Сергей Вольнов - Точка невозвращения
– Толпу втроем не одолеть, – сокрушенно вздохнула бывшая патрульная. Она-то знала, что говорит.
Сэра сидела в соседнем операторском кресле, пристроив на коленях свою сумочку, и настороженно смотрела на входт ную арку, словно в любой момент оттуда могла хлынуть толпа иных.
– Мочить его надо, – убежденно повторил Лирой, – этот мелкий чужак натворит делов, мало не покажется. А телохрана-таракана этого я на себя возьму! Ты мне только пару банок едкой гадости какой-нибудь дай, Сэра, у тебя же в лаборатории наверняка химии всякой навалом!
Он стоял между кресел и переводил взгляд с панелей управления телескопами на звезды. И обратно. Словно прикидывал, какими средствами располагают и на помощь каких союзников могут рассчитывать трое землян, оказавшихся в непосредственной близости от одного из САМЫХ ГЛАВНЫХ ЧУЖАКОВ.
По всему выходило, что полагаться они могут только на собственные силы. Не дотянуться, не докричаться… Миры с миллионами городов и миллиардами людей оставались где-то там, в черной бездне, в которой бесследно утонула когда-то золотистая звездочка – Родина всех землян.
Трое потомков землян смотрели сейчас в лицо Вселенной из этой точки. Всего лишь трое…
– Белый снег, серый лед, – вдруг тихонько запела Сэра Фозенблатт, поднимая лицо к бриллиантовым россыпям звезд, на черном бархате Неба мерцающим над тремя головами. А еще звезды чем-то напоминали снежинки, что сыплются, сыплются, сыплются новогодней ночью на притихшую в ожидании (каким-то он будет, Наступающий?..) землю…
– На растрескавшейся земле.
И уже на второй строке песню подхватил Максим Палиенко. Лирой Аскаридис присоединился, начиная с третьей.
Одеялом лоскутным на ней – Город в дорожной петле.
Песня «Последний Старт» была не единственной частицей наследия, которую чтили все потомки землян, независимо от ориентации.
А над городом плывут облака,Закрывая небесный свет.А над городом – желтый дым,Городу две тысячи лет,Прожитых под светом ЗвездыПо имени Солнце…
Звездный свет отражался в глазах, они поблескивали на запрокинутых лицах. В эту минуту звезд во Вселенной стало как минимум штук на шесть больше.
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ
ВРЕМЯ и ТОЧКА [середина сентября по универсальному сетевому (начало осени), 2-я декада мая по местному времени; преимущественно вагоны и локомотивы поездов (составы различных модификаций и уровней ускорения); Стержневая магистраль «Великий Многорельсовый Путь» (она же – Сквозьземка, Главная Улица, Метро и Ось), трансконтинентальный город А-пас А-арох Меод Кулам, материк Мишор А-гдола, мир категории «С» Месилат Рокевет (планета Намибия I); скопление Черный Кот; шаровидная галактика «Футбольный Мяч» области Сакс; сеть-координаты все еще существующей точки выхода: 126085418938936737807981 – 3121209815632388892776652– 89790255427897878/0976644332556655/ 90897565626267]Географическую карту этого мира наверняка было несложно составлять. За вычетом мелких деталей (как-то: рек, озер, заливов, холмов, оврагов, и тому подобных вариаций рельефа) поверхность выглядела донельзя просто.
Планету опоясывал единственный материк; это замкнутое кольцо сплошной суши разделяло два океана, северный и южный. Береговые линии идеально прямыми не были, конечно; однако сильно изрезанными они также не были. К северу от экватора океанский берег пролегал примерно по двадцатой параллели, а к югу еще ближе, на семнадцатой. Океанские просторы были чисты; островов, расположенных далеко от берегов материка, не имелось. В итоге похож был этот мир на сферическое пирожное: посередине узкий слой желто-бурого бисквита, а сверху и снизу – сине-белесые кремовые полушария.
Вот и все географические реалии. В таком виде этот мир понравился матери-природе, и таким он оставался, пока не появились люди.
Тогда на карте отразилась еще одна реалия.
Чуть севернее экватора, примерно по линии третьей параллели, пролегла темная полоска. Прямая и тоненькая, она пересекала все меридианы; образовав кольцо, замкнутое и кругосветное, как сам материк. Севернее и южнее, параллельно центральной полосе, вплотную к ней, тянулись еще по две с каждой стороны, дымчато-серые средние и грязно-зеленоватые внешние; а дальше начиналась бурая желтизна материковой саванны.
Черная полоса была сооружением, которое по традиции (древней, как Сеть Миров) именовалось Железной Дорогой, хотя от грунтовых насыпей с рельсовыми колеями, по которым пыхтели первые паровозы, оно отличалось так же, как паровая машина от ядерного реактора. Серые полосы были непрерывным городом, который тянулся вдоль дороги по обеим сторот нам; зеленые полосы были окультуренными зонами – лесопосадками, полями, огородами, садами, парками.
Кругосветное путешествие в этом мире совершить очень просто: пассажиру только надо сесть в поезд и не выходить из него, пока он не прибудет на ту станцию, где произошла посадка, но с противоположной стороны. Впрочем, в этом мире все путешествия, даже в соседний квартал или район, совершались в поездах.
