Йон Колфер - А вот еще...

— Просто компьютер. Никаких лиц. Ни на кого не похож.

Изящная золотая межзвездная ладья-драккар Гавбеггера бесшумно неслась к Альфе Центавра. На корме вращались работающие на темной материи двигатели, над ней реял солнечный парус, а под ней болталось как новорожденный флабуз в родительской сумке пришвартованное «Золотое сердце».

Необходимое пояснение. Вопреки практически всеобщему правилу новорожденное потомство у флабузов вскармливают именно самцы. В сумке взрослого флабуза может поместиться до полусотни молодняка, однако обыкновенно число их ограничивается двумя, поскольку самцы редко выходят из дома без небольшого аварийного запаса: скажем, пары банок пива и свежего номера «Еженедельного пушка».

Форд Префект пошатался по мостику, который произвел на него сильное впечатление.

— Классная штука у вас, Гавбеггер. Темная материя. Вселенная на семьдесят процентов состоит из нее, а мы ее и увидеть не в состоянии. Как это вам удалось соорудить из нее корабль?

Гавбеггер пожал плечами.

— «Тангриснир»? Я просто купил его у одного типа.

— Вот просто так и купили?

— Он божился, что угнал его у самого Тора. Того самого, Громовержца. Это его драккар, отсюда и ретро-стилистика.

— Я знаю, кто такой Тор. Встречался с ним как-то на вечеринке.

— Тангрисниром, кажется, звали одного из его козлов. Я хотел поначалу заменить носовую фигуру с рогами, но слышал, что Тор немного подслеповат, и испугался, вдруг он не узнает корабля с новой фигурой на носу. Я надеялся, что он примет меня за угонщика и вышибет мне мозги своим молотом.

— Мечтать не вредно, — согласился Форд.

— Я тоже так думаю. Но пока ни разу его не встречал. — Гавбеггер едва не выпрыгнул из капитанского кресла. — Послушай, можешь не прикасаться к этому?

Рэндом теребила пальцем светящуюся на пульте кнопку.

— Извините, — буркнула она, хотя по виду ее раскаяния не ощущалось.

— Просто я довольно давно путешествую сам по себе, и порядки у меня на борту такие, какие мне нравятся. Стоит нажать не на ту кнопку, и нас всех может вывернуть наизнанку, ушами внутрь. Что мне доставит небольшие неприятности, но для вас, землян, может обернуться куда серьезнее.

— А что это за кнопка такая, за которую вы так переживаете?

— Это моя кофеварка.

— Чего?

— У меня ушло не одно десятилетие на то, чтобы пена выходила в точности как надо.

— Ох, заарктурь вашу медь!

— Тебе бы все заарктурить. Могла бы хоть немного благодарности выказать. Я, как-никак, вам жизни спас.

— Я вас об этом не просила, — буркнула Рэндом, сверкая глазами из-под челки.

Гавбеггер начал уже жалеть о том, что сам пригласил этих людей к себе на борт, однако на их собственном корабле гиперпространственный прыжок обрек бы их на верную смерть. На «Золотом сердце» не было ни защитных полей, ни амортизаторов, ни гироскопа. Их взболтало бы, как в шейкере, и выплеснуло остатки.

— Рад сообщить вам, юная леди, что мне недолго осталось служить объектом вашей неприязни.

— Но мне нравится испытывать к вам неприязнь, — безмятежно отозвалась Рэндом.

Необходимое пояснение. С учетом внезапной, абсолютно иррациональной неприязни Рэндом Дент к Бесконечно Продленному Гавбеггеру можно считать неизбежным то, что он рано или поздно заделается ее отчимом. Известный актер Энгюс Де Бёф, исполнявший роль психиатра в семи сериях популярнейшего сериала «Псих-о-рама», сформулировал постулат, согласно которому влечение, испытываемое матерями-одиночками к особям мужского пола, прямо пропорционально отвращению, испытываемому к означенным особям их детьми-подростками. Конечно, м-ра Де Бёфа нельзя считать психологом-профессионалом, зато у него четыре мозга и шелковистые волосы, поэтому его суждение считается заслуживающим доверия, особенно в той части Галактики, обитатели которой и после обеда разгуливают в шлепанцах.

Список литературы:

Счастливый тинейджер (сказка). Джимми Эбри К.

Доверьтесь мне: я сыграл врача. А. Де Бёф.

Гавбеггер выдернул из ниши в стене маску и натянул ее себе на нос.

— Я уже забыл, на что похожи люди, — сообщил он, сделав глубокий вдох. — Ценный опыт. Буду черпать из него силу для новых свершений.

