Грег Иган - Оседлав крокодила
— Хоть на целую вечность, — ответила Лейла.
II
Лейла пробудилась в той же самой кровати, в которой уснула. Джазим все еще спал рядом с ней. За окном рассвело, но не было видно ни привычных скал, ни океана.
У Лейлы был дом… После двадцати тысяч лет путешествия со скоростью света, с остановками на одну-две микросекунды для очистки и уточнения маршрута на различных промежуточных базах, пакет данных, несущий информацию о супругах, благополучно прибыл на Наздик-бе-Биган. Этот мир никак нельзя было назвать густонаселенным. Его немного изменили, чтобы сделать совместимым с рядом метаболических стилей. Дом образовал место, где при желании супруги могли комфортно жить во плоти сколько угодно.
Джазим шевельнулся и открыл глаза:
— С добрым утром! Как ты себя чувствуешь?
— Постаревшей.
— В самом деле?
Лейла серьезно задумалась на минутку и решила:
— Нет. Нисколечко. А ты как?
— Хорошо. Интересно, что там, вокруг нас.
Он подошел к окну. Впереди простиралась широкая пустынная равнина, покрытая низенькой желто-зеленой растительностью. Эти растения могли служить им пищей, а пока они спали, дом уже разбил огород с пряными травами. Джазим потянулся.
— Пойдем приготовим завтрак.
Они спустились вниз, ступая в новеньких, только что созданных телах, вышли в сад. В недвижимом воздухе уже припекало солнце. Дом подготовил им садовые инструменты для выращивания урожая. Такова суть путешествий — они являлись с пустыми руками, в округе нет ни родственников, ни пятнадцати кузенов или знакомых. Но где бы то ни было на Амальгаме им все равно рады, и механизмы, контролирующие этот мир от имени жителей, приложили все усилия к тому, чтобы Лейла с Джазимом ни в чем не нуждались.
— Итак, мы очнулись для загробной жизни, — задумчиво произнес Джазим, выкашивая желтые стебли. — Похоже на то, что жизнь после смерти довольно-таки крестьянская.
— Говори только за себя, — возразила Лейла. — Пока что я еще не мертва. — Она опустила косу, нагнулась и выдернула с корнем одно из растений.
Приготовленное блюдо оказалось сытным, но безвкусным. Лейла подавила желание изменить себе восприятие блюда; надо бы придумать достойные рецепты, которые внесут нелишнее разнообразие в исполнение грандиозных задач, ради которых они здесь оказались.
Весь день супруги провели на ногах, исследуя окрестности. Вода в дом поступала из пробегавшей поблизости речушки, а солнечный свет обеспечивал необходимой энергией. С гряды холмов в часе ходьбы от дома они заметили какое-то здание, но решили не торопить события и представиться соседям попозже. В воздухе пахло чем-то странным, вероятно, тамошние жители обладали отличными от них метаболическими типами, но запах не казался слишком навязчивым.
Их застало врасплох наступление темноты. Еще до захода солнца на востоке появилось скопление звезд, и Лейла сначала подумала, что эти белые крапинки на постепенно темнеющем синем фоне — некий экзотический атмосферный феномен, может быть, небольшие облачка, образовавшиеся в стратосфере при понижении температур. Когда же она поняла, в чем дело, то позвала Джазима присесть рядом с ней на берегу речки и полюбоваться, как восходят звезды скопления.
Они разом появились на небе, когда Наздик оказался между Солнцем и центром галактики. В сумерках половина ослепительной поверхности территории Отчуждения простиралась от восточного горизонта до зенита, а все ярче сверкающие звезды медленным маршем двигались на запад по темнеющему небосводу.
— Думаешь, ради этого зрелища стоило умереть? — пошутил Джазим по пути домой.
— Если ты напрочь лишен честолюбия, то можно прямо сейчас покончить с этим.
Джазим сжал руку жены:
— Даже если наши изыскания займут десять тысяч лет, я готов.
Ночь была тихой и теплой, они могли бы лечь спать на воздухе, но разворачивающееся на небе действо слишком отвлекало. Они устроились внизу, в физическом крыле. Лейла смотрела, как по стенам скользят чудные дебри теней от мебели. Она подумала о соседях: «Когда мы придем и постучимся к ним, они непременно спросят, что же нас так задержало».
