Вела Сезон 1 - Ли Юн Ха

На Гипатии земледелия не было, особенно сейчас, когда климат стал холоднее, ледянее. Народ жил охотой, рыбалкой и скотоводством. И молочным производством.

Существовала и флора — в основном дикие, стелющиеся по земле мхи и карликовые кустарники тундры. Достаточно, чтобы собирать ароматные травы и ягоды, придававшие гипатской кухне характерный вкус, но не так много, как наземной и морской фауны.

Асала надеялась, что в Альмагесте тех, кто может себе это позволить, еще поджидает бульон с кровью, костным мозгом, сердцем с пряными травами. А она могла себе это позволить. Теперь — могла. Тридцать четыре года назад ее семья выживала на жидких супах из выброшенных рыбьих костей, найденных на землях побогаче. Она прошла долгий путь. По второй дороге.

Дороги между шаттл-портом и крупнейшим городом Гипатии не существовало. Они топали по холмам, покрытым низкорастущими инистыми травами и валунами.

Уже скоро показались очертания Альмагеста — стеклянные купола, построенные так, чтобы не упускать ни единой частички света. Других путников они не встретили. Эта земля не принадлежала кланам. Слишком бесплодная.

Асала оглянулась на Нико. Они мучились. Они прошли подготовку, но у них было слишком мало опыта в поле. Она шлепнула их рукой по спине.

— Держись.

— Я держусь, — ответили они.

— Точно? — спросила Асала и набрала скорость чуть ли не вдвое больше. Ледяной ветер заполнил легкие через ноздри, только больше подстегивая.

— Теперь я понимаю, почему ты обычно работаешь одна, — сказали Нико. — Чего хорошего, когда задерживаем мы, простые смертные.

Асала в шутку перешла на трусцу.

— Да ты прикалываешься, — сказали Нико, но тоже ускорились до бега и скоро нагнали.

— Кто первый до того куста, — сказала Асала, подзуживая и переходя на спринт.

Она сама не знала, почему вдруг снова почувствовала себя девчонкой, почему резвилась, как гребаное дитя в холмах, но все же свободно улыбалась, несмотря на тяжесть за спиной и ноющие боевые раны.

Было приятно работать в паре с кем-то компетентным, с кем-то, кто ей достаточно нравился. Конечно, у нее были приятели, но она уже очень давно не проводила так много времени с другим человеком.

— Если будем бежать всю оставшуюся дорогу, доберемся вдвое, а то и втрое быстрее. То есть ты втрое быстрее окажешься в тепле и набьешь рот зажаренным в травах костным мозгом и мясными пирогами.

— Ты нашла мою слабость, — сказали Нико, пыхтя, но не отставая.

Уже скоро они вошли в ритм, поспевая за длинными шагами Асалы.

Едкая вонь дыма ее не замедляла. А придавала сил. На секунду показалось, будто она вовсе не улетала с Гипатии. Будто никогда не вырезала из себя эти воспоминания. Боги, как же здесь красиво. Не в сентиментальном смысле. О таком стихи не пишут. Но Асала обожала суровость ландшафта, мрачные голые холмы.

Никакого солнца. Никакой фальши. Ничего подобного Хайяму, и, боги, теперь Асала вспомнила, как любила эти края, вспомнила ребенка, которым была до того, как домашняя мать отправила ее прочь, бросила.

— Ты в порядке?

А они внимательны, этого не отнять. Даже в чертовой маске и с одышкой заметили, как что-то в ней изменилось. Асале надо поработать над тем, чтобы не выдавать лишнего.

Она продолжила бежать, быстрее и быстрее, оставив Нико глотать пыль.

***

В Альмагесте Нико хотелось передохнуть. Они уже забронировали номер на вымышленные имена. Но Асале не понравилось, как она расслабилась по дороге из шаттл-порта. Когда чувствуешь себя свободно, беззаботно, напрашиваешься на гибель. Гипатия опасна. Люди, с которыми она будет иметь дело, опасны. Сейчас не время для непрошеной ностальгии.

— Мы и так потеряли много времени. Сперва в шаттл-порте, пока дожидались одежду. Потом на пути сюда. Ты же хочешь впечатлить папочку? Тогда давай пошевеливаться. Пора работать над зацепками.

Асала пожалела о подколке про отца, но уже было поздно, и, может, это подстегнет напарника к действию. Бездельная часть миссии закончилась, их ждала работа.

