Кэтрин Азаро - Инверсия праймери. Укротить молнию

Я положила руку ему на плечо:

— Выключи их к черту.

Он не пошевелился. Его лицо под обычной оливковой окраской заметно побледнело.

— Это приказ, — настаивала я. — Задействуй блокировку.

Таас вздрогнул, потом зажмурился. Секунду спустя он открыл глаза и посмотрел на меня; цвет его лица постепенно восстанавливался.

— Ты как, ничего? — спросила я.

— Да, — он неуютно передернул плечами. — Очень сильные эмоции. Они застали меня врасплох.

— Меня тоже.

Рекс переводил взгляд с меня на Тааса и обратно. Потом повернулся к студентам, и я ощутила, как он блокирует их излучение. Хильда стояла дальше всех от меня, но, судя по ее отсутствующему взгляду, она тоже отдавала команду своему центру. Проблем с блокированием у них не возникало: их центры явно не отвлекались на проверку.

Что ж, я сама и виновата. Кто» как не я, потребовал от своего центра, чтобы он проверял все редкие команды.

— Не пойму, почему я поздно обратил на это внимание, — негромко произнес Таас.

— Это все чертов нервоплекс. — Я махнула рукой в сторону тротуара. — Он взаимодействует с толпой, усиливая эмоции. — Мы с Таасом оказались наиболее чувствительны к эффекту; он — как наименее опытный член группы, я — как самый сильный эмпат.

— Почему эти двое так расстроены? — Хильда ткнула пальцем в студентов.

— Что, они думают, мы им сделаем?

— Мне осточертело провоцировать эту эмоцию, — необычно тихим голосом произнес Рекс, запустив пятерню в темные волосы. Нет, уже не совсем темные. С каждым днем седых волос в его шевелюре становилось все больше и больше.

И все же, что случилось? Почему Таас так дурацки улыбается?

— Что смешного? — подозрительно спросила я.

— Мэм? — покраснел он.

— С чего это ты так разулыбался?

Улыбка мгновенно испарилась.

— Ничего, мэм.

Я рассмеялась:

— Таас, я же просила не обращаться ко мне «мэм». — В маленьких, тесно связанных группах вроде нашей нет нужды соблюдать формальности. — Так что смешного?

Он поколебался, потом махнул рукой в сторону студентов.

— Этот паренек реагирует на вас не так, как на остальных.

— Не так? — удивилась я. — Как же?

— Ему кажется, что вы… э-э…

— Что?

Таас покраснел сильнее:

— Ему кажется, что вы очень сексуальны.

Я почувствовала, как мое лицо тоже заливает краска.

— Но я же ему в матери гожусь!

— Ха! — хихикнула Хильда. — На вид ты куда моложе, Соз.

— Вот и не правда, — улыбнулась я. По правде говоря, Хильда первая сказала мне это.

Рекс ухмыльнулся, и я почувствовала, как Таас немного расслабился. Вся наша компания вроде бы успокоилась. Рекс открыл рот, чтобы сказать что-то, и его улыбка исчезла, словно дверь захлопнулась, а взгляд уставился куда-то за моей спиной. Я резко повернулась.

Купцы.

Разумеется, сами они себя купцами не называли. На самом деле они были эйюбиане, члены так называемого Содружества Эйюбы. Их было пятеро, все в серой форме с синими лампасами на брюках и алым кантом на рукаве. С такого расстояния я не могла разглядеть цвет их глаз, хотя вряд ли кто из них принадлежал к красноглазым аристо — членам высшей касты в строгой эйюбианской иерархии. Один из них отличался характерными для аристо четкими чертами, черными волосами, даже грацией. И все же в нем не хватало неуловимой отточенности аристо.

Возможно, это телохранители какого-то аристо. Для представителя низших каст купцов это, возможно, наивысшая социальная позиция. Я решила, что это исполнители, дети, рожденные от связи аристо с представителем низшей касты.

Они стояли на другой стороне улицы и смотрели в нашу сторону. Между нами бурлила обычная для Аркады толпа.

Меня охватил непривычный, иррациональный страх; пульс снова участился.

Я огляделась по сторонам и увидела женщину, торопливо уводящую нескольких детей подальше от двух наших групп. Она тоже оглянулась, перевела взгляд с купцов на нас и приказала своим отпрыскам поторапливаться. Младший захныкал, пытаясь задержать ее у витрины со сладостями. Женщина подхватила его на руки и, не обращая внимания на его громкий рев, скрылась в толпе.

— Как смеют они разгуливать здесь? — возмутился Таас.

— Ты что, хочешь, чтобы они получали специальное разрешение? — спросила Хильда. — Мы же пребываем в гармонии, ты что, забыл?