III
На Наздике оказались сотни обсерваторий, выстроенных и затем заброшенных прибывшими сюда с теми же самыми целями поселенцами. Когда Лейла смотрела на древнее, устаревшее космическое барахло, добросовестно содержащееся в исправности роботами-охранниками для истории, она чувствовала себя так, словно взирала на курганы предков, растянувшиеся в поле за домом насколько хватало глаз.
С Наздика можно было послать запрос на необходимое оборудование, но многие из заброшенных обсерваторий функционировали отлично, их оставили в полной готовности к выполнению всевозможных работ по наблюдению за космосом.
Лейла с Джазимом сидели в гостиной и пробуждали от тысячелетнего бездействия одну установку за другой. Некоторые из них, как выяснилось, вовсе не бездействовали, а производили систематические наблюдения и собирали данные долгое время после того, как хозяева потеряли к ним всякий интерес.
Мощные гравитационные эффекты в звездных пределах скопления сделали планетарный порядок более разреженным, чем он был в галактическом диске, а орбиты — менее устойчивыми. Однако все планеты нашлись. Их с Наздика можно было увидеть несколько тысяч, и одна обсерватория следила за их атмосферными характеристиками на протяжении последних двенадцати тысячелетий. В мирах Отчуждения за это время не было выявлено никаких отклонений газового состава атмосферы от вероятных, чисто геохимических моделей, что подразумевало отсутствие живой природы и нефтяной промышленности. Но не доказывало тот факт, что миры необитаемы, лишь выдвигало предположение о том, что Отчуждение изо всех сил старается скрыть отпечатки химических следов или существует совершенно по-другому, нежели любая из цивилизаций Амальгамы.
Одиннадцать форм биохимии, найденных в разных местах диска галактики, со временем породили сотни разумных биотипов, на основе которых возникло множество цивилизаций. Некоторые культуры пожелали существовать в качестве программ, другие предпочли остаться в телесном обличье. Сама Лейла никогда по своей воле не выбрала бы тот или иной способ существования, для всех видов это казалось весьма странным, но несложно было представить себе поступающую так целую субкультуру. В некотором смысле причудливая цивилизация Амальгамы фактом своего существования была обязана тому, что внутри каждого вида царило преизрядное культурное разнообразие, так же как и между различными видами. В подобном многообразии перекрещивающиеся интересы были неизбежны и неминуемы.
Если Отчуждение являлось исключением и материальная культура скопления сжалась до нескольких процессоров, каждый из которых нуждается в крупице энергии рассеянных по триллиону кубических световых лет пыли и пылающих звезд, — в этом случае отыскать их будет невозможно.
Но этот наихудший вариант не мог соответствовать действительности хотя бы потому, что некий компонент материальной культуры Отчуждения отсылал назад каждую посланную в скопление исследовательскую ракету. Миллиарды автоматических станций, отправленных тысячами различных маршрутов, отслеживались, перехватывались и отсылались обратно; соответственно практически на каждой звезде по краю Отчуждения существовала некая форма жизни. Лейла и Джазим ознакомились с последними попытками проникновения в скопление, но за сорок тысяч лет ничего не изменилось. Твердых границ территории у Отчуждения не существовало, пограничный район проходил примерно в пятидесяти световых годах от скопления, и каждый оказавшийся там космический аппарат прекращал функционировать. Без всякого предупреждения замирали передатчики радиосигналов. Примерно через столетие аппараты появлялись вновь почти в том же самом месте, где прежде исчезли, и летели в обратном направлении: точно туда, откуда прилетели. Вернувшиеся назад ракеты тщательнейшим образом проверяли, причем выяснилось, что они полностью невредимы, разве что не сохранилось абсолютно никаких данных, относящихся ко времени их пребывания в Отчуждении.
— Вероятно, цивилизация Отчуждения давным-давно прекратила свое существование. Они создали прекрасную заградительную линию, которая сохранилась дольше их самих и ныне сторожит руины, — сказал Джазим.
— Никакая цивилизация, распространенная за пределами одной звездной системы, не исчезает бесследно, — решительно возразила Лейла. — Порой они изменяются до неузнаваемости, но такого, чтобы не оставить даже потомков, еще не бывало!
— Это исторический факт, а не закон Вселенной, — настаивал Джазим. — Если мы все доказательства будем строить на аналогии с Амальгамой, то не придем к верному решению. Нас бы тут не было, если бы Отчуждение не являлось исключением из правил.