Поездки варьировались лишь уровнями скорости передвижения. Нужный избирался в зависимости от дальности и экстренности. Если не торопиться, то с пересадками можно было объехать мир даже на медленных составах нижнего, НА-земного уровня; колесные потомки древних метрополитенов, они ползали из квартала в квартал, курсируя на ближние расстояния, и останавливались через каждые пару-тройку километров. Монорельсовые составы НАДземного уровня, делая перегоны в несколько десятков километров, курсировали туда-сюда, из района в район по эстакаде, высящейся над крышами неторопливых наземных «сочлененок», и гораздо больше напоминали пассажирские поезда, со всеми присущими им атрибутами – вагонами купейными, ресторанными, спальными, релаксационными и так далее. По СВЕРХземному уровню, силовой верхней «эстакаде», вознесенной над почвой на добрую полусотню метров, перемещались безрельсб-вые поезда экспресс-рейсов, облетавшие окружность экватора за считанные сутки. Их вокзалы разделялись перегонами в несколько сот, а то и в тысячу километров и совмещались с конечными станциями межрайонных рейсовиков, Наземка, Надземка, Сверхземка.
Вместе: Сквозьземка.
Четыре слова, которые уроженцы этого мира выучивали сразу же после того, как выговаривали первые «дяй», «ма» и «па».
Ведь их глаза постоянно видели ЕЕ из окон своих домов. Их уши слышали ее с рождения. Их носы вдыхали ее запахи не реже, чем ароматы собственных кухонь. Их ноги переступали пороги вагонных входов каждый раз, когда они куда-нибудь намеревались переместиться. Обитаемые территории, расположенные между Осью и саваннами, северной и южной узки, обычно не шире пятисот метров, изредка – километра. Затем следовали кшюметр-полтора сельскохозяйственных и лесопарковых земель. Дальше начинались дикие равнины, что простирались до самых океанских берегов. И там, на этих пологих просторах, постоянно не обитал никто. Временные обитатели – скотоводы, охотники, туристы, бойскауты, отшельники всех мастей – обычно возвращались к Дороге, рано или поздно. Которые не возвращались, тех скорее всего уже не было среди живых. Великий Многорельсовый Путь являлся не просто главной улицей, не просто средством передвижения, не просто транспортной магистралью, этаким навороченным суперметрополитеном.
Он стал СТЕРЖНЕМ, Осью, становым хребтом цивилизации.
Первостроители не мудрствовали лукаво: они просто прочертили прямую линию и начали класть рельсы НАПРЯМИК. Точкой отсчета послужило место посадки, в котором позднее возник единственный космопорт этого мира. В конечном итоге колеи обогнули планету и вернулись в это же место; сколь-нибудь значительных возвышенностей и обширных водоемов на материке практически не имелось. С течением времени над дорожным полотном первопроходцев появился вначале средний, а затем и верхний путепроводы, что в истории этого мира означало примерно то же, что в истории Прародины переход от конной тяги к автомобильному, а затем и аэровоздушному транспорту.
КТО принял решение, что странным географическим реалиям этой планеты более всего соответствует «прижелезно-дорожный» менталитет, исторические скрижали не сохранили. Может, далекие предки этих людей когда-то прокладывали стальные нити, связавшие тихоокеанское и атлантическое побережья североамериканского континента, или возводили КВЖД, а может, ударно строили Байкало-Амурскую Магистраль.
Но кто бы ни были эти люди, дальнейшие тысячелетия показали, что они обладали необычайной прозорливостью.
…в деталях это выглядело таким образом.
Несколько выше уровня почвы, на несколько метров приподнятое классической насыпью, лежало основное полотно нижнего уровня: две самые обычные, мало изменившиеся со времен первых железных дорог рельсовые колеи. По ним на скорости меньше сотни километров в час «бегали» колесные локомотивы, питание получавшие из энергоцепи, проложенной между рельсов; тягали они за собой по нескольку вагончиков, цистерн или платформ, управлялись автоматически, из единого компьютерного центра, и для высадки-посадки пассажиров останавливались чуть ли не по первому требованию. Непосредственно на уровне почвы насыпь пронзали многочисленные поперечные туннели – высотой обычно не выше двух метров, армированные металлопластовыми каркасами; по этим «подземным» переходам жители южной населенной полосы хаживали к жителям северной, и наоборот. На станциях, по мере необходимости, насыпь расширялась и от магистральных колей ответвлялось необходимое количество параллельных веток, которые затем опять вливались в основное полотно. Грузы перевозились, само собой, в основном по железным дорогам, а грузовые составы требовали времени для разгрузки-загрузки; чтобы не ломать график движения пассажирских поездов, их отводили в боковые колеи. Примерно так же поступали с дальнорейсовыми грузовиками среднего и верхнего уровней – расширенные участки эстакад давали составам возможность отстаиваться; затем грузы опускались-поднимались вниз-вверх с помощью конвейерных подъемников, напоминающих вертикальные эскалаторы. Там же, на расширениях надземки и сверхземки, находились станции, вокзалы, вагонные и ремонтные депо. Наклонные опоры среднего уровня Оси, два бесконечных ряда ажурных решетчатых ферм, поддерживали на тридцатиметровой высоте пролеты своеобразного сочлененного «моста», что опоясывал экватор планеты; по монорельсам со скоростью нескольких сот километров в час передвигались бесколесные поезда аэродинамичных форм, похожие на металлических змей. Сверхземка поддерживалась другими «опорами», шеренгами пятидесятиметровых антенн силовых излучателей – вертикальных столбов, выстроившихся по обеим сторонам насыпи; несущиеся прямо в воздухе составы смотрелись бы страшновато, если бы скорость их движения была поменьше, но так как летали они со скоростью сверхзвуковой, то их просто не успевали толком замечать. Вокзалы верхнего уровня выглядели более устойчиво, потому что базировались на вполне материальных фермах, только более длинных, чем опоры надземки.
