Хол Клемент - Экспедиция «Тяготение»
Лэкленда тревожила одна мысль. Он задал себе вопрос: почему все-таки гиганты строят свои города таким странным образом? Ведь не могли же они ждать прибытия танка и корабля! Да и для отражения атаки со стороны себе подобных такой способ постройки тоже был непрактичным: из-за общности обычаев вряд ли можно было застигнуть противника врасплох.
Оставалось единственное возможное объяснение. Это была всего-навсего гипотеза, но она хорошо объясняла, почему город устроен именно так, почему вне городов не видно ни одного туземца, почему в их окрестностях нет ничего похожего на возделываемые поля. Правда, эта гипотеза требовала для своего обоснования множества всевозможных “если”, и потому Лэкленд не упомянул о ней Барленнану. Прежде всего она не объясняла, почему экспедиция до сих пор не встречает никаких помех — если бы гипотеза была правильной, Лэкленду к этому времени пришлось бы расстрелять гораздо больше снарядов из своей скорострелки. Итак, он ничего не сказал капитану, а сам решил глядеть по сторонам внимательнее; и он не очень удивился, когда однажды на рассвете примерно в двухстах милях от города, где так досталось Харсу, он увидел, как впереди вдруг поднялся на дыбы небольшой холм на многочисленных коротких слоновьих ногах, вытянул вверх голову на двадцатифутовой шее, вытаращил множество глаз, а затем неуклюже двинулся навстречу танку.
Против обыкновения Барленнан находился в это время не на крыше танка, а на корабле, но он немедленно откликнулся на вызов Лэкленда. Землянин остановил машину; судя по скорости, с которой передвигалось чудовище, у них еще оставалось несколько минут, чтобы договориться о дальнейших действиях.
— Готов держать пари, Барл, что ничего подобного ты никогда не видел. Даже обладая самой прочной животной тканью, какую только может создать природа на твоей планете, такое чудовище вдали от экватора было бы раздавлено собственной тяжестью.
— Ты прав: я никогда не видел таких животных. И даже никогда не слышал о них, так что не знаю, насколько они опасны и опасны ли вообще. И у меня нет никакого желания узнать. Правда, оно из мяса и, может быть…
— Ты хочешь сказать, что не знаешь, хищник это или травоядное, — произнес Лэкленд. — Я склонен полагать, что это хищник. Никакое травоядное не попрется вот так, сходу, прямо на предмет, который крупнее его самого… разве что это животное настолько глупо, что приняло танк за самку своего вида, а я в этом очень сомневаюсь. Кроме того, я как раз думал, что существование в здешних местах крупных хищников легче всего объясняет, почему гиганты никогда не выходят за пределы своих городов и почему они превратили свои города в такие великолепные западни. Когда такой зверь забирается к ним на холм, наверное, они, показавшись ему, заманивают его вниз, как это случилось с нами, а затем спускают на него каменные глыбы, как на наш танк. Прекрасный способ получить мясо с доставкой на дом.
— Все это, может быть, и так, — нетерпеливо произнес Барленнан, — но сейчас речь о другом. Что мы будем делать с этим зверем? Твое оружие, которое разбивает вдребезги камни, вероятно, может убить и его, но ведь оно разнесет тушу на такие клочья, что и не соберешь. А с другой стороны, если мы выйдем на него с сетями, нам придется приблизиться к нему настолько, что ты уже не сможешь пустить в ход свое оружие, если мы попадем в беду.
— Ты что, считаешь возможным выйти с сетями на чудище таких размеров?
— Разумеется. Сети выдержат, только бы изловчиться и накинуть их. Беда в том, что у него слишком толстые ноги, они не пройдут в ячейки, и наш обычный прием, когда мы раскидываем сети на пути у дичи, здесь не сработает. Видимо, придется закидывать их вокруг туловища и вокруг ног и затягивать…
— У тебя есть хоть какой-нибудь план?
— Нет… и времени на это не осталось, чудище уже приближается.
— Спрыгни на грунт и отцепи волокушу. Сейчас я выдвинусь вперед и на время отвлеку зверя. Если ты решишься напасть с сетями, а потом дела пойдут плохо, отбегайте подальше, чтобы я мог стрелять.
Барленнан не задавал вопросов и не колебался. Он соскользнул с кормы и одним ловким движением распустил узел, удерживающий буксирный канат у днища танка. Затем он криком дал Лэкленду знать, что дело сделано, вновь прыгнул на борт “Бри” и принялся объяснять команде сложившуюся ситуацию. К тому времени, как он кончил, Лэкленд вывел танк вперед и в сторону и моряки уже сами увидели гигантское животное. Некоторое время они смотрели на него с большим интересом, не без удивления и совершенно без всякого страха, а между тем танк начал играть со своим живым партнером.