— Можно хотя бы сумки сбросить?

— Что, устали? — пошутила она, стараясь вернуть в ситуацию нотку легкомысленности.

— Ты обещала накормить, — сказали они.

— Возьмем шашлык по дороге на Верфь. Если «Вела» и села для ремонта, то только там. Но Верфь огромная. Может, квадратная миля, может, больше. Осматриваться предстоит долго.

Нико вздохнули.

— Мясо на палочке — это не еда.

— Даже мясо, целый день маринованное в кислом молоке и поджаренное на палочке до копченого идеала?

Нико со стоном снова защелкнули ремень рюкзака на поясе.

— Ты платишь.

— Плачу, — сказала Асала. — А, и сделай одолжение?

— Какое?

— Можешь пока снять маску? Ты в любом случае выделяешься, но маска — это даже для инопланетника слишком. С ней мы много ответов не дождемся.

Путь до Верфи был близкий, но Асала все равно не мешкала. Об Альмагесте у нее не осталось теплых воспоминаний, а с той поры здесь стало хуже. Еще без трупов на улицах, но, по экспертному мнению Асалы, это не за горами. Пока что улицы были усеяны пропащими душами. Изгнанными. Бесклановыми. Людьми, подсевшими на вспышку или свечение.

По крайней мере половина лавок стояли заброшенными. Витрины выбиты, двери раскрыты настежь.

Нико привлекали внимание. Больше, чем устраивало Асалу. Без правильных знаков, правильных татуировок, без правильной походки — они во всем походили на типичную «внутренность».

— Говорить буду я, — сказала Асала.

— Я знаю язык Верхнего Полумесяца, — сказали Нико. Ну разумеется. В армии требуют говорить как минимум на главных диалектах системы.

— Ладно, — ответила Асала.

— И я справлюсь. Я не шутили, когда сказали, что у меня здесь есть контакты.

Асала кивнула. Она не сомневалась, что на данный момент у них больше связей с жителями Гипатии, чем у нее.

— Есть. Но пусть каждый делает то, что умеет лучше.

— И что ты можешь лучше меня? Быть гипаткой? Насколько я помню, ты не очень-то хотела сюда возвращаться.

Всегда будут такие люди, как Нико, которые не дадут ей забыть, что здесь место ее рождения. От нее и не требовалось, чтобы ее тянуло вернуться. От нее и не требовалось считать планету своим домом, чтобы быть по ней специалисткой.

Выражение Нико выдало, что они уже сообразили, насколько их констатация факта смахивает на оскорбление.

— Ты мне начинаешь нравиться, поэтому сделаю вид, что ты ничего не говорили. — Асала сказала это непринужденно, чтобы развеять внезапное напряжение.

Нико несколько раз выпустили пар изо рта.

— Прости. Не стоило мне.

— Забудь. Теперь пошли. Кое с кем можно поговорить уже тут. — Она показала вперед, на женщину, которая играла сама с собой в карты в грязной будке у входа на Верфь.

— Да? — раздался скрипучий голос из динамика. От карт женщина так и не оторвалась.

— Мы бы хотели с вами поговорить. У нас есть пара вопросов о корабле, который здесь проходил, — сказала Асала — бегло, но все-таки как-то не так. Слегка неестественно. Слегка бездушно.

Механик подняла глаза, смерила Асалу и Нико взглядом.

— Здесь проходит много кораблей. Это же корабельная верфь. — Она снова вернулась к картам.

— Можете открыть дверь? — спросила Асала, сразу же осознав свою ошибку. Она использовала слово для двери дома. А для чего-то промежуточного или временного, как эта будка, существовало другое слово. Ошибка первогодки на курсе по Верхнему Полумесяцу, а ведь эта планета — ее дом. Или была домом.

Механик снова подняла взгляд, в этот раз тяжело уставившись на Асалу.

— Фальшивые? — спросила она, показывая на татуировки на лице Асалы.

— Впустите нас, — потребовала Асала, и, казалось, ее акцент становится сильнее с каждой секундой.

Асалу бесило, как глупо она выглядит перед этой незнакомкой. Насколько кажется негипаткой. Это не охранная будка; женщина пустила бы любого, кто похож на клиента Верфи. Судя по всему, теперь Асала сходила за местного ненамного лучше Нико.