Михаил Кисличкин - Дипломат поневоле
— Да так… было одно дело, — Илья сконфуженно опустил глаза в пол. Парень понял, что, скорее всего, декан прав. Его версия выглядела убедительной, она вполне объясняла все нестыковки. Действительно, зачем запугивать руководство университета, принуждать его или покупать (как он вообразил сам себе), когда можно просто попросить об одолжении, представив удобную версию и опираясь на авторитет спецслужб? Да и документов у судьи в руках Илья толком не видел: он сидел в пластиковом отсеке для обвиняемых. Были ли они? Небольшой спектакль в зале суда, потом вербовщик — и все готово, без лишних затрат. Хотя нет — видимо, студент с силикатного факультета отказался и поехал в Новодимровск всерьез. Впрочем, кто знает?
— Если так, то понятно, Валентин Степанович, — сказал Илья, попытавшись обуздать гнев и мыслить логично. — Похоже, нас всех подставили.
— Похоже, — кивнул головой декан. — Хотя мне до сих пор непонятно кто и, главное, зачем. Впрочем, думаю, тебе это виднее, а я со своим любопытством перебьюсь, не мальчик уже. Скажу прямо: рад, что ты жив и здоров. Восстанавливаться пришел?
— Да. Вот документы.
— Оставляй здесь. Заходи через полчаса, заберешь. Верочка копии снимет и оформит все. Зачетку сохранил?
— Вот она.
— Ну что же, вся эта история в мае случилась, перед самой сессией. Учился ты неплохо. Думаю, все зачеты и экзамены за ту летнюю сессию мы тебе поставим автоматом, я сам поговорю с преподавателями. Во всем произошедшем есть и моя вина, я хоть таким образом постараюсь тебе помочь. А вот пропущенное в октябре догонять придется. В общежитие заселяться снова будешь?
— Нет. Я пока квартиру снял.
— Ну, дело твое. Ты вот что, Илья… прости меня. Я тоже был хорош, уши развесил — до сих пор совесть мучает. Короче, учись, студент. И больше в такое вляпываться я ни тебе, ни себе не советую.
С Аней Илья временно расстался еще в сентябре. Что поделать — началась учеба. Илья решил восстанавливаться в РХТУ, Аню ждал новый семестр в Архангельском государственном медицинском университете. Любовь — это, конечно, хорошо, но заканчивать учебу тоже нужно. Тем более что летом они погуляли неплохо, а учиться Илье оставалось каких-то полтора года. Ане — больше, но это не беда, в конечном итоге впереди еще целая жизнь… Да и к тому же можно часто ездить друг к другу в гости. Или уже нет?
В сентябре денежный вопрос встал перед Ильей не то чтобы критически, но довольно серьезно. На карточке были хорошие деньги, оставшиеся от сэкономленной во время службы немаленькой зарплаты контрактника, а также внушительные боевые, наградные и отпускные. Вот только месяц в Сочи, проведенный вместе с Аней (за границу Илью не пустили), когда парочка жила ни в чем себе не отказывая, оказался значительно дороже, чем Илья предполагал. Снятая в Москве на полгода вперед квартира тоже была не из дешевых, да и вообще, Илья за последние дни как-то разучился экономить. А зря. Расставшись с Аней и немного протрезвев от долгого летнего отдыха, Илья сделал ревизию своим финансам и убедился, что промотать в короткие сроки можно довольно много. Предположим, на квартиру в Москве денег у него все равно не хватило бы. Но если бы он был хоть чуть-чуть бережливей, то можно было бы подобрать жилье в Воронеже или Архангельске. А теперь, похоже, не хватит ни на что, кроме пресловутого «домика в деревне». Не лучшего домика и не во всякой деревне.
Кроме того, Илья поневоле задумался над своим будущим. До того как он попал в десант, все было понятно: учеба, потом работа, потом какая-никакая карьера. Ну, как у всех. А вот сейчас все было не так однозначно. Ну окончит он университет. Дальше-то что? Поиски работы, неизбежно маленькая поначалу зарплата, съемная квартира. Или, не дай бог, ипотека, при которой им с Аней придется экономить каждую копейку, и это — единственная перспектива на годы вперед. А куда деваться, кому он нужен? Раньше было понятно: деваться некуда, все так живут. Но то было раньше. Сейчас существовала альтернатива — продлить армейский контракт. На сей раз уже добровольно. Прийти по окончании отпуска и подписать контракт, попросив предоставить отсрочку на год для завершения учебы. Илья думал, что это вполне реально. Когда после всех проверок и вручения денег и орденов остатки их взвода отпустили наконец в длительный отпуск, получивший звание подполковника Липатов сказал прямо: с каждым из вас вопрос будем решать индивидуально. Люди, получившие столь уникальный боевой опыт, России нужны. Но — уже добровольцами. Кто решит служить, останется доволен и деньгами, и условиями.