Едва машина двинулась вперед, животное остановилось. Оно пригнуло голову к самому грунту и качнуло длинной шеей сначала в одну, затем в другую сторону, между тем как многочисленные глаза обозревали противника со всех возможных углов зрения. Зверь не обращал внимания на “Бри” и не заметил передвижения крошечных моряков, а, может быть, счел танк более опасным существом. Когда Лэкленд повернул ему во фланг, чудовище тоже повернуло на месте свое тело так, чтобы встретиться с противником лицом к лицу. Некоторое время Лэкленд раздумывал, не развернуть ли его на сто восемьдесят градусов задом к кораблю; затем он сообразил, что если придется стрелять, тогда “Бри” окажется на линии огня. Поэтому он остановился, когда волокуша оказалась справа от чудовища. Впрочем, подумал он, с таким, расположением глаз этот зверь все равно увидел бы моряков позади себя с тем же успехом, как и впереди.
Он вновь двинулся к животному. Когда танк перестал двигаться в обход, оно прижалось брюхом к грунту, а теперь снова поднялось на свои многочисленные ноги и втянуло голову в плечи, что было, видимо, защитной реакцией. Лэкленд затормозил, схватил фотоаппарат и сделал несколько снимков, но зверь, казалось, не собирался нападать, и Лэкленд с минуту-другую просто сидел и разглядывал его.
Тело животного было несколько крупнее, чем у земного слона; на Земле оно весило бы тонн восемь или десять. Этот вес равномерно распределялся между десятью парами ног, очень коротких и невероятно толстых. Лэкленд пришел к выводу, что вряд ли оно способно двигаться быстрее, чем двигалось до сих пор.
Прождав минуту или две, животное забеспокоилось; шея его слегка вытянулась, и голова принялась раскачиваться с боку на бок, словно бы высматривая других противников. Боясь, что беспомощный корабль и команда могут привлечь его внимание, Лэкленд рывком продвинул танк еще на несколько футов; противник моментально вновь принял защитную позу. Так повторялось несколько раз, но интервалы с каждым разом становились все короче. Лэкленд делал эти ложные выпады до тех пор, пока солнце не скрылось за холмами на западе; когда наступила темнота, он не зная, расположено ли чудовище продолжать бой ночью, включил на танке все прожектора и фары. Даже если эта тварь в такой новой и неожиданной для нее ситуации решится пойти навстречу танку, она ничего не будет видеть ни перед собой, ни во тьме вокруг.
Было совершенно очевидно, что чудовищу огни не понравились. Когда луч главного прожектора ударил его по глазам, оно несколько раз мигнуло, и Лэкленд отчетливо видел, как сужаются громадные зрачки; затем с пронзительным шипением, которое было подхвачено и передано в кабину приемником на крыше, оно проковыляло на несколько футов вперед и нанесло удар.
Лэкленд и не подозревал, что чудовище так близко, — вернее, он не подозревал, что оно может вытянуть шею так далеко. Неимоверно длинная шея рванулась вперед, выбросив слегка свернутую набок массивную голову. Один из колоссальных клыков с лязгом ударил по обшивке машины, и главный прожектор погас. Животное издало еще более пронзительное шипение; Лэкленд понял, что ток, питавший прожектор, замкнулся на металл через голову чудовища. Но раздумывать было некогда. Он торопливо выключил огни и подал машину назад. Страшно было представить себе, что будет, если клыки с такой же силой ударят по иллюминаторам кабины. Теперь поле боя освещали только фары, встроенные в броню внизу, спереди. Ободренное отступлением Лэкленда животное снова качнулось вперед и снова ударило, целясь в одну из фар. Боясь остаться в кромешной тьме, землянин не решался выключить фары и отчаянно воззвал по радио:
— Где же ты там со своими сетями, Барл? Если ты не вступишь немедленно, я открываю огонь, и наплевать мне на твое мясо. Только держись подальше; эта тварь совсем рядом со мной, я не могу применять на таком расстоянии фугасные снаряды и буду стрелять термитными…
— Сети не готовы, — отозвался Барленнан. — Отведи его еще немного назад, чтобы оно было с подветренной стороны корабля, тогда мы управимся с ним другим способом!
— Будет сделано…
Лэкленд не знал, что это за другой способ, и немного сомневался в его действенности; но просьба капитана продолжать отступление вполне его устраивала. Ему ни на секунду не пришло в голову, что оружие Барленнана может повредить танк; откровенно говоря, это не пришло в голову и самому Барленнану. Серией поспешных коротких отходов Лэкленду удалось увернуться от страшных клыков; ума у чудовища явно не хватало на то, чтобы примениться к этой тактике. Между тем двух-трех минут этой игры в пятнашки Барленнану вполне хватило.
