Их путешествие по внутренностям корабля затянулось ещё на бесконечные полчаса. Показная молчаливость его сопровождающих – им почти что удалось переставлять бесшумно даже свои тяжёлые магнитные сапоги – постепенно стала выводить Раймонда из равновесия. Опять увертки? Опять загадки для посредника? Нет, так быть не может.
В конце концов, Раймонд начал узнавать некоторые коридоры. Он запомнил их, когда рассматривал чертежи недостроенного боевого корабля, добытые секретной службой. В какой-то момент они прошли по коридору, не столь часто пересекавшемуся другими, после чего свернули в своеобразную главную артерию движения. Она была заполнена членами экипажа, спешившими нескончаемым потоком к своим целям. С правой стороны двигались те, кто спешил на мостик, слева – те, кто уходил с него.
Вот оно, сердце. И вот он, мозг. Кислород – внутрь, углекислый газ – наружу. Потоки крови, наполненные красными тельцами-человечками, и все несут информацию либо кислород в нервный центр огромного существа. Такая картинка подходила к тому, что Раймонд читал в биографии генерала, как нитка к игольному ушку. Человек безграничного терпения. Человек, которому удалось сформировать и сохранить в боевом состоянии величайшие и эффективнейшие вооруженные силы в истории. Человек, который при этом всегда готов прислушаться к самому последнему из своих солдат. Маска высокомерия, надетая Раймондом, на какой-то момент пошла трещинами, когда он почувствовал, как сухие чернильные строчки, напечатанные на бумаге, вдруг стали отражаться в реальности… Что за человек!
Он покачал головой, когда они вклинились в людской поток. Он был и есть просто человек. Просто всего лишь ещё один гайчин.
Когда они достигли мостика, Раймонд облизнул губы – во рту остался вкус, словно от пыльной тряпки пополам с шариками от моли. Горло внезапно пересохло и он сглотнул. Не от страха – естественно, нет! – а только из-за долгой ходьбы. Если уж привык пользоваться лифтами и парить в невесомости, то расстояния, отмеренные ногами по твердой поверхности, растут неизмеримо.
Перед ним, словно амфитеатр с множеством уходящих вниз концентрических круговых уступов, раскинулся командирский мостик. В центре, на самом дне помещения, возвышался огромный голотанк. Десятки людей занимали свои посты по всему мостику. Раймонд заметил, что потоки информации более распределялись по офицерам и техникам на различных уровнях, нежели доходили до центра.
Прямо как в муравейнике. Только… кто же это в него палку-то засунул?
Чтобы немного успокоиться, Раймонд более минуты блуждал глазами по мостику, однако наконец не выдержал. Его взгляд был притянут к центру, словно мотылёк к огню, когда он в конце концов потерпел поражение в душевной борьбе с самим собой.
Худощавый, бритоголовый человек внизу выглядел довольно скромно. Согласно мифам – а также той пропаганде, которую собственное правительство Раймонда распространяло в последние недели, с того момента, как армада кораблей начала материализовываться над Новым Самаркандом – судя по всему, генерал был примерно трехметровым гигантом, чьи глаза излучали лазерные лучи, а борода пылала огнем. Кроме того, у него должен был быть длинный, чёрный, раздвоенный язык. Но вместо всего этого Раймонд увидал спокойного мужчину в униформе командующего генерала СОЗЛ, который общался с высокопоставленным офицером – судя по знакам различия, адмиралом – и несколькими солдатами.
Раймонд терпеливо ожидал, пока один из сопровождавших его гвардейцев осторожно пробирался к голотанку через рабочую суету мостика. В течение нескольких минут гвардеец ждал, чтобы на него обратили внимание. С ним не заговаривали ни генерал, ни адмирал. Третий их собеседник был высок, выглядел в своем мундире коммодора несколько исхудавшим и общался ещё с одним солдатом, который привлек внимание Раймонда. Я его знаю? Гвардеец обменялся несколькими словами с офицером и указал на посетителя. Адмирал и Александр Керенский обернулись и поглядели на куритянина – впрочем, с различными выражениями на лицах: первый, скорее, с отвращением, второй – со спокойным ожиданием.
По кивку коммодора, второй гвардеец сопроводил Раймонда к просторной, словно бы вынесенной в иной мир, площадке в центре мостика. Щёлканье клавиш, тихие разговоры и лёгкое гудение электрогенераторов смешивались в огромном помещении, как различные течения безбрежного океана. Раймонд обратил внимание на кое-какие особенности, которые постарался запомнить. Может оказаться важным.
Когда он приблизился к голотанку, то понял, что ни один из членов команды при его появлении на мостике не прервал работы. Он явился сюда, как самый высокопоставленный дворянин Синдиката и как представитель на переговорах, однако, похоже, мог с тем же успехом быть самым незначительным техом. При виде такой исполнительности плечи Раймонда передернулись. Что за муравьиная точность, что за увлеченность своим делом. Здесь явно ведётся военная операция, нет никаких сомнений. Делая последние шаги к голотанку, он попытался совладать со своим беспокойством. Неожиданно он наткнулся взглядом на генерала. Подавив замешательство, Раймонд взялся вновь играть роль посланника: отстраненная вежливость, которую он, каким бы ни был растерянным, впитал с детства от своего отца.
– Сицуресимасита, Сайнце-сан. – Раймонд обомлел от удивления – Александр Керенский начал разговор на беглом японском, с небольшим акцентом, но зато с идеальной интонацией. Генерал сделал даже больше – его слова сопровождались элегантным движением, обозначившим уважительный поклон. Ну конечно же. Все те годы, что он колошматил толпы наших воинов на поле боя, да ещё и только что провалившиеся переговоры на Люсъене… Несмотря на то, что он был выбит из колеи прямой манерой генерала – особенно, если учесть пристрастие людей Синдиката к многочасовой бесцельной болтовне, предваряющей разговор о деле – Раймонду удалось сохранить на лице невозмутимость. Он так же уважительно поклонился и ответил:
– Мне очень жаль отвлекать вас от важнейших задач, связанных с вашей работой. Мягкий, гипнотизирующий голос генерала полнился теплом, отражавшимся в его небесно-голубых глазах:
– Я уверен – вы хотите знать, почему мой флот находится в вашей системе.
Даже прямое попадание в голову из ППЧ не смутило бы Раймонда так, как это сделали слова генерала. Да он неделями пытался выяснить именно это! А теперь генерал так дружелюбно, без околичностей, заговаривает об этом, словно для него всё само собой разумеется. Ирония момента привела Раймонда на грань обморока. Он ненавидел тупо таращиться на собеседника, однако здесь и сейчас ничего не мог поделать: он попросту не знал, как ему следует реагировать. От генерала можно было ожидать всего: увёрток, болтовни и широчайшего арсенала обычных дипломатических уловок. Всего – только не того, что генерал с ходу возьмет быка за рога.
