Юрий Лисецкий - Гастарбайтер
Поход на продуктовую оптовку сделал в три захода. Большой грузовик резал глаз своими объемами. Пришлось нанимать в разных местах пикапчики, наталкивать их доверху и вывозить в деревню поочередно. Куда ж без стратегического запаса для любимого желудка: газированной и минеральной воды, консервы, полуфабрикаты, пакетики, пакетики и еще пакетики, которые здоровья не прибавят, но загнуться раньше времени не дадут. Сигареты не подымаю, ни по весу, ни по объему, ни по деньгам. Ломать собственную сущность и бросать курить хотелось менее всего, но те, кто нанял, обещали закодировать.
Уже после всех сборов вспомнился знакомый прапорщик вещевой службы. Совершенно спокойно отоварился у него за незначительную сумму рублей нужным мне до зарезу имуществом. Даром тратился на рынке, но уже не вернешь. У него на складе, как у всякого хорошего барыги, годами копилась списанная и никому не нужная форма старого образца, кирзовые сапоги неудобоваримого вида, рубахи с кальсонами под мою робу, трусы с майками траурных оттенков и брезентовые плащ-накидки времен Сталина. Самое главная достопримечательность склада – это костюмы ОЗК. Они неходовые в отличие от Л-1. Последние любят рыбаки, а в ОЗК кругом сплошная вентиляция, дырка на дырке, но есть плащ, перчатки и сапоги. Забрал все что смог себе позволить на остатки роскоши. Два тюка черных резиновых перчаток, потолще автомобильной камеры, мне подарили просто так по старой доброй памяти. Сервис у старого прапорщика остался на высоте: доставка товара транспортом части при двух солдатах-первогодках в виде грузчиков.
Перенес все, упаковал – убил большую половину дня: во фляги плотно утрамбовал мелочевку, не порожними же их тащить, ведра эргономично сложил одно в одно. Дефрагментация внутреннего пространства контейнера, до боли напоминающая тетрис, прошла на отлично. Благо опыт переездов не пропьешь. Провозился до поздней ночи, закрутил дверку проволокой. Старушки хоть и страдали любопытством, но чувство самосохранения в них перевесило, так для знакомства и не вышли.
Вспомнил про оплату и срочно начал искать золотые побрякушки, брать взаймы у знакомых. За пару дней как-то все начало срастаться, друзья дали под честное слово с пяток обручальных колец, пару штук перстней и цепей. Расщедрились даже на одну николаевскую пятирублевку. Вроде готов. Ну, ждем startup внеземного проекта.
Ночь. Пришел убедительный вещий сон. Дали последние инструкции, завтра состоится встреча и собственно отправка в командировку. Конец моим метаниям.
Сомнений не было – на солнце будем лететь ночью. С утра прибыли на исходное место. Доставили два мена среднего роста, скромной комплекции, не гераклы вообще. Лица среднеевропейские, не выразительные и не запоминающиеся глазу. Одеты неброско, похожие друг на друга как два ширпотребовских туфля. Перед отправкой открыли передо мной чемодан типа дипломата-переростка. Такие в импортном боевике показывали, но те из дюраля. А этот из простого на вид материала. Засыпали в приемную нишу всю мою золотую мелочевку. Потом только рутина, стандартный сканер: закрыл крышку, позвенело, высыпали полученные копии, включили заново. И так много раз, поскольку прибор считается переносным многостаночником. Не мелочились, накопировали в своем аппарате золотой дребедени килограмм под сорок, по-хорошему пятнадцать миллионов рублей. Для неизбалованного жизнью среднестатистического индивидуума – на все скромные нужды до конца жизни. Спрятал на балконе под старыми мешками – некому туда нос совать, никто уже не интересуется ни моей жизнью, ни моим гнездом. С легким сердцем отправился в командировку на тридцать лет в прошлое иной реальности. Обещают мои наниматели, что тут пройдет за это время пару-тройку деньков. Ну, поехали. Хотя громко сказано. Завели в кузов фургона, а после сигнала я вышел.
ПеремещениеВышел не торопясь, огляделся внимательно вокруг. Легким дышится хорошо, но воздух тягучий как кисель. Серое свинцовое небо без единой тучки, монолитно литое, и по центру его ослепительное светило, такое же монолитное, декоративное до тошноты. По местному времени сориентировали на середину дня. Краски окружающей действительности при всей своей насыщенности – в два тона: серый и черный. Не считая огромного яркого сине-зеленого ковра местной травы, расстилающегося от пляжа и обрывающегося на пределе моего зрения. Запахи чрезвычайно специфические: серый, плавно переливающийся в черный пляж пахнет мышиным пометом, а мутный океан напоминает протухший куриный желток и источает ароматы трехдневного супа. Трава же дает в нос пластмассой, которую только начинают плавить.