— Но они могут здесь шпионить! — не унимался Таас.

Рекс не сводил с меня глаз.

— Что не так?

Я судорожно глотнула:

— Тот, высокий. Он похож на Тарка.

Рекс напрягся:

— Но Тарк мертв.

Давно уже мертв. Десять лет как мертв. Я сама его убила.

— Кто такой Тарк? — удивилась Хильда. — Похоже на имя аристо.

Каким-то образом мне удалось совладать со своим голосом.

— Это и есть имя аристо.

Рекс коснулся моего сознания. За годы совместной работы мы с ним сблизились настолько, что я могла улавливать его мысли, если он направлял их в мою сторону с достаточным усилием.

«С тобой все в порядке?»

Я перевела дыхание, успокаивая пульс. «Да».

— Откуда ты знаешь этого Тарка? — поинтересовалась Хильда.

— Я проникла подпольно на Тамс. Десять лет назад.

— Тамс? — переспросил Таас. — Вы хотите сказать, на планету купцов?

Я кивнула:

— Меня… меня схватили.

— Вас что, раскрыли?

— Нет. Меня поймали не так, — мне пришлось сделать паузу, прежде чем продолжать. — Десять лет назад новым губернатором Тамса аристо назначили человека по имени Крикс Тарк. Его солдаты устраивали в городах облавы с целью набрать слуг ему в поместья. — «Слуги»у аристо означали практически всех во Вселенной, не принадлежавших к их касте. — Меня взяли именно во время такой облавы.

Таас пораженно уставился на меня:

— Вы были слугой у купца?

— Не слугой, — ответила я со спокойствием, какого сама от себя не ожидала. — Источником.

Таас побледнел и отвернулся. Хильда стиснула кулаки, от чего даже под курткой рельефно проявились мускулы. «Источник»— обычный термин аристо, о котором мне не хотелось бы даже вспоминать.

— Как тебе удалось бежать? — Хильда повела плечами словно борец, пытающийся снять напряжение.

Я только покачала головой. Я не могла говорить об этом. Купцы продолжали переговариваться, глядя на нас.

— Простите меня, праймери Валдория. Насчет Тамса.

Я старалась, чтобы мой голос звучал беззаботно.

— Таас, зови меня просто Соз, ладно? — я просила его об этом столько раз, что уже сбилась со счета.

Он покраснел.

— Слушаюсь, мэм.

Моего сознания коснулась мысль Хильды — гораздо слабее, чем это получалось у Рекса: «Я тоже прошу прощения». Потом уже спокойнее: «Дай мальчику время. Ты пугаешь его до мурашек».

«Мурашек?»— удивился Таас.

Рекс послал им мысленную улыбку. «Мурашки — живые или неодушевленные?»

Я попыталась улыбнуться в ответ. Я понимала, что Рекс хочет снять напряжение. И мне стоило бы радоваться: в первый раз Таасу удалось связаться с нами мысленно без помощи корабельной аппаратуры. И все же я не могла оторвать глаз от купцов. Они пошли дальше, то и дело оглядываясь на нас.

— Похоже, мы их раздражаем, — заметила Хильда.

— Но мы же не можем отпустить их просто так? — Таас нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно игрок в мяч, ожидающий движения соперника.

— На каком основании? — поинтересовалась я.

— Они же купцы, — переживал Таас. — Разве этого недостаточно?

Я качнула головой в сторону полицейских-землян, на всякий случай подтянувшихся поближе к нам.

— Не уверена, что они с тобой согласятся.

— Если бы не мы, купцы давным-давно разделались бы уже с Союзными Мирами, — упорствовал Таас.

— Если бы нам не приходилось отвлекаться на купцов, — возразила я, — мы и сами давным-давно могли бы овладеть Союзными Мирами.

Таас наморщил лоб.

— Разве вы не ненавидите купцов? Особенно после… — он запнулся.

— Уличные драки ничего не решают. Тем более что они здесь запрещены.

— У нас есть занятия и приятнее, хойя. — Хильда хлопнула Тааса по плечу. — Лично я не прочь выпить.

Я так и не знаю точно, что на языке Хильды означает «хойя»; судя по всему, что-то вроде «милый мальчик». Таасу еще предстоит понять, что это слово не простая тарабарщина. Вот интересно будет посмотреть на Хильду, когда она будет объяснять Таасу, почему называет его милым мальчиком.

— Эй, Хильда, хойя, ты хочешь напиться? — ухмыльнулся Рекс.

— Сам хойя, — буркнула Хильда, но тут же улыбнулась. — Ну по крайней мере несколько стаканчиков.

— Я тоже не против выпить чего-нибудь, — согласилась я. Чего-нибудь покрепче, отшибающего память…