Елена Силкина - Хан Файр
Подобрать другую гармонию, подходящую к строению лицевых костей, трудно. Менять же их строение… Я не решусь скорректировать ваше лицо даже минимально, чтобы сделать черты чуть резче. Но оно одинаково красиво и для девушки, и для юноши.
— Для юноши даже больше подходит — подбородок квадратный, — вздохнул Хан, сдаваясь.
— Вот видите. Теперь — материал для клонирования. Идите сюда. Это просто и быстро, как анализ крови у вас на Земле. Программировать клоны буду завтра, поскольку я уже устала… Все. Теперь идемте, я покажу вам комнату.
Хэгши встала и направилась к двери.
— Что я как раз и имел в виду, — пробормотал Хан. — А если девушке, которая мне понравится, я буду по плечо?
Хэгши обернулась, чуть заметно улыбаясь.
— Это совершенно не имеет значения.
— Еще как имеет, — сердито возразил Хан. — Или она меня вообще не заметит, или будет смеяться, или над ней будут смеяться, что хуже всего.
— Не заметить невозможно. Если будет смеяться или придавать значение насмешкам, значит, не стоит внимания. Но здесь никто не будет смеяться.
Хан утомленно провел руками по лицу и ничего не ответил.
От ужина он отказался, но Хэгши убедила его выпить стакан какого-то «соуса» — вкусно, полезно и быстро.
2
Оставшись один в отведенной ему комнате, он — вместо того, чтобы повалиться на кровать, ведь почти падал от усталости — подошел к зеркалу и воззрился на свое отражение. Очень красив?!
Темные волосы откинуты назад и падают на спину, прикрывая лопатки.
Продолговатое бледное лицо, высокий лоб, густые черные брови, крупные глаза, светлые, но в сумрачной комнате кажутся темнее и ярче, а потому еще крупнее, тонкий нос с горбинкой, маленький рот, тяжеловатый подбородок. Очень красив? Сказать так о себе он мог с полным правом на Земле, но здесь, если кто и очень красив, то именно сами тайриане, все без исключения. Это первое, что бросается в глаза даже человеку, ничего не замечающему вокруг себя. Услышать такое от тайрианки!
Хан в недоумении пожал плечами, отошел от зеркала, разделся и улегся в постель.
Стемнело. Сон не шел. Хан смотрел в окно на Ириолис, столицу планеты. Ему были видны два-три ближайших здания, возвышающихся над вершинами могучих деревьев парка, и дуга верхнего яруса эстакады, огибающей дома. По ней и в воздухе проносились блестящие обтекаемые машины — гравимобили. В таком же он примчался сюда, к знаменитой Хэгши Керайдин, едва межзвездный корабль приземлился на Хинн-Тайре.
Другая планета, не Земля. Фантастика! А все такое же: солнце, небо, зелень.
Небо, правда, выше, чем на Земле. Или так кажется из-за колоссальных зданий Ириолиса?
И люди такие же. Нет, не такие. Во-первых, несравнимо красивее. Во-вторых, корректнее, тактичнее, доброжелательнее и… И — что? Уже ни одна извилина не ворочается, а все никак не заснуть. Пойти проветриться, что ли?
Хан поднялся и вышел (все двери раздвигались, едва он к ним приближался), оглянулся на здание (одноэтажное, выглядит небольшим, хотя внутри помещения очень просторные) и стал смотреть туда, где за лесом был космопорт.
Там, далеко, из-за сплошной темной массы деревьев вставали, упираясь в небо, столбы света, очерчивающие на высоких легких облаках огромный бледный круг, и корабли, сверкая разноцветными огнями, поднимались и уходили в этот круг, а другие спускались с неба, появляясь из облаков. Хан долго не мог оторваться от этого зрелища.
«Ладно, пора все-таки бай-бай, а то сейчас упаду там, где стою».
Он подошел к двери, но она не открылась. Вот тебе раз. Пароль, что ли, какой нужен? Выходит, теперь ночевать на улице? Влип в историю, нечего сказать, хохма для всей планеты. Только с ним и могло произойти такое.
Хан сел на скамейку, подтянул колени к подбородку и обнял их руками — так теплее. Он вышел в рубашке и плавках, а сейчас ночь — хоть и лето, но все равно холодно. Сидел, дрожал и кипел от досады на себя.
Неожиданно он краем глаза уловил движение, вздрогнул и резко повернул голову. В открывшемся дверном проеме стояла Хэгши.
— Захотел подышать свежим воздухом, а потом не смог открыть дверь, — объяснил Хан, не дожидаясь вопроса.
Он слез со скамейки и пошел к входу, двигаясь несколько скованно оттого, что замерз. Дрожь вдруг исчезла, словно ее выключили, стало тепло. Хан слегка удивился, но не понял, что произошло.