Тогда, в мае, Илья, яростно махая руками, чуть ли не кричал улыбающемуся в усы Липатову, что он ни за что не продлит контракт. Дескать, с него хватит, навоевался, он эту армию в гробу видал. Но то было в мае.
Сейчас, в октябре, мысли уже были другими. Илья вспоминал Элию. Огромные, отливающие синевой заснеженные пространства чужой планеты, пронзительно яркие звезды над головой, тяжесть лазерной винтовки на плече. Другой мир, другая жизнь. Ему ли, видевшему из космического корабля отдаляющуюся Землю, падавшему в затяжном прыжке из орбитального челнока на поверхность чужого мира, воевавшему и убивавшему, работать теперь всю жизнь менеджером по продажам или технологом на заводе? Хочет ли он этого? Раньше казалось, да — хочет, он не искатель приключений. Теперь же все было не так однозначно.
А еще Илье почему-то снилась Элитьен. Нет, ничего эротического. Просто снилась, бывает же такое? И подчас, проснувшись в середине ночи, Илья доставал золотой кружок с синим камнем и альваланской вязью букв вокруг и долго смотрел на него, любуясь.
В свой первый учебный день, четвертого октября, Илья пошел в университет, естественно, в гражданском. Совершенно незачем лишний раз обращать на себя внимание. В новой группе его никто не знает, бывшие друзья и однокурсники уже получили свои дипломы. Парень надел недорогой китайский джинсовый костюмчик, взял практичный индийский коммуникатор-планшет — все как у всех. Валентин Степанович сдержал свое слово — восстановиться удалось быстро и без всяких проблем. Новая группа не произвела на Илью особого впечатления — похоже, не особо дружная, девочек как всегда в два раза больше, чем парней, только вот симпатичных мало. Москвичи кучкуются отдельно, «понаехавшие» из общежития отдельно — обычная ситуация. А в целом нормальные ребята, лица у всех простые, русские, держится народ свободно. Все нормально, в общем. Посмотрел расписание: три дня в неделю учеба, два дня — научно-исследовательская работа. Илью прикомандировали к ГосНИИОХТу, что на Авиамоторной, подсказали контакты научного руководителя, который должен был дать ему тему работы. Надо будет созвониться и ехать, но лучше завтра, с утра… Так во всяком случае вечером думал Илья. Но никуда не поехал. Потому что следующим утром он остался сидеть дома перед широким дисплеем медиасети — утром было историческое выступление президента, о котором потом еще долго ходили разговоры.
Все началось в седьмом часу утра, когда в Токио в полдень с речью выступил премьер-министр. Через час близкое по духу выступление сделал в Пекине Генеральный секретарь ЦК КПК. В Интернете сразу же появились видеозаписи этих речей и несколько сумбурных переводов. То, о чем говорил японский премьер, а затем глава китайской компартии, было невероятно — речь шла о том, что человечество вступило в контакт с инопланетной расой — альваланами. Тогда же появился анонс выступления Президента Российской Федерации, которое было назначено на двенадцать часов.
Илья смотрел выступление президента дома, на широком экране. Невысокий, хотя и склонный к полноте, но производящий впечатление этакого энергичного живчика президент говорил как всегда эмоционально и убедительно, поблескивая стеклами очков. Имеющий два высших образования — техническое и гуманитарное, он обладал талантом говорить хорошо, доходчиво и простым языком, так что невольно хотелось соглашаться с каждым его словом. В свое время именно его харизма каким-то чудом сделала невозможное — привела малоизвестную партию патриотического толка к власти. Тогда, четыре года назад, от него, на вид такого оппозиционного и патриотичного, ожидали многого — реформирования или даже роспуска созданного предшественником Комитета полезности, преобразования вертикали власти, ограничения влияния крупных корпораций и отмены недавно принятого Трудового кодекса, прозванного в народе «крепостным». Он, насколько мог судить Илья, не сделал ничего из этого, наоборот — усилил Комитет полезности и добавил чиновникам полномочий. Ухитряясь, правда, при этом много и энергично сажать не справившихся с работой в полном соответствии с утверждением: «кому много дается — с того много и спросится». Каждый чиновник знал: провалил работу — получил уголовное дело, никакая личная лояльность и преданность не спасет. Отношение к президенту было сложное, всех оттенков — от любви до незамутненной ненависти.
