Андрей Бондаренко - Королева бабочек
– Зарядку – это как?
– Завтра утром покажу. Сейчас, извини, не могу.
– Почему – не можешь?
– Потому, что очень хочется кушать. Кишки – от страшного голода – завязались в крепкий узел….
– Ладно, подожду, – покладисто согласился Ждан и, вынув из нагрудного кармана кошули тёмно-коричневую полоску ткани, украшенную цветным бисером, предложил: – Вот, возьми, брат.
– Что это?
– Ремешок для стягивания волос, украшенный нашим «родовым» узором. Пусть все видят – как оно есть.
– Спасибо! Слушай, а где здесь у вас…м-м-м, отхожее место?
– А, как раз, за банькой…
Прежним, слегка запутанным путём они вернулись в гостиную-столовую.
«В светёлку, выражаясь по-местному», – поправил дотошный внутренний голос. – «Пора, братец, научиться и мыслить – здешними категориями…».
Обеденный стол был плотно заставлен деревянными мисками-тарелками и керамическими кувшинами-кружками.
– Почему всего три табурета? – удивился Игорь. – А женщины не хотят составить нам компанию?
– Наверное, хотят, – равнодушно передёрнул плечами Борх. – Но не могут. Старинные традиции запрещают. Мол, славянские замужние женщины и девицы на выданье (не считая, естественно, вдов), не должны сидеть за одним столом с варгом, занимающимся бродяжничеством. Вот, когда ты, Гарик, станешь полноправным вятичем, тогда и барышень кликнем.
– А что для этого надо? Ну, для того, чтобы меня признали вятичем?
– Да, в общем, ничего особенного. Верховный жрец объявит об этом перед народом, и все дела.
– А он сделает это? – засомневался Ждан.
– Объявит, никуда не денется, – презрительно усмехнулся вождь южных вятичей. – Не посмеет Вогул отказать мне в такой пустяковой услуге. Побоится – идти наперекор…. Присаживаемся, ребятки, присаживаемся. Гарик, ты будешь пиво?
– Конечно, буду!
– А мне? – захныкал Ждан. – Я тоже хочу…
– Обойдёшься, мал ещё.
Славянское меню Игорю пришлось по вкусу.
«Главное, что много разного мяса», – довольно урчал жадный внутренний голос. – «И варёное, и жареное, и копчёное…. Только непонятно, что есть что. Это, возможно, оленятина. Хотя, запросто, может оказаться и лосятиной. А, вот, блюдо, заполненное птичьими ножками-крылышками. Рябчик, куропатка, тетёрка, глухарь? Не знаю. Но, тем не менее, очень вкусно…. Никаких вилок, естественно, нет и в помине. Да и Сварог с ними. Чай, не графья, и руками управимся…. Пиво? Откровенно-неоднозначная ситуация. Более правильно, на мой вкус, называть этот забористый пенный напиток – «деревенской бражкой»…. А хлеба каждому едоку досталось только по маленькому кусочку. И это вполне понятно, так как вятичи всё зерно и крупы покупают во Фландрии…
В сенях раздался бодрый перестук чьих-то торопливых шагов. Дверь распахнулась, и на пороге возник молодой мужчина, простецкую физиономию которого украшала пышная, чрезмерно-кучерявая бородка.
– Что случилось, Свен? – насторожился Борх. – Почему ты такой взволнованный? Вы не нашли мёртвого Большого Кота?
– Нашли, – успокоил охотник. – И шкуру – вместе с гривой – сняли, и клыки выдрали. Не в этом дело.
– А в чём же тогда?
– Мы с Пегим уже тронулись в обратный путь, когда услышали – со стороны лосиной тропы – жуткий вой. Подумали, что это взрослый рогач попал-свалился в охотничью яму. Пошли посмотреть – действительно, провал чернеет. Подошли к яме, заглянули. А там…
– Ну, что там? – юлой завертелся на табурете нетерпеливый Ждан. – Говори же, не тяни!
– В охотничью яму угодил Демон. Нет, ни зелёный Дракон. Совсем другой…. Напоролся на колья, вкопанные в дно ямы. Помирает, видимо. Орёт истошно…. А ещё, похоже, что он – беременный…
Глава седьмая
Розовый Демон
Задумчиво взлохматив седые волосы на затылке и удивлённо подёргав кустистыми – седыми же – бровями, Борх уточнил:
– Значит, Демон является самкой? Что же, бывает. Дело житейское…. А как он, то есть, она выглядит?
– Ну, тут в двух словах не опишешь, – засмущался Свен. – Я таких раньше никогда не видел. Демон, попавший в охотничью ловушку, слегка похож на мамонта. Но – точно – не мамонт…. Может, прогуляемся, и ты сам взглянешь?
– Пройдёмся, – грузно поднимаясь из-за стола, согласился Борх. – Почему бы и нет? Погода, слава Богам, хорошая…. Ждан, сбегай-ка на кухню и прихвати – на случай неожиданных трофеев – плетёный короб из-под рыбы. Отдашь Гарику, у него спина сильная и широкая.