— Встаньте туда, — Хэгши тронула клавиши на пульте в стенной нише. — Запирающее устройство запомнит вас и будет открывать дверь в любое время, когда вы подойдете.
Хан стоял неподвижно, пока его ощупывали невидимые лучи.
— Все, — сказала Хэгши, и он вошел в корпус.
— Я чувствую, что не засну сам, — несмело выговорил Хан в коридоре. — Нельзя ли меня усыпить, так же, как делали в корабле? Заметили, что я легко поддаюсь.
Тайрианка насторожилась. Хан не смог бы объяснить, каким образом он это почувствовал: она не шевельнулась и не издала ни звука.
— Напрасно они это делали, — ровно сказала Хэгши. — Такое воздействие недопустимо, кроме самых необходимых случаев.
— Необходимый случай как раз и был, — виновато проговорил Хан. — К тому же я очень просил.
— Вы заснете и так, — мягко произнесла Хэгши. — Ведь беспокоиться больше не о чем, все хорошо. Вы здесь, скоро операция, а потом — нормальная, совершенно полноценная жизнь.
Она не утешала и тем более не внушала, просто перечислила факты.
— Да, — сказал Хан. Он не нашелся, что возразить.
— Илэ-оо.
— Илэ-оо.
Хэгши смотрела, как он вошел в свою комнату, и дверь за ним закрылась.
Похоже на то, что у него давняя привычка к пси-воздействию.
Хан бегом добрался до кровати и в раздражении нырнул под одеяло. Засну, как же! Что я, себя не знаю?
Он обиделся на Хэгши за ее отказ, а потом рассвирепел на себя за свое негодование. Она знает, что лучше всего, а ты дурак и скотина. Если смеешь на нее злиться.
Он заснул, как ни странно, быстро.
3
Открыв глаза около полудня следующего дня, он вспомнил все, что было вчера. Я — Хан Файр, и я — на другой планете, и скоро буду полностью сам собой.
Хан, улыбаясь, спрыгнул с кровати, быстро оделся, привел себя в порядок и выбежал из комнаты. Теперь — к Хэгши Керайдин в кабинет, спросить, что делать дальше.
— Прежде всего, поесть, — улыбнулась Хэгши. — Так же, как и мне.
Она показала, как набрать на пульте заказ, достать контейнер из люка и разобраться с его содержимым. Хан старательно изучал все это и очень много смеялся над своими оплошностями. На вопрос, почему выбрал только знакомые блюда, ответил:
— Все равно вкуса не разберу, так что пробовать новое — потом.
После завтрака Хэгши сказала:
— Клоны я уже запрограммировала, поэтому сейчас мы можем поехать на экскурсию по Ириолису.
Хан вдруг помрачнел.
— Экскурсию придется отложить. Во время поездки неизбежны встречи, знакомства. Пусть меня узнают в моем настоящем виде, я не хочу показываться кому-либо до операции.
— Фонарь мобиля можно не открывать и поляризовать.
— А-а.
4
Хан смотрел на гравимобиль, зависший в полуметре над плитами дорожки, сверкающий на солнце, приземистый и обтекаемый, стремительных очертаний, похожий на гоночный автомобиль, только без колес. А прозрачный полусферический колпак, прикрывающий салон с четырьмя сидениями и пультом управления — как у машин из фантастических фильмов.
Надо же, так торопился, что не разглядел толком, на чем и примчался сюда из космопорта.
Хан смотрел на гравимобиль, а Хэгши смотрела на Хана. Волосы, в помещении казавшиеся черными, на солнце стали темно-коричневыми, яркого, насыщенного цвета, точь-в-точь как замша его куртки, но живые, сияющие, теплые, притягивающие пальцы — коснуться, провести медленно и нежно, ощутить эти тепло и шелковистость.
Хэгши стремительно подошла к мобилю, рывком отодвинула сегмент фонаря, села за пульт, подождала, пока Хан заберется на сиденье рядом с ней, положила руку на панель с клавиатурой, и машина плавно пошла вверх, а потом зависла на небольшой высоте и стала поворачиваться вокруг своей оси — Хэгши давала Хану возможность осмотреть окрестности.
Он попросил открыть кабину, пока вокруг никого нет. Хэгши тронула клавиши, и прозрачная полусфера разделилась на сегменты, которые убрались в стенки мобиля. Хан осторожно перегнулся через борт, глядя вниз и по сторонам — склоненного лица не видно, ярко озаренные солнцем волосы развевает слабый ветер, и все окружающее поворачивается вокруг него, словно он стал центром мира.
Когда он выпрямился, Хэгши вернула полусферу обратно, направила мобиль к эстакаде и аккуратно встроила его в поток таких же машин, несущийся через город.
Хан прижался лбом к прозрачному пластику и смотрел молча и жадно, забыв про саму возможность задавать вопросы.