Мой ржавый контейнер выставили на пригорке, ровно на пограничной зоне между травой и пляжем, рядом с большим неопределенно серым холмом неправильной формы и размером с двухэтажный дом. Как мне пояснили, он же и является модулем. Это его я должен съесть за то, что тот будет меня учить? М-да, пора знакомиться с партнером по авантюре, ракушки пускай малость подождут.
Итак, передо мной имеется Планета с примерной земной тяжестью и явно неизведанной. Названия этой Планеты нет ни на языке нанимателей, поскольку оно им не нужно, ни на языке аборигенов. Последние, включая их мнение, никого не интересовали. В напутствие прозвучало, что аборигены на планете все же есть: знатно пострадавшие от катаклизма, заметно деградировавшие в борьбе за выживаемость, но еще по-своему разумные осьминоги с намеком на цивилизацию. В их прошлом очередной метеорит, пролетая судьбой по небу, не удержался и угодил-таки в местный океан. Ударило сильно, с радикальным изменением флоры и фауны, особенно поддалась форс-мажору водная среда. Материки стали меньше, но выше, а океан шире, но мельче. Кроме места падения озорного метеорита. Вот там глубоко не на шутку. Цивилизация осьминогов от этого катаклизма очень сильно пострадала и в реальности нанимателей уже практически вымерла.
Планета больше нашей Земли раза в два. Во столько же раз она легче и настолько же неповоротливее. Атмосфера по личным ощущениям схожа, кислорода вроде больше, содержание остальных компонентов воздуха безвредно, — в общем, дышится пока без проблем. Но чувствуется мне, что воздух гуще. Год как два наших. Времен года четыре по 6 месяцев. Климат ровный, ни буранов тебе, ни штормов, ни гроз с молниями. Лето сухое и жаркое как в Средней Азии, зато осень сырая как в Прибалтике, зима – сезон холодных унылых питерских дождей. Весна теплая, дожди льют только первых два месяца. За четыре последующих месяца постепенно наступает засуха. Кстати, дождь в этих краях – это единственная питьевая вода. Небо серое блеклое, на небе ни тучки, — не сезон. Местные пернатые, похожие на птеродаклей разных размеров, маячат вдалеке над океаном большими черными точками, что-то съедобное ловят в воде. В сторону пляжа пока не суются своими крыльями.
Местный океан остается единственным водоемом на всю Планету. Он пополняется водой за счет сезонной циркуляции. Речки на планете природой не предусмотрены. Состав океана странный даже для экзотического восприятия. Океан необъятный, массивный, желтовато-маслянистый из-за странной смеси изомеров различного вида жирных кислот на водной основе, в наших земных условиях и не произвести такой состав. Волны вялые, ленивые, мелкие и весьма не убедительные. Ну, суп в кастрюле, в натуре. Как просвещали в инструкции, летом в период сильной засухи в океане большая концентрация кислот по причине испарения, уровень воды падает метра на два. Зимой этот суп становится жиже, поскольку разводится дождевой водой и восстанавливается в прежних кубометрах. В океане плавают аналоги рыбы, рачков и личинки морских змей. Для меня все это разнообразие – смертельно ядовитое. Я для них тоже еще та отрава, но они об этом могут не знать. Змей много, хотя и растут медленно, но живут долго. Серо-желтые зубастые и очень прожорливые создания. Большие змеи наводят ужас на осьминогов, мелкие особи шуршат под песком на пляже и на мелководье. Большие твари метров 8-10 с полуметровой, утыканной зубами пастью, и чешуей, которую не берет местный песок, аналог корунда. Но такие по мелководью и по пляжу не носятся, они все больше к глубине тянутся.
Совершенно удивительным начало казаться существование животного мира в такой невообразимой кислотной среде. На ночь, на всякий случай, прячусь в стареньком контейнере или иду в гости в малознакомый модуль.
Пляж – не привычная галька или золотистый песочек, а километры серой мелкой унылости, утыканной черными ракушками размером с ладонь. Этот пейзаж полого поднимается градусов на 20 в сторону материка. Ракушки есть и помельче, главное, — их много. Это радует. В песке после прибоя шуршат мелкие зубастые змейки, живут и грызут в нем что попало. Вроде на эту живность имеется хищник – смесь бобра и большой крысы в бронебойной шкурке. Эта тварь кушает змеек и прочее, что считает для себя съедобным. Каждую ночь отмечаю всплески деловой активности. Первое время донимала бессонница, лишний адреналин от шуршащей, пищащей возни по скрипучему песку, пер из организма во все щели. Кто там ночью кого, выяснять, честно говоря, не хотелось.