Возле деревенских ворот собралась взволнованная толпа, состоявшая из мужчин, женщин, стариков и детей.
– А ещё этот розовый Демон умеет рыдать, – самозабвенно вещал седобородый коренастый мужичок. – Ну, как молоденькая девица, у которой подлый ухажёр переключился на лучшую подружку…
– Врёшь ты всё, Пегий. Как, впрочем, и всегда, – непреклонно заявила Мирина, уже успевшая отвести коз домой. – Разве такое может быть? Все Демоны, так их и растак, являются безжалостными дикими тварями, неспособными плакать.
– Так и может! – не сдавался мужичок. – Сидит в охотничьей яме, исходит кровью и тихонечко скулит. Из круглых фиолетовых глаз текут крупные слёзы – размером со спелый лесной орех. А выпуклое морщинистое брюхо Демона так и ходит ходуном. Так и ходит….
– Бедняжечка розовая, – жалостливо вздохнула пожилая женщин. – Помочь бы надо.
– Кому помочь? Демону? – возмутился худой костистый старикан. – Ты что говоришь-то, Ярмина? Совсем не дружишь с головой? Одумайся! Наоборот, надо срочно Демона – вместе с приплодом – добить…. Правильно я говорю, вятичи?
– Верно! Добить! – зазвучали грубые мужские голоса.
– Помочь! Пожалеть! – отреагировали женщины.
– Прекратить споры! – гаркнул Борх. – Замолчали, охламоны!
Дождавшись, когда установится полная тишина, вождь объявил:
– Со мной идут – Гарик, Ждан, Пегий, Свен и его охотничья ватага. Все остальные – разошлись по рабочим местам. Ну, кому сказано, бездельники? Быстро у меня!
– А мне можно с вами? – спросила Мирина. – Глядишь, пригожусь…
– Чем пригодишься-то?
– Вдруг, Демон надумает рожать? Роды приму.
– Ладно, пойдём, уговорила. Хлюст, отворяй!
Проскрипели слегка заржавевшие петли, створки ворот разошлись в стороны.
– Вперёд! – скомандовал Борх. – За мной!
Примерно в ста пятидесяти метрах от частокола-забора, недалеко от того места, где недавно рыженькая Мирина выгуливала белоснежных козочек, возвышался нарядный шатёр – тёмно-синий, покрытый заковыристыми ярко-жёлтыми узорами. А рядом с шатром самозабвенно пощипывали травку приземистые, тёмно-буры мулы.
«Общим количеством – восемь голов», – скрупулёзно отметил дисциплинированный внутренний голос.
– Это что ещё за сооружение? – спросил Игорь у шагавшего рядом Ждана. – Откуда оно взялось?
– Слуги графа Родэна установили, – охотно пояснил мальчишка. – Граф, когда посещает нашу Веснянку, всегда разбивает походный шатёр на этом месте. Там даже ровная круглая площадка – из песка и мелких камушков – насыпана.
– А почему не в деревне, за изгородью? Там свободного места, как я успел заметить, хватает.
– Фландрийцы не должны оставаться на ночь в славянском поселении. Старинная традиция. Не нами заведено, не нам и отменять…
«Разумный и правильный пацан растёт. Видимо, в батяню пошёл», – одобрил справедливый внутренний голос. – «Да и вышеозначенная традиция – отнюдь – не является глупой. Осторожность ещё никому и никогда не мешала…».
Когда отряд приблизился к шатру, его входной полог слегка задрожал, а ещё через пару секунд наружу выбрался нарядный господинчик – высокий, сутулый, в уже знакомом тёмно-зелёном камзоле, украшенном фиолетовыми и лимонными кружевами, с избыточно-длинной шпагой (в нарядных ножнах), на левом боку. Физиономию ровенского щёголя украшали тощие чёрные усики и бородка клинышком – «а-ля Людовик Четырнадцатый».
«Может, «а-ля Людовик Пятнадцатый»?», – засомневался педантичный внутренний голос. – «Впрочем, пожалуй, неважно…. Кончики графских усов залихватски закручены вверх. Ножки, облачённые в тесные бордовые штанишки и короткие чёрные сапоги, откровенно тонковаты и кривоваты. Морда лица какая-то лошадиная, с печальным вислым носом и пухлыми злыми губами. Глаза? Наглые, тёмно-карие, выпуклые и водянистые…. Общим же обликом данный фландрийский аристократ – определённо и однозначно – напоминает самодовольного и сытого деревенского таракана. А ещё – известного земного продюсера, работающего с молодёжными российскими поп-группами. Его частенько показывают по телевизору…. Короче говоря, тот ещё типчик – крайне неприятный и скользкий. Впрочем, ничего страшного. Ежели что – зелёной соплёй перешибём. В том плане, что хребтину – на раз – сломаем, а головёнку – вместе с худенькой шеей – набок свернём и засунем в нежную графскую задницу…».
Нарядный господин торопливо сорвал с головы широкополую чёрную шляпу, украшенную пышным белым пером, и, совершив несколько изысканно-вежливых поклонов-приседаний, разразился потоком цветастых фраз:
