Сергей Чекмаев - Агарики
– Что будем делать, сэр?
– Пошли ответную гиперграмму. Спасибо, мол, горды оказанной честью, и все такое. И разузнай ненавязчиво состав комиссии. Не мне тебя учить.
– Понял, сделаем.
Старпом мрачно поплелся к выходу.
– И вот еще что, Мак, – Роббинс переглянулся с карго, едва заметно кивнув. – Собери-ка через тридцать минут в кают-компании всех свободных от вахт.
Люди слушали очень внимательно. И чем дальше Роббинс говорил, тем мрачнее становились их лица.
– Всю команду упекут в самый жесткий карантин как минимум на месяц. Мы будем питаться только витаминным желе…
Повара передернуло.
– …часами просиживать в дезинфекционной камере и раз в день принимать ионный душ. Не говоря уже о прививках и поддерживающих инъекциях. На Землю мы сойдем бледными, обессилевшими, лысыми и ни на что не годными. Во всех смыслах.
– А как же портовые девочки, капитан? – уныло спросил кто-то из задних рядов.
– А никак. Они в нас быстро разочаруются. Впрочем, законные жены тоже.
По рядам пронесся стон.
– Поэтому, – Роббинс повысил голос, – в наших интересах найти выход из этой дурацкой ситуации. До прибытия на базу осталось три дня. Думайте. Я готов выслушать любые, даже самые невероятные предложения.
Весь следующий день шарики на бурой корке плесени непрерывно росли. Роббинс трижды спускался в двенадцатый трюм. Перспективы не радовали: к двадцати трем часам на плесени красовались шарики размером с детский кулачок.
Пропуская капитана через опечатанный шлюз, карго-холдер регулярно спрашивал:
– Есть что-нибудь, сэр?
Роббинс сначала просто качал головой, но в конце концов не выдержал:
– У меня в голове сумбур, Носовски. Столько бреда я в жизни еще не слышал! Слов нет, идей мне накидали предостаточно. От самых банальных до максимально идиотских. Один гений из инженерной группы даже предложил замаскировать люк двенадцатого трюма.
– Как замаскировать?
– Законопатить щели гермопастой, а потом закрасить под цвет стены. Спрятать, черт бы его побрал! Боюсь только, что в комиссии значительно меньше кретинов, чем в моей собственной команде!
«Рабаул» тормозил. Корабль уже вошел в Систему, но с учетом всех маневров до базы оставалось еще часов тридцать лету.
– Времени в обрез, Мак, а мы еще ничего не решили. Вы получили состав комиссии?
– Да, сэр. Все как вы и говорили – сенатор Ивинс, глава комитета по инвестициям космических программ, сенатор Кратчет, директор фонда «Финансовая безопасность Земли»…
Роббинс скрипнул зубами.
– …три помощника, экономический советник президента Евразии, доктор Барнс, доктор Левинсон…
– Кто из них эпидемиолог?
МакКаллиган грустно посмотрел на капитана.
– Оба, сэр.
– Проклятье!
– Может, все-таки замаскировать трюм?
– Мак, – капитан устало вздохнул, – только вы меня не разочаровывайте. Думаете, в комиссии никто не удосужится посмотреть чертежи «Рабаула»?
– Простите, сэр. Тогда…
– Что?
– Лерой, наш повар, приходил ко мне с какими-то фантастическими идеями, но… вы же знаете Лероя! На камбузе он бог, но во всем остальном – абсолютный дилетант, хоть и считает себя гением. А еще эти его книги, которые он постоянно таскает с собой… По-моему, из-за них он немного не в себе.
– И в чем же дело, Мак?
– Видите ли, сэр, – старпом замялся, – Лерой утверждает, что сможет изничтожить агарики за несколько часов. Да так, что от них и следов не останется. Якобы в каком-то из его древних талмудов все подробно расписано.
Роббинс вздохнул:
– Бредовые идеи я уже слышал, идиотские тоже. Теперь пришло время безумных. Мы в полном цейтноте. Объясните коротко: что он задумал?
– В том-то и дело, сэр! Лерой не хочет ничего говорить: секрет, мол. Понимаете, сэр, ребята постоянно потешаются над его книгами, а они для нашего кока – все! Он бережет их, как зеницу ока, холит, лелеет… Да он все свободное время с ними!
– Да знаю я! Мак, вы думаете, хороший капитан не в курсе, чем на досуге занимается его команда?
– Извините, сэр. Так вот – Лерой все время говорил, что придет день, и его книги спасут корабль. Все над ним смеялись, а теперь…
– Настал день его триумфа. Все ясно. Вызывайте Лероя. Послушаем, что у него на уме.
– Боюсь, что поздно, сэр. Он сейчас готовит праздничный обед для комиссии. Надо же хоть чем-то их задобрить.
– Дьявол! Хорошо, идем в камбуз…
В рубку с грохотом влетел Носовски. Он хрипло дышал, лицо карго-холдера покрылось красными пятнами.
– Сэр! Капи… тан!
Он пытался что-то сказать, но лишь хрипел, с трудом выговаривая слоги, и никак не мог отдышаться.
– Носовски! Тише, успокойтесь. Что на этот раз?
– Все исчезло!
– Что исчезло?
– Агарики, сэр! Они пропали. Двенадцатый трюм пуст!
Капитан переглянулся с МакКаллиганом. В следующее мгновения они почти одновременно бросились к выходу, едва не столкнувшись в дверях.
Западная стена трюма блистала чистотой. Конечно, если быть совсем точным, стерильной чистоты в трюме не было – на полу валялось несколько комьев почвы, титановые плиты стен помутнели, но агарики действительно исчезли. Не осталось и следа от буроватой корки и белых шариков плесени, еще несколько часов назад покрывавшей всю стену целиком.
Старпом облегченно вздохнул.
– Может, среда была для них неподходящая, и они просто погибли?
– Если бы все было так просто, Мак. – Роббинс невесело усмехнулся. – Появились, как по волшебству, и исчезли также. Носовски!
– Я здесь, сэр.
– Вы осмотрели остальные трюмы?
– Так точно. Везде пусто, сэр.
– Здесь есть какие-нибудь служебные туннели, вентиляция, что-нибудь в этом роде…
– Трюм герметичный, сэр. Им некуда деться.
– Гм…
Ожил динамик внутренней связи:
– Внимание, экипажу! Все по местам! Торможение через семь минут.
– Твою мать! – выругался Роббинс. – Все! Время ушло. Потом разберемся со всей этой исчезающей плесенью. Надеюсь, она не появится так же неожиданно, когда комиссия спустится проверять трюмы.
Корабль скользнул в гравизахваты двадцать первого причала точно по расписанию. Капитан Роббинс славился пунктуальностью.
В главном шлюзе выстроилась команда. Парадная форма сияла белизной, нашивки, нагрудные знаки и пуговицы сверкали.
По обшивке «Рабаула» проскрежетало что-то массивное и железное. Наконец присоски намертво прикрепили к кораблю герморукав. Под потолком загорелась зеленая лампочка – давление снаружи и внутри сравнялось. Зашипела гидравлика, откатывая в паз бронированную плиту люка.
Роббинс недоуменно поднял бровь, по рядам команды прошелестел шепот недовольства. Напротив входа громоздились десятка полтора фигур в скафандрах высшей защиты.
Сенаторы слишком боялись за свою жизнь, чтобы просто так войти в космический корабль, почти год скитавшийся по Периферии. Наверное поэтому первым в «Рабаул» вполз приземистый робот. Пока он измерял радиацию, брал пробы воздуха, короче, выискивал все то, что могло причинить вред драгоценным жизням членам Всемирного Совета, сенатор Ивинс от лица встречающих зачитал по интеркому приветственную речь. Голос его звучал глухо и невнятно – тучный сенатор страдал одышкой.
– …рады приветствовать… х-х-х… наших доблестных покорителей… х-х-х… космоса! Каждый мальчишка… х-х-х… мечтает стать верным рыцарем звездных-х-х… путей, чтобы Земля… х-х-х… могла им гордится…
«Боже, – подумал Роббинс, – когда же он закончит?»
И словно бы в ответ на его молитву, робот зажужжал чем-то у себя внутри, засветился зеленым. Жизни и здоровью VIP-персон ничего не угрожало.
С помощью техников члены комиссии освободились от скафандров. Капитан дождался, когда красная, в бисеринках пота, физиономия сенатора покажется из-под шлема, козырнул ему. Ивинс благосклонно кивнул и уже раскрыл было рот продолжить речь, но Роббинс опередил его.
– Уважаемые гости, господа сенаторы, господин советник, команда приглашает вас за праздничный стол. Сегодня наш «Рабаул» дает в вашу честь званый обед!
Про сенатора Ивинса ходили разные слухи, в том числе говорили, что он весьма падок на доброе застолье с аппетитными разносолами. Умением зарабатывать политический капитал он не уступал самым успешным своим коллегам, но хороший стол на какое-то время мог нейтрализовать въедливость сенатора и привести его в благодушное настроение.
Роббинс шел впереди, указывая дорогу к кают-компании. Ивинс за спиной капитана вполголоса переговаривался с евразийским советником. Краем уха Роббинс слышал их беседу.
– Надеюсь, Димитрий, нас не собираются кормить фруктовой пастой из тюбиков?
– Юджи-ин! Где вы набрались подобных ужасов? Космический флот питается по высшему разряду. Это их гордость. Каждый корабль обязательно может похвастаться парой-тройкой фирменных блюд, а про «Рабаул» я слышал совершенно фантастические истории. Говорят, здешний повар едва ли не лучший на флоте.