— Может, будете нюхать свой волшебный газ после того, как нас высадите?

Гавбеггер сдернул маску и вернул ее на место.

— Это не волшебный газ, странно одетый детеныш. У меня имеется некоторый запас атмосферы моего родного мира. Там избыток двуокиси углерода и разных токсичных веществ, но на меня это действует умиротворяюще. — Он широко улыбнулся, демонстрируя свою умиротворенность. — А теперь будь так добра, не трогай ничего у меня на мостике, а то я испарю тебя прямо на месте, несносный подросток. Вот в мои детские годы подростки вообще не имели права говорить со старшими, если не хотели посидеть в ведре мандаринов-поганок.

— И когда это было? Сразу после Большого Взрыва?

— Ни слова. Ни слова больше — у меня завалялось тут несколько мандаринов-поганок.

— Эта ваша атмосфера, значит, не действует?

— Нет, — признался Гавбеггер. — Если честно, от нее ничего, кроме головной боли. Но может, это от тебя голова болит.

— Я вас ненавижу! — взвизгнула Рэндом и устремилась в свою каюту — предположительно, чтобы пополнить запас черной одежды.

— Да вы не переживайте, — бросила Триллиан, вставая, чтобы идти за дочерью. — Она вообще всех ненавидит.

Еще одно необходимое пояснение (не очень отличающееся от предыдущего, но не лишенное познавательности). Мандарины-поганки представляют собой разновидность ядовитых медуз, стрекательные клетки которых содержат психотропный яд. Эффект от мандаринового ожога проявляется постепенно, первым делом ужаленный ощущает резкий укол. Затем на этом месте вырастает противный красный волдырь, который может загноиться, если его не смазывать бальзамом из экскрементов мандарина-поганки. Ну и наконец, вслед за этим на ужаленного накатывает волна сомнений в себе — это начинают действовать содержащиеся в яде психотропные вещества. В общем и целом, реакцию ужаленного можно описать примерно так:

— Уйёёёё, ну и боль, Зарк меня подери!

Потом:

— О нет! Только посмотрите на этот жуткий красный волдырь! Плакало мое участие в конкурсе красоты… как я покажусь в купальнике?

И наконец:

— Что? Я латентный женоненавистник с эдиповым комплексом?

В случае, если ужаленный страдает аллергией на мандариновый яд, одного ожога хватает для того, чтобы самокопание достигло угрожающих размеров, приводящих либо к мгновенной коме, либо к успешной карьере исповедующегося на ток-шоу.

Гавбеггеру удалось заманить мужскую часть пассажиров на совещание, посулив им «Пипец дракончику» — алкогольный напиток, по сравнению с которым «Пангалактический грызлодер» кажется жидкой водичкой. На Зафода, правда, последнее сравнение не произвело особого впечатления, поскольку ему приходилось пробавляться жидкой водичкой во время чертовски занудной и утомительной инаугурационной поездки на планете Инноквадамис, в море Спокойствия-И-Без-Фокусов-Пожалуйста, и с тех пор его трудно напугать подобной ерундой.

Они расселись вокруг обсидианового стола, который рос в размерах каждый раз, когда количество сидевших за ним увеличивалось на одного.

— И где этот ваш обещанный «Пипец дракончику»? — поинтересовался Форд, наматывая на палец прядь лазурных волос. — Правда круче «Пангалактического грызлодера»? Поверю только, если очнусь через неделю на другом конце Галактики без почек, зато с тремя женами и татуировкой на причинном месте.

Гавбеггер уверенно ухмыльнулся.

— О, мне кажется, вам это понравится, мистер Перфект. Это совершенно особенная штука.

— Не синтезированная, надеюсь? Натуральный продукт?

— Ну разумеется.

Из люка выплыл антигравитационный поднос, аккуратно поставивший на стол перед каждым из присутствовавших по хрустальной стопке.

Зафод понюхал содержимое.

— На запах — вода водой, приятель.

— Это и есть вода, — подтвердил Гавбеггер. — Чистейшая вода из горных мега-ключей с Маграмели.

— Тоже мне питье.

— Не торопитесь с оценками, Толстожопый.

— А вот без этого можно и обойтись. Я же пообещал уже, что вас убьют.

Гавбеггер ткнул пальцем в стол — тот дернулся, и из него появилась миска с маленькими крапчатыми яйцами.

— Это яйца морского дракона, — пояснил Гавбеггер. — Их недавно открыли в экваториальных тропиках Кракафуна.

— Мне это записать? — ехидно поинтересовался Форд.

Гавбеггер оставил его слова без внимания.